Мартин испустил внезапный грудной рык, и джунгли вокруг нас мгновенно стихли – как выключенные.
Я изумленно посмотрел на Мартина. И не только я – все посмотрели.
– Ягуар, – невозмутимо объяснил он. – Они здесь давно вымерли, но животные этого не знают.
– Ух ты-ы! – с неподдельным, даже детским восхищением протянула моя крестная. – Мне это нравится.
Еще минута у нас ушла на то, чтобы привести себя в порядок. Мокрый Мыш разом сделался вдвое меньше себя обычного. Он непроизвольно чихал, явно набрав носом воды во время короткого заплыва. При каждом чихе из него выплевывался целый фонтан эктоплазмы. Примерно в том же состоянии пребывал и Томас, который выглядел гораздо более раздосадованным данным обстоятельством, чем Мыш.
Я повернулся к Леа:
– Крестная, я очень надеюсь, что у вас найдется какой-нибудь способ доставить нас к храму немного быстрее.
– Разумеется, – мурлыкнула Леа, невозмутимая и царственная, несмотря на то что ее волосы и пропитанное слизью шелковое платье прилипли к телу. – Признаюсь, я давно мечтала сделать это. – Она лукаво рассмеялась, махнула рукой, и мой живот свело такой судорогой, словно все до единой колики, которые со мной когда-либо встречались, собрались в баре и сговорились навалиться на меня разом.
Это. Было. Больно.
Я понимал, что упал, и даже смутно осознавал, что лежу на боку на земле. Я провалялся так, по моим примерным подсчетам, с минуту, прежде чем боль начала стихать. Я несколько раз охнул, тряхнул головой и медленно поднялся на четвереньки. Потом с усилием остановил пристальный взгляд на Леанансидхе.
– Кой черт вы сделали? – спросил я.
Или попробовал спросить. Вслух у меня получилось что-то вроде «Грррррбррррр авфф арррр грррр!».
Моя фея-крестная посмотрела на меня и рассмеялась. Даже, я бы сказал, расхохоталась. Она хлопала в ладоши, раскачивалась взад-вперед, кружилась на месте и никак не могла остановиться.
Тут до меня дошло, что случилось.
Она превратила нас всех – кроме Мыша, само собой, – в больших, тощих, длинноногих борзых.
– Замечательно! – сквозь смех вымолвила Леа, совершая пируэт на кончиках пальцев одной ноги, как балерина. – Пойдемте, детки! – И с легкостью лани устремилась в гущу джунглей.
Свора собак – то есть нас – мгновение стояла, тараща глаза друг на друга.
– Ну и сука! – произнес Мыш на языке, показавшемся мне вполне разборчивым английским.
Все как один уставились на него.
Мыш шумно выдохнул и отряхнул слипшуюся шерсть.
– Давайте за мной, – скомандовал он и помчался за Леанансидхе.
Повинуясь скорее инстинкту на уровне рефлекса, а не его команде, мы бросились вдогонку.
Мне приходилось однажды перекидываться, но тогда это происходило с помощью черной магии и заговоренного пояса, который, как я подозреваю, сознательно изготовили с целью добиться эффекта зависимости. Мне потребовалось довольно много времени, чтобы избавиться от воспоминаний об этом опыте, о той кристальной ясности чувств, от ощущения переполняющей тело силы, от абсолютной уверенности в каждом движении.
Теперь все это снова ко мне вернулось, только на сей раз без застилающей реальность эйфории. Я ощущал все запахи вокруг меня – сотни тысяч новых запахов, которые умоляли изучить их. Я испытывал буквально физическое наслаждение от бега вдогонку другу. Я слышал дыхание и бег остальных, несущихся сквозь ночь, перепрыгивающих через камни и поваленные деревья, продирающихся сквозь кусты и густой подлесок.
Мы слышали топот лапок мелких зверьков, разбегавшихся от нас во все стороны, и я знал – не подозревал, а знал наверняка, – что я намного быстрее любого смертного животного, даже молодого оленя, уносившегося от нас галопом и одним прыжком перемахнувшего через широкий ручей. Я испытывал острый соблазн погнаться за ним, но ведущий нашу стаю вожак шел по другому следу, и я даже не был уверен, что мне удастся куда-то свернуть.
А лучшая сторона этого? Возможно, все мы, вместе взятые, издавали меньше шума, чем любой из нас, перемещайся он в своем неуклюжем смертном теле.
Пять миль мы одолели не вдвое быстрее, не за час вместо двух.
Это заняло у нас максимум десять минут.
Остановившись, мы услышали бой барабанов. Ровный, монотонный, вгоняющий в транс рокот. Небо к северо-западу от нас посветлело от огней, и воздух переполняли запахи людей, не совсем людей и тварей, при мысли о которых мне хотелось рычать и рвать кого-то как тряпку. Время от времени до нас доносился вампирский вопль, от которого по спине у меня пробегала дрожь.
Леа стояла на стволе упавшего дерева и вглядывалась куда-то вперед. Мыш подошел к ней.
– Гррррррр ррафф арррргггрррраррр! – сказал я.
Мыш недовольно оглянулся на меня и каким-то образом – не знаю, движениями ли тела, мимикой или как-то еще – дал мне понять, чтобы я сел и заткнулся, если не хочу, чтобы он подошел ко мне и задал трепку.
Я сел. Какой-то части меня это не очень понравилось, однако, оглядевшись по сторонам, я увидел, что все остальные сделали то же самое, и от этого мне стало немного легче.
– Забавно, – произнес Мыш на том, что звучало как абсолютно чистый английский. – А теперь восстанови их.
Леа опустила взгляд на Мыша:
– Уж не осмеливаешься ли ты отдавать мне приказы, пес?
– Не твой пес, – возразил Мыш. Ума не приложу, как ему это удавалось. Пасть его при этом не шевелилась. – Восстанови их, пока я не оторвал тебе задницу. В буквальном смысле.
Леанансидхе запрокинула голову и негромко засмеялась:
– Ты далек от источников своей силы здесь, мой милый демон.
– Я живу с чародеем. Я притворяюсь. – Он сделал шаг в ее сторону и недобро оскалил клыки. – Так ты хочешь восстановить их? Или мне убить тебя и вернуть их таким образом?
Леа сощурилась:
– Ты блефуешь.
Одна из тяжелых лап моего пса поскребла по земле, словно он готовился к прыжку, и его рык, казалось… я опустил взгляд. Нет, не казалось. Земля в радиусе нескольких футов от Мыша действительно содрогалась. С клыков его начали падать на землю голубые искры, достаточно частые, чтобы создавалось впечатление, будто у него идет изо рта светящаяся пена.
– Хочешь проверить?
Леанансидхе медленно покачала головой.
– Как Дрезден смог покорить тебя? – спросила она.
– Не он, – возразил Мыш. – Это я его покорил.
Леа удивленно повела бровью, потом пожала плечами.
– Нам надо завершить наше дело, – сказала она. – От этой перепалки никто из нас не выиграет. – Она повернулась к нам и взмахнула рукой. – В любое время, если кому-нибудь из вас захочется обратно, вам достаточно попросить. Борзые из вас всех получились бы восхитительные, – проговорила она.
Меня снова захлестнула волна боли, такой сильной, что у меня даже кричать не было сил. Миновала относительная вечность, и я снова стал самим собой. Я лежал на боку, обливаясь потом и тяжело дыша.
Мыш подошел и, счастливо виляя хвостом, потыкался носом мне в лицо. Потом обогнул меня кругом, пошмыгал носом и принялся подталкивать меня, чтобы я встал. Я поднимался медленно, мне даже пришлось опереться рукой на его широкую мохнатую спину. Очень не хватало сейчас доброго крепкого чародейского посоха – хотя бы для того, чтобы на него опираться. Пожалуй, прежде я и не думал, какое психологическое преимущество дает обладание этим резным деревянным дрыном. Но нового придется подождать месяц, если не больше – быстрее такой не изготовить. Мой старый остался в «Голубом жучке» и погиб вместе с ним.
Я поднялся на ноги быстрее остальных и пристально посмотрел на своего пса:
– Ты можешь говорить. Как вышло, что я не слышал этого прежде?
– Потому что ты не умел слушать, – просто ответила моя крестная.
Мыш вильнул хвостом и счастливо прислонился ко мне, глядя мне в глаза.
Я опустил руку ему на голову и почесал за ушами.
К черту!
Важные вещи необязательно высказывать вслух.
Все поднимались на ноги. Пошли по кругу фляги с водой, и я позволил всем перевести дух минут пять или около того. Нет смысла атаковать, если люди не успели отдышаться и даже оружия крепко держать не могут.
Я шепнул кое-что на ухо Сьюзен. Она кивнула, нахмурилась и исчезла.
Вернулась она через несколько минут и так же, на ухо, доложила мне о том, что выяснила.
– Ладно, народ, – негромко произнес я. – Собрались.
Я ногой сдвинул листву и ветки в сторону и принялся рисовать пальцем на земле. Мартин подсвечивал мою схему красным фонариком: красный свет не требует привыкания к темноте и его труднее заметить неприятелю.
– Охрана расставлена по всему периметру большой пирамиды. Девочка, скорее всего, там, в храме на вершине. Я иду туда. Я, Сьюзен и Леа – зайдем со стороны галереи, вот здесь.
– Я со Сьюзен, – заявил Мартин. – Я привык работать в паре с ней.
Спорить было некогда.
– Значит, я, Сьюзен, Леа и Мартин заходим отсюда. Я хочу, чтобы, когда мы подойдем к пирамиде, все смотрели на север. Поэтому я хочу, чтобы вы, остальные, зашли вот отсюда. Вот сюда, где стоит грузовик для перевозки скота, в котором они держат пленников для жертвоприношения. Подойдите поближе и освободите их. Поднимите побольше шума и как можно скорее уносите ноги. Направляйтесь на запад. Там дорога. По дороге доберетесь до города. В городе найдете церковь. Все ясно?
Ответом мне были кивки, хотя выражения лиц я бы не назвал особенно довольными.
– Если повезет, это отнимет у них достаточно сил, чтобы мы смогли захватить храм. И еще, – добавил я. – То, что произошло в Юкатане, останется в Юкатане. Никаких шуточек насчет обнюхивания под хвостом или задирания лап, ничего такого. Никогда. Договорились?
Мне снова закивали, на этот раз не без улыбок.
– Ладно, ребята, – продолжал я. – Просто чтобы вы знали. Я у вас в долгу, друзья, в неоплатном долгу. Спасибо.
– А давай с чувствами потом, – сказала Мёрфи довольно сухим тоном. – Сначала спасательная операция.
– Вот слова истинной леди, – кивнул я и протянул руку.