[38], добавив увесистую пачку собственных наблюдений и свидетельских показаний. Но сейчас ему требовалось не это.
Человек, зашедший в дом, был лишь звеном в цепочке. Длинной, хитрой цепочке, один из концов которой выловили в мутной воде имперской организованной преступности еще до Мартина, а другой… А вот другой хотелось бы отыскать и ухватить. Желательно самому.
За последние полчаса в доме собралась крайне примечательная компания. Если бы Мартину предложили нарисовать схему, описывающую связи между всеми этими людьми, на листе стало бы густо от линий. Тут наличествовали и грабители, и воры, и скупщики, и мелкие мошенники, и крупные воротилы. Убийца работал с ними со всеми. Можно сказать, он врос неотъемлемой частью в этот многочеловеческий организм, вроде клыков или когтей.
Но на все возможные темные дела, расползавшиеся от упомянутой компании, словно запах тухлятины от брошенной посреди городской площади дохлой кошки, Мартину было плевать. В гипотетической схеме криминальных взаимосвязей его привлекала одна стрелка, и шла она вовне. Наружу.
Бандиты Фрайбурга выполняли заказы для малефического подполья Империи. Не часто, не сильно светясь при этом, но выполняли. И Конгрегацию весьма интересовали персоналии заказчиков.
Всю эту неделю Мартин провел, изучая подвалы ближайших строений. Часть из них стояла заброшенной, что определенно радовало. Другую часть населяли не менее мутные, чем objectum, личности, но их внимания удавалось пока избегать. И один из душных плесневелых подполов прорастал относительно удобным скрытым проходом в сторону нужного дома.
Удача? Что же, на нее настоятельно рекомендовалось не полагаться, но использовать, буде случится шанс, не возбранялось. Мартин убедился, что тайным ходом едва ли пользуются: паутины в нем наросло изрядно, да и доски, набросанные на земляной пол, почти истлели. Возможно, предыдущие владельцы места бандитского сборища могли рассказать об этом отнорке больше. Но к некромантии прибегать, опять же, не следовало.
Прошло еще немного времени. Вряд ли стоило ждать кого-то, кроме уже собравшихся, поэтому Мартин поправил задрипанные лохмотья, маскирующие его под местного, и, прихрамывая и горбясь, шмыгнул в сторону нужного подвала. Парочка неприятных типов, толокшихся на углу, в его сторону даже не посмотрела: mimesis[39].
Земля на крышке хода с прошлого раза осталась нетронутой. Быстро, но аккуратно миновав тесный лаз, Мартин прислушался, потом отодвинул вторую крышку и вышагнул в темноту. Впрочем, здесь по сравнению с норой стало светлее: похоже, в доме не только собирались по важным поводам, но и жили. Блики оранжевого как раз падали через щели главного люка на лесенку, ведущую на первый этаж. Мартин аккуратно обошел бочонок с чем-то, судя по запаху, квашеным, взялся за перекладину... И замер.
Наверху было тихо. Слишком тихо для жилища, битком набитого здоровыми, деятельными мужиками.
Вариантов выходило немного. По сути, все сводилось к двум вероятностям: или его раскрыли, и это засада, или…
Где-то над головой раздался странный звук: не то высокий стон, не то сдавленный визг. На засаду походило все меньше. Мартин сплюнул, сбросил свое рубище, скороговоркой пробормотал «non timebo mala»[40] и рванул по ступенькам.
Люк даже не пришлось вышибать. Похоже, хозяева, предчувствуя аппетиты компании, планировали набег на унюханные следователем разносолы. Но не успели.
Тела валялись везде. Лужица крови возле ближнего росла с каждым мгновением, и до ног Мартина, замершего у входа в подпол, ей оставалось всего ничего. Прожди он внизу еще минуту — получил бы небольшой карминовый потоп.
Способы умерщвления поражали разнообразием, как и преступные профессии собравшихся. Вокруг недальнего стола в своеобразном Totentanz[41] раскинули руки пятеро самых жилистых и крепких; один даже успел выхватить нож. Из глазницы у каждого торчало по охвостью короткого арбалетного болта. Мартин был знаком с многозарядными моделями, но чтобы почти одновременно, с такой меткостью…
Двое здоровяков, прикорнувших вечным сном возле входной двери, широко улыбались. Нет, конечно, не губами: шеи обоих оказались вскрыты прямо под нижней челюстью, а головы запрокинуты назад. Кажется, в южных провинциях это называлось sorriso Siciliano[42].
Еще один выглядел так, словно ему планомерно ломали все кости по очереди, начиная с фаланг пальцев. Скоростной допрос? Знакомая техника: чтобы пытуемый не успел опомниться и не придумал убедительную, но уводящую дознавателя по ложному пути версию, следует перебивать его мыслительный процесс новой порцией боли. Заодно стимулирует говорить быстро и лаконично. Правда, этому бандиту либо нечего было сказать, либо правда не помогла: шея тоже оказалась переломлена — и перекручена так, что лежащий на животе труп внимательно изучал стеклянным взглядом темные потолочные балки.
Приглядевшись, инквизитор понял, что последний труп — покойный objectum слежки. Смерть исказила черты лица до неузнаваемости… Да, умирал этот человек, сам привыкший нести страдания другим, не легко и не быстро.
Рассматривать остальных Мартин не стал, замерев и ловя любое движение. На пьяную драку, конечно же, не походило, на внутренние разборки — тем более. Скорее, кто-то ворвался внутрь и практически бесшумно, а главное, очень быстро перебил всю банду. Стриги? Малефики-хашишины, «кровавые шуты», о которых упоминал еще отец? По спине пробежали мурашки.
Звук повторился — теперь ближе, но все еще откуда-то сверху. Аккуратно ступая промеж тел и мысленно кривясь от объема предстоящей бумажной работы, инквизитор двинулся к лестнице. Второго этажа у дома не наблюдалось, а вот чердак, согласно успешно добытому плану здания, вполне имелся. И сейчас там кто-то тоненько подвывал.
Этот люк тоже оказался не заперт. Прямо напротив него скорчилась женская фигурка. Она вскрикнула и попыталась что-то прижать к себе, когда Мартин рывком выпрыгнул на прелую солому, устилавшую пол. «Поправка, — заметил следователь второго ранга сам себе, убирая кинжалы в ножны. — Не что-то. Кого-то». Он быстро осмотрелся по сторонам, потом сел на корточки и развел руки в стороны, ладонями к женщине.
— Видишь, я не опасен. Кто бы ни сделал то, что сделал, он ушел. Здесь тихо и спокойно. Как тебя зовут?
Ровный, убедительный тон всегда действовал, как в учебнике. На Мартина уставились две пары глаз: обе светло-серые — хотя чему удивляться в Баварии? Мальчишка моргнул и отвернулся снова, вжавшись в мать, а та, дрогнув губами, выдавила:
— Х-хельга. Он точно… ушел?
Значит, «он». Значит, один. Это впечатляло. Мартин подумал, опустился с корточек на седалище и подался вперед.
— Я никого не видел. Кроме…
Он неопределенно пошевелил кистями. Губы Хельги снова задрожали, и она пробормотала:
— Я знала… Мы лишь хотели денег… Жить лучше… Но я всегда знала, что однажды это закончится кровью… Но чтобы так…
— Не вспоминай, — почти приказал Мартин. — Ты выжила, ты спаслась. Наверное, он тебя не заметил. А ты его?
Неожиданно женщина расхохоталась прямо в лицо следователю. Прижимавшийся к ней мальчик повернул голову и тоже искривил губы, поглядывая на мать.
— Не заметил?.. Да, не заметил… Он стоял здесь! — почти выкрикнула Хельга. — Здесь, передо мной! Стоял и смотрел на меня! И на Микеля! — услышав имя, парнишка неожиданно серьезно кивнул. — А потом сказал что-то… Я не поняла… Какой-то чужой язык… Развернулся и спустился вниз.
Голос ее после истерической вспышки снова угас — как пламя, в которое плеснули рюмку шнапса, но не положили свежих дров. Женщина помолчала еще немного.
— Я думала, это сам Смерть[43]. Знаете, как рисуют на картинках…
— Почему ты так думала? — тихо уточнил Мартин, стараясь ни одним лишним жестом, ни одним неуместным звуком не спугнуть мгновение.
— Потому что он одет весь в черное. Почти как вы. Только на доспехе под курткой у него краской выведен белый череп. И лицо такое, знаете… Тоже как череп.
Она уставилась куда-то за спину Мартину, почти шепотом добавив:
— И черные пустые глаза.
Никаких таинственных незнакомцев в черном за спиной у Мартина, конечно, не случилось. Зато случилось много рутинной работы: отчет о провале слежки, отчеты по смертям (по каждой из них), опись найденного при скрупулезном обыске — к слову, совершенно бесполезная…
И большой разговор с патрициатом Фрайбурга. Следователю Конгрегации, в одиночку обезвредившему опасную банду, наводившую ужас на добрых горожан, полагались почести, привилегии и вознаграждения. Мартин успешно отбивался от первого, второго и третьего, а также от незаслуженной славы и попыток распустить хвалебные слухи. Он не уставал напоминать, что Инквизиции, строго говоря, не положено влезать в дела светских властей, и что хорошо бы приписать масштабную зачистку преступного гнезда кому-то из местных дознавателей. Но судя по искреннему пылу кое-кого из уважаемых бюргеров, слухи о связях патрициата и почивших в бозе разбойничков слухами не являлись.
Зато на волне этой нежданной популярности удалось найти общий язык с архивистами и городской стражей. Сдобренный указанием свыше о «всяческом вспоможествовании», сей служебный энтузиазм позволил Мартину выяснить: человек с черепом действительно существует. И, что интересно, он посещал Фрайбург раньше.
Схему взаимосвязей между бандой и малефиками пришлось чертить заново: к стрелке, ведущей наружу, прибавилась еще одна, пунктирная и устремленная внутрь. Что, если у заказчиков существовал рычаг воздействия на криминальную вольницу? Что, если эту роль брал на себя неведомый вестник смерти в черном? Что, если кто-то в противостоящем Конгрегации подполье учуял «хвост» и решил его своевременно обрубить? По всему выходило, что версия заслуживала внимания, и ad imperatum следовало проверить и ее.