- Не расстраивайся, Хвостатый, - хлопнул его по плечу Ван Ален. - Этот городишко только по воскресеньям в Содом и Гоморру превращается, а сегодня еще суббота. Вот завтра к вечеру пойдем нюхать - тогда старайся вовсю. Не учуешь - пиши пропало.
На воскресной мессе мысли Курта были далеки как от проповеди, которую читал щуплый седеющий священник, так и от благочестия как такового. Бруно неоднократно пенял ему за подобное небрежение, однако на текущей стадии расследования майстер инквизитор был все еще более склонен думать о земном и насущном, чем о вышней благодати. Пропуская мимо ушей монотонную речь святого отца, он украдкой разглядывал своих соседей, гадая, нет ли среди них искомого малефика, его жертвы, а то и их обоих. Тут ведь едва ли не весь город собрался. Быть может, вот тот мужик с пудовыми кулаками по ночам пытает и убивает людей? Выражение лица у него, по крайней мере, такое благостное, что за ним самое место скрываться лютой ереси и малефиции. А может и не он, а тот, что сидит на пару рядов впереди. Выражения лица не видно, но уж больно руки нервные, будто в церкви ему неуютно и противно. А вон та сидящая чуть наособицу молодая девица - не самая ли завзятая грешница в городе? Не ее ли положит на алтарь местный искоренитель порока? В брошенной полушутя версии Ван Алена могло и в самом деле что-то быть. Впрочем, в том ключе, в каком высказывался зеленщик, можно рассказать о каждом человеке; Курт был весьма невысокого мнения о моральных качествах обывателей, особенно в деревнях и мелких городишках.
У него даже мелькнула мысль после проповеди выйти к кафедре и предупредить всех, чтобы приглядывали друг за другом, а в особенности за одинокими соседями; но по здравом размышлении от этой идеи он отказался. Толку будет чуть, а паника ничему не поможет.
Церковь Курт покидал мрачным и нисколько не просветленным. А ближе к вечеру получил долгожданную весточку с местного дна. Какой-то оборванец принес записку для майстера инквизитора и умчался прежде, чем его успели разглядеть.
- Давай сюда, - велел Курт трактирщику.
На засаленном клочке бумаги были криво нацарапаны всего два слова: "Клаус Краут".
- Что там, Молот Ведьм? - полюбопытствовал Ван Ален, заглядывая через плечо.
- Имя наводчика, - он показал записку. - Интересно, кто это?
- Так это ж тот самый зеленщик! - восхитился охотник. - Вот шельма!
- Зар-раза! - припечатал Курт. - Макс, за мной! Ян, где он живет, знаешь? Веди.
Дом зеленщика оказался заперт и пуст. Опрошенные соседи припомнили, что Краут был на обедне, он вообще никогда не пропускал воскресных служб, очень набожный человек, требовательный к себе и другим. С тех пор дома он не появлялся.
- Троих из шестерых убитых в последний раз видели в воскресенье в церкви... - задумчиво протянул Ван Ален. - Это, часом, не священник местный развлекается?
- Зараза... - снова простонал Курт, хлопая себя по лбу. - Макс, ломай эту дверь к хренам! Живо!
- Эй, Молот Ведьм, ты чего? - опешил Ван Ален. - Ты свихнулся или...
Дальнейшие предположения охотника утонули в грохоте слетевшей с петель двери. Хагнер не привык переспрашивать, когда ему приказывали вышестоящие.
- Либо зеленщик и есть малефик, либо он - последняя жертва, - коротко бросил Курт, приступая к обыску дома. - Малефик заканчивает ритуал и заметает следы. Краут - если это не он режет эбингенцев - единственный, кто мог бы нас к нему вывести. И если мы не поторопимся, то именно так все и случится. Макс, помнишь участок, который я вчера обвел на карте? Дуй туда и ищи. Крики, запах крови, горячего железа, жженой плоти... Без крайней необходимости один не суйся, но помни, что важнее не дать убить жертву, чем сохранить малефика. Ян, останешься со мной. Быстро осматриваем дом и бежим следом.
Хагнер кивнул и выскочил на улицу. Следователь и охотник разошлись по дому.
На первый взгляд обиталище зеленщика ничем не отличалось от домов обычных горожан. Разве что некоторая утварь выглядела поновее и побогаче, чем ожидаешь найти в доме человека подобного рода занятий.
- Дьявол и святые угодники! - раздалось из кухни, куда несколько минут назад ушел Ван Ален. - Молот Ведьм, погляди-ка, что я тут нашел!
Курт вышел на кухню и присвистнул. Под одной из досок пола обнаружился тайник с золотыми монетами, какими-то украшениями и серебряной утварью.
- А внакладе-то добрейший и благочестивейший зеленщик не оставался... - с непонятным выражением протянул Ван Ален.
- Воистину безграничны лицемерие и алчность человеческие, - вздохнул Курт. - Пошли отсюда, Ян. Какой бы кары эта тварь Божья ни заслуживала, пусть примет ее не из рук малефика.
Когда они добрались до предполагаемого района проведения ритуала, уже стемнело. Макс понуро бродил по пустеющим улицам, несмотря на довольно теплую погоду, надвинув капюшон плаща по самый нос. Подойдя ближе, Курт понял, почему: лицо парня сейчас с большим трудом можно было назвать человеческим. Подбородок оставался прежним, а вот нос вытянулся, почти превратившись в волчий. На приятном и открытом человеческом лице влажный волчий нос смотрелся диковато, но следователю сейчас было не до того. Он лишь отметил про себя, что со времени их последней встречи Макс поднаторел в обращении со своей второй натурой.
- Ничего, - хмуро доложил он. Голос звучал непривычно гулко, будто с подвыванием. - Обычные люди, обычные дома. Горячее железо - разве что котлы в печках.
- Во дворы забирался? К сараям и задним дверям подходил? Вряд ли он станет разделывать жертву прямо в комнате, позволяя ей вопить на весь квартал и рискуя быть увиденным в окно.
- Всех собак распугал, - кивнул Макс. - Я по дворам на четырех лапах бегал.
- Молодец, - одобрил Курт. - Продолжаем в том же духе. Один круг идешь на двух, один на четырех.
Перевалило за полночь. Свет в окнах давно погас, с улиц исчезли последние прохожие. Обитатели неблагополучных кварталов если и промышляли где-то поблизости, то к вооруженным до зубов мужчинам благоразумно не совались. Зону поиска на всякий случай расширили на несколько прилегающих кварталов, но никаких подозрительных запахов и звуков не наблюдалось. Хагнер уже не возвращался в человеческую форму и, обнаглев окончательно, совал нос в окна и под двери, надеясь уловить хоть что-то. Тщетно.
Ноги гудели, недвусмысленно намекая на заслуженный отдых, а над переносицей начинала пульсировать знакомая боль.
- Он что, прямо в преисподнюю со своей жертвой спустился? - не выдержал Ван Ален. - Хвостатый, ты точно учуешь, если они где-то в погребе устроились?
Волк неопределенно мотнул головой. Выразиться понятнее в этой ипостаси он едва ли смог бы.
- Мы что-то упускаем, Ян, - медленно проговорил Курт. - Мы не видим или не учитываем чего-то важного, а время уходит. Зараза! Возможно, оно уже ушло!
- Знаешь что, Молот Ведьм, - задумчиво протянул Ван Ален, - мне тут вспомнилось, что я краем уха слышал, будто раньше где-то возле города стояла мельница. Может, стоит выйти за пределы города? Мало ли что там еще заброшенное стоит?
Курт ощутил, как гаснет головная боль, и почти с облегчением выдохнул:
- Бегом!
Майстер инквизитор и охотник шли по дороге, удаляясь от города. Мимо них туда-сюда черной молнией метался огромный волк. Вдруг зверь исчез, прямо в воздухе за считанные мгновения обратившись в человека.
- Там! - хриплым после обращения голосом выкрикнул Хагнер. - Они там! Кровь, жженое мясо и каленое железо.
- Веди! - приказал Курт.
Бежать оказалось недалеко, но если бы не Макс, притаившееся в зарослях акации приземистое, наполовину ушедшее в землю строение они бы просто не нашли. Камень стен густо зарос плющом, свет из заляпанного грязью оконца почти не пробивался наружу; новой и крепкой выглядела только дверь, явно недавно замененная. Изнутри не доносилось ни звука.
- Там вообще еще кто-то есть? - устало уточнил Курт.
- Я чувствую запах двух человек и слышу придушенные стоны, как будто кому-то заткнули рот, и шорох ерзающего по полу тела, - доложил Макс шепотом.
- Значит, живой пока, - хладнокровно заметил майстер инквизитор и приник к окну, знаком велев спутникам подождать.
Сквозь с трудом найденный относительно чистый участок окна удалось рассмотреть комнату. Помещение выглядело скорее как допросная, чем как обиталище малефика. Никаких пентаграмм, ритуальных кругов, черных или каких-либо других свечей не наблюдалось. На невысоком столике был разложен самодельный пыточный инвентарь: крючья, иглы, ножи; у дальней стены в жаровне с углями калился металлический прут. Посреди комнаты, привязанное к вбитым в пол кольям, было растянуто истерзанное тело мужчины. И сама жертва, и все вокруг нее перемазано в крови; кожа местами содрана, местами неаккуратно разрезана. В ранах на руках и ногах белела голая кость; низ живота, пах и бедра сплошь покрывали ожоги. Над телом, скрывая лицо мужчины, спиной к окну склонилась фигура. Прежде чем Курт успел что-либо предпринять, рука палача с зажатым в ней ножом взметнулась и опустилась на горло жертвы. Убийца ловко отшатнулся, пропуская мимо себя поток крови, и стало видно лицо убитого - местного священника.
- Зар-раза! - уже не скрываясь, рявкнул Курт и рванулся к двери. Та оказалась заперта, но сориентировавшийся Хагнер вышиб ее одним резким ударом.
Внутри уже никого не было. В открытом лазе в крыше исчезали ноги убийцы.
- Макс, взять эту сволочь! - заорал Курт не своим голосом, и ликантроп молнией метнулся за дверь.
Минуту спустя все было кончено. Помятого и испачканного в грязи малефика Хагнер приволок за шиворот и остановился перед начальством в ожидании указаний, потрясая добычей.
- Краут... - выдохнул Ван Ален. - Последняя жертва, мать его так!
Следователь перехватил малефика у Макса и с размаху приложил палача-самоучку об стену.