- Только во дворе; там собрались те, кто хотел видеть приезд Его Преосвященства. Монахини, разумеется, воспитанницы и кое-кто из городских дам. Но внутрь монастыря не входил никто из посторонних, кроме самого епископа и его свиты, конечно.
- Значит, эту деревяшку мог взять и кто-то из ваших сестер, и кто-то из людей епископа, так?
- Вероятно... - аббатиса вновь поежилась. - Я не могу утверждать со всей уверенностью - я не видела, чтобы кто-то из них заходил в хозяйственные постройки, но... это могло быть.
- Мне нужно будет поговорить с теми сестрами, кто в тот день дежурил у ворот. И с теми, кто часто пользуется этими колышками. Пока же... вы можете показать, куда именно был нанесен удар?
- Сюда, - Йоханна коснулась пальцами шеи и тут же отдернула их, перекрестившись.
- Если так, крови должно было быть много, - проронил Бруно.
- Верно, - Курт кивнул. - И часть ее непременно попала бы на одежду убийцы. Даже если удар был нанесен сзади, рукава должны были запачкаться. Находили ли у кого-то из монахинь испачканную в крови одежду? Или, может быть, кто-то в тот день сильно поранился?
- Нет, - покачала головой аббатиса. - Ни о чем таком мне не докладывали. Если это был кто-то из сестер... - она вздохнула, словно пытаясь смириться с этой ужасающей мыслью, - то сумел тщательно скрыть все следы.
- Надеюсь, не все, - серьезно сказал Курт. - Моя практика показывает, что все следы скрыть невозможно. Всегда находится что-то, что преступник не принимает во внимание, какая-то деталь, которая в итоге выводит к нему. Мать Йоханна, я повторяю, что хотел бы опросить всех насельниц вашей обители. Вполне возможно, что кто-то из них что-то видел, что-то, что даст нам зацепку.
- Я соберу сестер в зале капитула, - подумав, сообщила аббатиса. - С некоторыми будет сложно договориться, но я сумею их убедить. Только мне понадобится время.
- Думаю, мы сможем это сделать завтра утром, - поспешно отозвался Бруно, пока Курт не успел наговорить дерзостей. - Сейчас нам следует отправиться в резиденцию Его Преосвященства, я полагаю, - он взглянул на напарника, и тот кивнул, даже не пытаясь возражать.
- Ты был удивительно сговорчив, - Бруно не упустил случая подколоть напарника, пока они пересекали Соборную площадь; по счастью, резиденция епископов Регенсбурга находилась недалеко. Вообще-то епископ вполне мог бы прийти в Обермюнстер и пешком, это не заняло бы у него много времени, но вряд ли соответствовало бы статусу.
- Не мни это своим достижением, - усмехнулся Курт. - Primo, я понимаю, что аббатисе нужно время на уговоры, и мое размахивание сигнумом и своими инквизиторскими полномочиями тут мало поможет; secundo, я действительно хочу сначала услышать версию людей Его Преосвященства фон Пелленхофа, потому что у меня есть все основания подозревать в этом убийстве мужчину, а не женщину, и, tertio, я предпочел бы, чтобы беседы с монахинями вел ты.
- Я? - Бруно даже приостановился от удивления. - Почему я?
- Ну... они монахини, а ты монах. Может, с тобой они будут откровеннее, чем со мной? Задавать вопросы ты умеешь - не первый год на службе, а я буду слушать и очень надеюсь услышать то, что нам нужно.
- Не уверен насчет откровенности; мы из разных орденов, и я для них такой же чужак, как и ты, но почему бы не попробовать? Есть какие-то вопросы, которые я должен задать обязательно?
- Мы обсудим это вечером, - сказал Курт. - А вот сейчас беседу поведу я.
И он настойчиво постучал кулаком в дверь.
Кряжистый привратник проводил их одну из зал епископского дворца, и спустя несколько минут ожидания к ним вышел тщедушный седовласый священник, назвавшийся капелланом покойного Готтарда фон Пелленхофа.
На прямой вопрос Курта, знает ли он, кто мог желать смерти епископа, капеллан ответил, что сие ему не ведомо, что в Регенсбург фон Пелленхоф прибыл с отрядом своих верных людей, служивших у него немало лет и никогда не замеченных ни в чем непотребном. Сам же епископ, по словам все того же капеллана, выходил чуть ли не святым, а убит был, не иначе, по дьявольскому наущению.
- Ничего подобного, - заверил его Курт. - Малефицией тут и не пахнет, это обычное убийство.
Капеллан истово закрестился при этих словах. На требование осмотреть тело покойного, а после собрать в этой зале тех, кто посещал в тот злополучный Сочельник Обермюнстерское аббатство вместе с епископом он попытался было возразить, но Курт сунул ему под нос свой сигнум и, цедя слова сквозь зубы, напомнил, что сюда его вызвали приказом сверху дабы расследовать насильственную смерть духовного лица, и если ему будут чинить препоны, то отчет об этом сегодня же отправится главе Конгрегации и дальше наверх, и вот тогда за последствия он, Курт Гессе, не ручается. Впечатленный капеллан не посмел больше возражать и повел господ инквизиторов в хозяйственную часть дворца, где, как он сказал, на леднике и хранилось тело убиенного епископа.
После осмотра Курт по очереди допросил тех пятерых, кто помимо самого фон Пелленхофа был в монастыре. Все мужчины - двое служек, секретарь и два охранника - заверили, что не имеют к убийству епископа ни малейшего касательства и не знают, кто мог бы совершить его и зачем. Они не видели и не слышали ничего подозрительного.
- Тогда объясните мне, - обратился Курт к охране, - как так вышло, что Его Преосвященство остался в церкви один? Кто-то из вас двоих должен был всегда находиться рядом с ним.
- Его Преосвященство сам пожелал побыть в уединении, - ответил за охрану секретарь, довольно молодой еще человек в сане священника. - Он разрешил охране посетить трапезную. Видите ли, сам Его Преосвященство соблюдал строжайший пост, но счел необходимым позволить Ульриху и Гансу, - секретарь кивнул на двоих крепких парней, - вкусить немного пищи. Он ничего не опасался в стенах женской обители и охрану взял только для status'а.
- Где были вы и они? - Курт посмотрел в сторону служек, судя по всему, изрядно напуганных совершившимися событиями.
- Мы... эээ... могу ли я сказать вам несколько слов наедине, майстер Гессе? - взгляд секретаря забегал, и он понизил голос.
- Мне и моему помощнику, - уточнил Курт. - Он участвует в расследовании этого дела в той же мере, что и я.
- Хорошо, - помялся секретарь. - Но я смею просить вас, чтобы услышанное не вышло за рамки нашей беседы...
- Если оно будет иметь прямое касательство к расследованию, то все, что вы скажете, будет изложено в моем отчете. Это обязанность, предписанная правилами, коими я не собираюсь пренебрегать.
- По крайней мере я просил бы не доводить сказанное до ушей аббатисы Обермюнстера. Ей вряд ли понравится... - секретарь отошел на несколько шагов, увлекая за собой Курта и Бруно. - Видите ли... Перед поездкой в обитель мы получили от Его Преосвященства некие указания... деликатного свойства. Мы - я имею в виду себя и тех двоих - должны были... хм... незаметно обойти весь монастырь и сделать кое-какие заметки... По возможности перемолвиться парой слов с какой-нибудь бойкой монашкой... Знаете, всегда есть такие, кто не умеет держать язык за зубами...
- Понятно, - вздохнул Курт. - Вашей задачей был шпионаж.
- О нет! - приглушенно воскликнул секретарь. - Всего лишь небольшие наблюдения. Видите ли, Обермюнстерская обитель имеет status имперского монастыря, неподотчетного местному диоцезу. Насколько я слышал, прежний епископ пытался это изменить, но не преуспел.
- И фон Пелленхоф решил продолжить дело?
- Сие мне неизвестно. Я знаю лишь, что он интересовался делами и доходами Обермюнстера, но о своих планах Его Преосвященство умалчивал.
- Мог ли кто-то внутри монастыря каким-то образом узнать о его планах и так радикально решить проблему?
- Это мне также неизвестно. Его Преосвященство состоял в переписке с аббатисой, но переписка эта была короткой. Я видел эти письма, но не читал их, - поспешно добавил секретарь, предваряя очередной вопрос инквизитора. - Возможно, в них Его Преосвященство и обмолвился о чем-то, что могло напугать аббатису...
- Мне нужны эти письма, - произнес Курт тоном, не терпящим возражений. Раз уж секретарь - судя по всему, трусоватый малый - начал сотрудничать со следствием, нужно выжать из него maximum информации.
- Они могут быть в кабинете Его Преосвященства, - промямлил секретарь, понимая, что увязает все глубже. - Пойдемте, майстерГессе, отец Хоффмайер. Мы ничего там не трогали...
- Врут, - убежденно высказался Курт пару часов спустя, когда они с Бруно обшарили кабинет покойного епископа сверху донизу, но не нашли искомых писем. Да и вообще хоть сколько-нибудь значимых бумаг не нашли, ни одной, из коей можно было бы судить о намерениях фон Пелленхофа. - Врут, что не трогали. Наверняка они вычистили все, что показалось им хоть в малейшей степени опасным, но теперь этого не докажешь. Очень удобно свалить все на мертвеца - мол, он уничтожил бумаги.
- Так что, ты думаешь, это кто-то из них?
- Если они бросились скрывать улики и подчищать грешки... кто знает. Но возможно, что ничего относящегося к нашему делу в тех бумагах и не было, а Его Преосвященство просто любил рисовать похабные картинки на полях своих рукописей.
- Что теперь?
- Теперь ужинать и обдумывать все, что мы сегодня услышали и увидели. А завтра спозаранку снова в обитель, будем вызывать монашек на откровенность, - хмыкнул Курт.
Бруно покривился - каламбур вышел не слишком пристойным.
- И все же я по-прежнему склонен думать, что убийца - мужчина, - заключил Курт, валяясь на постели в их комнате в трактире. - Primo - убиенный мужчина довольно крупный и высокий, не думаю, что женщине было бы легко с таким справиться; secundo - судя по характеру раны, этот деревянный кол в него вогнали с недюжинной силой, каковой неоткуда взяться у женщины; tertio - ни у кого из свиты, кроме охранников, нет алиби, да и его тоже надо еще проверить, кто-то вполне мог незаметно вернуться в церковь и угостить patron'а колом в шею; quarto - если убийца один из свиты, и он действительно перемещался по территории монастыря, вполне мог подобрать где-то этот кол. Возразишь?