– Что?
– То, чем ты занимаешься.
Взгляд Ари направился на меня, и внезапная серьёзность на его лице заставила слегка напрячься.
– Иногда, Тея, жизнь не предоставляет другого выбора. И то, что выбрал я – лучший вариант. И не такой уж плохой. – Повёл бровями. – И да. Это – правда.
Я нахмурилась:
– Тебя заставили?
– Ещё вопросы?
– Сколько тебе лет?
– По какой из версий?
Вновь вздохнула и вернулась к разглядыванию серых пейзажей проплывающих за окном:
– Двадцать два, – вдруг произнёс Ари, и я круто повернула к нему голову, глядя во все глаза:
– Ты так молод?!
Ари усмехнулся, и как мне показалось так… так по-настоящему. Искренне!
– А тебя легко удивить, Тея.
– И… и… постой. – В голове не укладывалось. Нет. Он точно лжёт! Не то что бы Ари выглядел старым, но точно не на двадцать два! Ну двадцать шесть, двадцать пять… Но не двадцать два! Это ж получается, ему только год назад алкоголь официально продавать начали!
– Всё так плохо? – усмехнулся Ари.
– Нет, но… – Ну вот опять смутилась. – Тебе надо больше спать.
– Или что?
– Или к тридцати будешь выглядеть на пятьдесят.
– Неплохая перспектива. Кстати, насчёт сна. Кошмары сегодня не снились?
Я уставилась на свои колени:
– Смотря, что под этим понимать. Мои кошмары уже давно стали привычными сновидениями.
– Пожар?
– Да, – сглотнула, не желая мыслями возвращаться в сон. – Каждый раз одно и то же.
– Без изменений?
Я не отвечала.
– Тея? В ту ночь… ты говорила, что кошмар изменился. Помнишь?
«Конечно, помню. И ещё лучше помню, как хорошо и спокойно было в твоих объятиях.»
Ну вот, кровь вмиг прилила к щекам.
– Что тебе приснилось? – спросил Ари.
– Я слышала звуки выстрелов. Прежде их не было.
– Сколько?
– Два. Думаю… – горло болезненно сжалось, и следующие слова выдавить из себя удалось с большим трудом: – Думаю, мою семью убили. По правде, я и раньше так считала.
Некоторое время тишину в салоне авто нарушало лишь тихое мурлыканье мотора. Затем прозвучал короткий вздох Ари, и профессиональным тоном был озвучен вопрос:
– Почему ты так думаешь?
– Потому что крик женщины который я слышу звучит так, будто… будто её пытают. И думаю… это кричит мама. Моя настоящая мама.
– Ты не можешь быть в этом уверена, Тея.
Я смело взглянула на Ари:
– А что ещё мне остаётся? Какие варианты?
– Как насчёт выяснить правду? Что ещё было в том сне?
Я снова тяжело вздохнула. Уже и со счёта сбилась, сколько раз за поездку это сделала:
– Человек, который спас меня…
– Ты вспомнила его?
– Нет, но… я вспомнила кое-что, что он сказал мне, когда выносил из пожара. Он сказал… чтобы я перестала плакать, потому что мёртвые не плачут. А я… в тот день официально умерла. Так он сказал.
Тишина в салоне становилась невыносимой, а невидимая удавка на шее с такой силой затягивалась, что хотелось разодрать себе горло ногтями, лишь бы впустить в лёгкие побольше воздуха. Слёзы были на подходе и единственным стимулом для того, чтобы не позволять им водопадами литься по щекам, было желание не становиться на глазах у этого парня ещё более жалким существом.
А ещё Спрингфилд! Впереди ждёт этот проклятый город! У слёз ещё всё впереди!
– Твой спаситель хорошо постарался, – первым нарушил тишину Ари.
– Он стёр меня с лица земли, – прохрипела в ответ.
Ари взглянул на меня:
– Явно не без причины.
– Почему ты едешь со мной? – внезапно даже для самой себя сменила тему.
Брови Ари недоумевающе сдвинулись:
– Кажется, мы это уже проходили.
– Что ты им скажешь? – я смотрела на него. – Саманте и Трею? Кем представишься?
Ари выдержал паузу:
– Хорошо, что ты сама перешла к этому вопросу. Потому что сейчас, Тея, тебе придётся выучить нашу с тобой короткую, но очень занимательную историю.
– Историю?
– Или – алиби. Называй, как хочешь.
***
С позволения Ари, я сделала ещё один звонок Саманте. Та подняла трубку далеко не с первого раза, а когда услышала мой голос, разразилась страшными рыданиями. Тогда-то и мои слёзы нашли выход из глаз.
По её словам всей организацией занялся один из похоронных домов, где и проходило прощание. Сейчас тело Норы находится дома и, после того, как закончится месса, вся процессия переместится на кладбище.
У подъездной дорожки дома Холтов собралось с десяток автомобилей. Уверена – это ещё не все приехавшие попрощаться. А учитывая, что в городке практически все жители друг с другом знакомы, придёт ещё больше народа.
Никто и никогда не узнает, каких усилий мне стоило перебороть себя и выйти из машины Ари. Его «историю» я выучила назубок, но уверена на все сто, что в сложившейся стрессовой ситуации, стоит кому-нибудь только задать вопрос на эту тему, и все заученные слова со скоростью пушечного выстрела вылетят из головы.
– Тея? – Ари открыл багажник и достал из него букет из белых лилий. – Цветы.
Я стояла на месте, чувствуя себя деревянной куклой, понятия не имеющей, что значит двигаться и говорить.
Ари хлопнул багажником и приблизился ко мне, для чего-то положил ладонь на моё щеку (и почему он всегда это делает?), и какое-то время просто молча смотрел в глаза.
А, ну да, конечно же – алиби. Игра на публику. Мы с ним вроде как вместе. Кто-нибудь да по любому смотрит.
– Эй, – шёпотом позвал он, – знаю, вряд ли что-то сейчас способно тебя утешить, но, Тея… ты ни в чём не виновата. Это правда.
– Только в том, что родилась, – тихий скрип сорвался с губ, и Ари вдруг обхватил мою ладонь своей и крепко сжал.
– Ты справишься, Тея, – с теплотой улыбнулся.
Сделала глубокий вдох.
Я справлюсь.
Саманта долго душила меня в объятиях, стоя на заднем дворе их двухэтажного дома – подальше от общего скопления народа, – и содрогалась от рыданий всем телом. Гладила меня по волосам и была не в том состоянии, чтобы что-либо говорить. Эта хрупкая женщина была убита горем. Она любила свою дочь, свою кровь и плоть, девочку, которую выносила и вырастила (пусть та и никогда не была примерным ребёнком), а теперь… теперь она обнимает и ждёт утешений от той, что должна был быть на месте Норы.
Ты справишься, Тея…
Ты справишься…
Саманта – хороший человек, добрый и внимательный. Трей – тоже неплох. Бывает излишне строгим и требовательным, уверен в себе, но при этом понятия не имеет, как чертовски просто обвести его вокруг пальца, чем мы собственно с Норой и занимались на протяжении нескольких лет. А она ещё более длительное время. Ведь её родители понятия не имели об её страсти к различным запрещённым препаратам и к… девочкам.
Может и хорошо, что не знали.
Однажды, когда мужской пол ещё не разочаровал Нору окончательно, она встречалась с каким-то парнем в старшей школе, а потом переспала с его другом (не один раз), и под окном её спальной с помощью красного баллончика вывели надпись «ШЛЮХА». И не важно, что под моим окном было пусто, – Трей и Самана решили, что это про меня. Потому что в тот же вечер к нам домой заявился прокурор Болтон и, как ни в чём не бывало, заявил, что если я и дальше продолжу настаивать на обвинениях, что его сын меня изнасиловал, то весь город сможет лицезреть видео, где хорошо видно, что я ни капельки не сопротивлялась. Ну, или… тот момент, где я сопротивлялась, просто удачно вырезали. А потом подействовали таблетки, и мне стало всё равно.
Вот так вот.
Я так и не узнала, какую дрянь подсыпали мне в Колу. Да и разве это важно?
А ещё… думаете, ту запись так никто и не увидел?..
Саманта наконец прекратила душить меня в объятиях и передала здоровяку Трею. Тот коротко прижал мне к себе, обхватил за плечи и требовательно заглянул в глаза. Знаю, что он хочет сказать: «А я ведь говорил», «Переезд был плохой идеей», «Тот старый дом был плохим домом».
– Ты в порядке? – спросил он.
Кивнула, и Трей вновь прижал меня к себе.
Я не заслуживаю их доброты.
И я не могу спокойно и без чувства вины смотреть на белые, как простыни лица этих людей, смотреть в распухшие от слёз глаза и врать о том, что в момент взрыва находилась в загородном доме своего приятеля.
Просто не могу.
Ари решил представиться сам.
Саманта громко высморкалась в носовой платок и размытым взглядом оглядела моего «телохранителя» с головы до ног. Трей не сразу, но ответил на рукопожатие, после чего рука Ари с тем же действием протянулась Саманте и вот тут… Вот тут я никогда не забуду лица этого парня в момент, когда мама Норы схватила его за руку, притянула к себе и крепко обняла.
– Спасибо… – бормотала она, рыдая, – спасибо, что спас Тею… Спасибо, что благодаря тебе она уцелела. Спасибо, что так вовремя увёз её из той проклятой квартиры. Спасибо… Спасибоооо…
В общем-то, Ари заслужил эти слова.
Трей глядел недоверчиво, если конечно выражение на его убитом горем лице всё ещё можно было так назвать.
– Мистер…
– Просто Ари, – перебил Трея мой «телохранитель» и наконец освободился из объятий Саманты.
– Ари, – закивал Трей. – Тея только сегодня сказала нам, что приедет с каким-то другом. И я понятия не имею, кто ты такой и откуда, чёрт возьми, взялся… Но взялся ты очень вовремя, парень. И я хочу поговорить с тобой после похорон. Наедине. Не против?
– Не против, – кивнул в ответ Ари. – И… мистер Холт, миссис Холт, искренне примите мои соболезнования. Я не успел познакомиться с Норой лично, но, уверен, она была замечательным человеком.
Вот же лжец. Дайте ему Оскар.
– Спасибо, Ари, – вновь разрыдалась Саманта. – Наша девочка была удивительной.
«И вы даже не представляете насколько.»
Гроб был закрытым. То, что стало с телом Норы, видели лишь её родители. После церемонии похорон все присутствующие переместились в похоронный дом, который по договоренности предоставлял помещение для проведения поминальной трапезы. Туда-то меньше всего и хотелось ехать. Потому что ещё на кладбище успела почувствовать на себе пристальные взгляды горожан. С большей частью пришедших даже поздороваться пришлось и принять соболезнования, ведь я отношусь к семье погибшей. А вот Ари был вынужден стоять в стороне и, даже не знаю, кто удостаивался большего количества любопытных взглядов: я, или он.