– Говори, – ровно произнесла я, не сводя глаз с лица Ари. – Мне не важно, где ты был. Я хочу знать, что ты выяснил.
Ари не отвечал. Его лицо выглядело расслабленно. Практически умиротворённо, словно тугой канат в его теле вдруг дал слабину.
Я сглотнула горький ком в горле, сложила руки на груди и шагнула ближе.
– Говори.
– Ты помнишь своего родного отца, Тея? – неожиданно мягко и тихо произнёс Ари, блуждая взглядом по моему лицу.
– Нет. Ты же знаешь, что нет.
– Ничего не помнишь?
– Чего ты сейчас делаешь?
– Говорю тебе правду, – Ари приблизился, склонил набок голову, словно внимательно рассматривая меня, и осторожно коснулся кончиками пальцев щеки.
Я вздрогнула – никак не могу к этому привыкнуть, – и почувствовала, как с каждой секундой вся моя уверенность сдувается, как воздушный шарик, а злость уступает место покорности. Я не знаю, как он это делает со мной. Но этому невозможно сопротивляться. Когда он так смотрит…
Ари вновь так смотрит…
Будто…
– Прекрати, – я опустила его ладонь и сделала шаг назад, но Ари вдруг обвился рукой вокруг моей талии и мягко притянул к себе.
– Ты должна вспомнить какую-то кодовой фразу, Тея, – сказал он, поглаживая ладонью мою щеку, отчего по телу тут же побежали мурашки.
– Я не знаю никаких кодовых фраз.
– Это то, что ждёт от тебя тот, кто дал мне задание. Задание быть с тобой. Заставить тебя доверять мне. Заставить полюбить меня.
Надеюсь, мне это послышалось?..
– Это так, Тея. Я говорю тебе правду, – прошептал Ари, искренне глядя мне в глаза.
Я напряглась и дёрнулась назад, но Ари вновь привлёк меня к себе.
– Я больше не хочу лгать тебе, Тея, – сказал он, повысив голос. – И ты должна знать, что моим заданием было полностью расположить к себе объект.
– А, так вот как я называюсь.
– Им нужно узнать от тебя кодовую фразу, которую, как они считают, завещал тебе отец, и я понятия не имею о чём речь. Правда. Этой фразой может быть что угодно. – Ладонь Ари скользила по моей шее, забиралась за ворот рубашки и касалась кожи плеча. Того самого, что не пожалел огонь и мне до сих пор сложно поверить, что мои уродства ничуть не смущают этого парня. Или – это тоже часть игры?
– Ладно… что ещё ты знаешь? – мой голос предательски дрожал и переходил на шёпот. – Кто тот человек, который пытается меня убить?
– Этого я не выяснил, – слабо покачал головой Ари, одной рукой касаясь моей поясницы, а второй скользя по щеке, к губам, очерчивая их контур. – Но я найду его, даю слово.
– Ты даёшь слишком много обещаний, Ари.
– Только не сейчас.
– Всё, что ты говорил мне, всё что… – я запнулась, прикрыв глаза и прокручивая в голове моменты, когда он целовал меня, когда пытался убедить в том, что я лучше, чем о себе думаю, когда…
– Тея, – ласково позвал Ари, – посмотри на меня.
Улыбается. Печально, но чувственно, словно ему сложно говорить, потому что это неправильно, но он хочет это сделать. Я вновь вижу борьбу в его глазах. То же самое происходит со мной.
– Ты же слышишь, – он нежно обхватил моё лицо ладонями и прижал щекой к своей груди. – Слышишь?
Его сердце. Бьётся так сильно, что чувствую это всем телом, будто провожу удары сквозь себя.
«Сердце не может лгать», – так он сказал.
Но даже в это мне сложно поверить.
Ари приподнял мою голову и внимательно заглянул в наверняка распухшие от слёз глаза. Он казался… таким настоящим, таким открытым и в то же время, будто раненым. Его глаза тонули в безысходности.
– Ты можешь подождать до завтра? – прошептал он, держа меня в своих объятиях. – Знаю, я не имею права тебя об этом просить, а ты не должна мне верить, но это всё, что я сейчас могу, Тея… У меня нет другого выбора и ты уже слышала от меня это сотни раз, но услышь ещё раз: это ради твоей же безопасности.
Теперь мною овладевал страх:
– Что ты узнал, Ари?
Кадык Ари нервно дёрнулся, грудь медленно приподнялась на тяжёлом вздохе, он вновь обхватил моё лицо руками и трепетно коснулся губами уголка моего рта.
– Ты всё узнаешь, обещаю. Только завтра…
– Почему?
– Потому что я не тот человек, от которого ты должна узнать о своём прошлом.
О прошлом?..
Ари знает, кто я?
Почему не говорит? Я должна… Я хочу знать сейчас! Я ждала слишком долго.
– Мне бы очень хотелось выполнить и это твоё желание, Тея, – горькая улыбка коснулся его губ. – Но доверься мне в последний раз, прошу. Просто верь мне. Я делаю это ради тебя.
Опустошение.
Разочарование.
Я должна ему верить?
– Тея, – Ари приподнял мою голову за подбородок. – Обещай, что доверишься мне в последний раз. Я больше никогда тебя об этом не попрошу.
– Но почему?.. – Из моих глаз вновь струились слёзы, а Ари смахивал их подушечками пальцев. – Почему это настолько важно? Почему не можешь сказать сейчас?
– Потому что ты всё неправильно поймёшь и можешь опять наброситься на меня с битой, – мягко улыбнулся и коснулся губами моей щеки.
Я закрыла глаза, наслаждаясь его прикосновениями, зная, что подобного может не повториться.
Я плохо знаю Ари, но зная его профессию, сомневаться не приходится: если он решил ничего не говорить до завтра, он и не скажет. Нет смысла требовать, рыдать и устраивать истерику.
– Ты не уйдёшь? – спросила, открыв глаза.
– Нет, – прошептал, касаясь ладонями моих плеч и плавно опускаясь вниз по спине, к пояснице. Его невесомые поцелуи согревали не только тело, но и душу. Я как парусник, раскачивающийся на волнах во время шторма. Шторм – это мои страхи.
Руки Ари забрались под рубашку, позаимствованную из его же гардероба, и горячие пальцы коснулись обнажённой кожи.
Меня начинала бить мелкая дрожь и с этим я ничего не могла поделать.
Страшно ли мне?
Да?
Чего я боюсь?
Всего. Отдать себя Ари. Оказаться обнажённой перед Ари. Видеть его лицо, когда он будет смотреть на шрамы изуродовавшие моё тело. Быть его. Отдать ему всю себя. И лишиться его, когда это всё закончится.
Его руки оказались на вырезе моей рубашки. Ари смотрел мне в глаза: пристально и уверенно, давая понять, что он открыт передо мной; не прячет взгляд.
А я нет.
Глаза в глаза.
Первая пуговица расстегнулась.
Вторая.
Моё дыхание участилось, стало нервозным, будто я бегу марафон. Уверена – на лице написано всё, что я сейчас испытываю. Я хочу этого. Но я в панике. В ужасе. Ни один мужчина не касался меня после Питера Болтона и все мы знаем, чем закончился мой первый и единственный секс. Тогда я была под порошком. И тогда я была дурой.
Третья пуговица.
Я судорожно вздохнула, остановив Ари, схватив его за запястья.
Ари замер. Глядя всё с той же болезненной нежностью, но с явным непониманием.
– Чего ты боишься? – прошептал он. – Меня?
– Нет. Себя, – ответила едва слышно, отстраняясь на шаг и, непослушными пальцами, пытаясь застегнуть пуговицы.
Но Ари не позволил мне закончить всё сейчас… Решительно схватил за руку и повёл в спальную. Остановился перед настенным зеркалом отражающим нас обоих в полный рост и развернул меня к нему лицом, а сам встал позади, так что я могла видеть его в отражении, ведь Ари на целую голову выше меня.
Ловкими аккуратными движениями он собрал мои волосы и опустил вдоль спины. Прижался ко мне, так что я всем телом ощутила каждый рельеф его твёрдой груди, и положил ладони на мою напряжённую шею.
– Смотри мне в глаза, Тея, – прошептал он, глядя на моё зеркальное отражение. – Только на меня.
Его ладони скользнули вниз по плечам и опустились на то место, где он остановился.
Четвёртая пуговица была расстёгнута.
Я не смогу.
Дёрнулась к двери, но Ари силой остановил меня, словив за талию, и вернул к зеркалу.
– Смотри на меня, Тея! – требовательно произнёс он. – Только в глаза!
Дрожа всем телом, я встретилась в зеркале с глазами Ари, ненавидя его за то, что он делает и, ненавидя себя ещё больше за то, что не могу сопротивляться, как следует.
– Я не хочу, чтобы ты видел меня без одежды, – отрывисто и жалко прошептала, стряхивая слёзы с ресниц.
На лбу Ари проступили тоненькие морщинки, когда он взглянул на меня из-под бровей, и его лицо напряглось.
– Я не хочу смотреть на тебя, Тея. Я уже всё видел. Я хочу, чтобы ты на себя взглянула. По-другому. Не так как всегда.
– Ты видел меня без одежды?
– Однажды, – Ари пожал плечами. – И камера была плохо сфокусирована.
Я должна на него злиться, но нет… после его слов я даже испытала некое облегчение.
Последняя пуговица была расстёгнута, и Ари спустил рубашку с моих плеч. Снял рукава и отбросил на пол, ни разу не разорвав контакт глазами.
– Теперь посмотри на себя, – дыхание опалило кожу, и мягкие губы нежно коснулись мочки уха. – Посмотри. Этого ты боишься?
Я разглядывала шрамы на всей левой стороне тела.
Это ужасно. Я ужасна.
– Это – не то, чего надо бояться, – уверенно говорил Ари, поглаживая ладонями мой живот, опускаясь ниже, к резинке спортивных штанов. – Эти шрамы, Тея, доказательство того, что однажды ты была на волоске от смерти. Но ты выиграла эту битву. Ты жива. И ты должна гордиться этим, а не стыдиться, будто это какое-то клеймо. Огонь не пощадил твоё тело, Тея, но это не значит, что ты теперь уродлива, ведь огонь не тронул самую главную часть тебя. Ты честная, ты добрая, забавная, милая иногда. И ты красивая, Тея, очень красивая! Гораздо красивее тех людей, чьих шрамов не видно за блестящей обёрткой. Потому что эти шрамы изуродовали их души – вот чего надо стыдиться. Я стыжусь.
Ари глубоко вздохнул, поддел пальцами резинку штанов и стянул вниз, так что они упали мне в ноги. И он больше не смотрел мне в глаза – теперь он рассматривал моё тело, как нечто прекрасное, как нечто, что ему посчастливилось увидеть, а не как необходимость этого.
– Ты не представляешь, как способна действовать на меня, – хрипло произнёс, скользя взглядом по моему телу, лаская ладонями живот. – Я больше не хочу, чтобы ты презирала себя за эти шрамы. Они – часть тебя, Тея. Ты должна принять их! Это не сложно. Просто взгляни на них другими глазами, взгляни так, как смотрю на них я. Они – доказательство твоей жизни. Доказательство твоей силы. Ты можешь ненавидеть их, но не имеешь права стыдиться.