– Я делаю всё возможное, Тея, – вздохнул он, отпивая из кружки с кофе. – Не требуй слишком многого. Ты и сама до сих пор находишься под наблюдением, так что не пытайся прыгнуть выше головы.
И тогда я перешла к сути:
– Какие главные обвинения? Разве у вас есть доказательства тому, что Ари работал неким наёмником?
– Их предостаточно. Хватает и одной аудиозаписи из дома его отца.
– Да, но доказательства причастности к другим преступлениям у вас имеются? Где улики, трупы, свидетели, заказчики, счета с переводов денег?..
Их нет. И я это точно знаю. Тим успел стереть всю информацию с жёстких дисков своих компьютеров. И с компьютеров в доме Ари, кстати, тоже.
– Тея, – Дэвид снисходительно вздохнул, – я понимаю твои чувства, но доказательства легко найти…
– Так найдите! Чего медлите?
– Ари сам дал показания на этот счёт.
– И что? Может ему просто свобода разонравилась, вот и решил зарыть себя поглубже, а вы берёте и поощряете его стремления, как будто полиции заняться больше нечем… Нет никаких доказательств, кроме его причастности к работе, которую поручил Нортон! – Я говорила твёрдо и решительно, как никогда. – И ты отлично знаешь, Дэвид, что Ари – хороший человек! Он вытащил меня из этой передряги и способствовал поимке преступника, у которого за плечами имелся весомый список убийств и других преступлений. Ари сотрудничал с полицией и вёл с тобой открытую игру, так неужели он должен закончить жизнь в стенах тюрьмы наравне с тем, кто желал завладеть оружием массового уничтожения?.. Ари был честен с тобой и вполне заслужил хотя бы каплю доверия от представителей закона, хотя бы за то, что готов был предоставить властям бумаги способные в будущем уничтожить население целой страны!
– Работы твоего отца было принято уничтожить, – увиливал от разговора Дэвид.
– Я знаю! Потому что его работы принадлежат мне и как только следствие по этому делу закончится, их уничтожат под моим контролем.
– Правительство хотело изъять их. И оно имело на это право.
– Да, но только не после того, как эта история была обнародована.
Глаза детектива недоверчиво прищурились:
– Так это ты обратилась к прессе?
Я сделал глоток кофе, чтобы выдержать паузу, но не собиралась сдаваться.
– Да, – ответила, строго взглянув Дэвиду в глаза. – Потому что только так можно добиться справедливости. Люди должны знать правду.
– И знать своих врагов.
– И знать своих героев, – с нажимом поправила я Парка. – И если ты, Дэвид, не сможешь добиться освобождения Ари, то этим займётся народ. Ты знаешь, как это работает.
К моему удивлению на губах детектива вдруг растянулась улыбка, и вовсе не злобная. Он почесал затылок, откинулся на спинку стула и пристально поглядел на меня:
– И кого ещё ты подкупила, скромная тихоня из Спрингфилда?
– Никого, – я просто пожала плечами. – Я просто сделаю всё, чтобы люди узнали правду и наказание понесли настоящие преступники, а не…
– А не Ари, – закончил за меня Дэвид, продолжая улыбаться. – А знаешь, он прав.
Парк усмехнулся, сложил руки на столике и наклонился ближе ко мне.
Я нахмурилась:
– Кто?
– Ари. Он прав. И всё-таки, ты удивительная, Тея. Но ещё и чертовски безрассудная.
– Только не сейчас.
– Именно сейчас. Когда речь идёт о том, кто по твоему мнению несправедливо наказан.
И вот с момента нашего последнего с Дэвидом разговора от него больше не было вестей. Адвокаты делали свою работу, а я продолжала сотрудничать с прессой, обозревая этот скандал во всей красе. Иногда прессы боятся даже больше, чем представителей закона, знаете ли. И всё случилось так, как я и ожидала. В глазах народа Ари стал практически героем, который вывел на чистую воду истинного злодея.
Вот только герой и злодей теперь оба находятся за решеткой. И народ недоволен.
Что касается моего брата. С ним дела обстоят ещё хуже. Судебная медэкспертиза выявила у него существенные отклонения в психике. По настоянию Парка, Кристофера проверяли несколько раз и то ли мой брат отличный актёр, то ли, когда-то давно ему действительно хорошенько настучали по голове и внутри что-то неправильно сдвинулось. Обнаруженная старая травма черепа это подтвердила. Кристофер уверяет всех, что с ним всё отлично и не надо приписывать его к психам, а вот тесты говорят об обратном.
Иногда, когда думаю о нём, не замечаю, как быстро пролетает время. Вроде бы только что было утро, а вот уже и солнце клонится к закату.
Мне жаль своего брата, несмотря на всё, что он натворил. Несмотря на то, сколько хороших людей лишил жизни и, несмотря на то, что не одумался даже тогда, когда ему продемонстрировали письмо отца, оставленное мне в банковской ячейке. Экспертам удалось его восстановить, собрав по крупицам.
На моего брата ничто не подействовало. Он продолжает стоять на своём и упорно верить в то, что Нортон – его добродетель. И это лишний раз говорит о том, как необходимо ему квалифицированное лечение. Возможно… всё ещё существует шанс, что рано или поздно мой брат одумается и поймёт, как сильно был не прав.
Я навещала его дважды. И каждый раз его уводили от меня силой, потому что тот пытался вцепиться мне в горло, сразу после безумного накатывающего на него приступа смеха при виде моего лица.
Наши встречи запретили. По крайней мере, до тех пор, пока лечение не даст хоть какие-нибудь результаты. И как бы иронично это не звучало, но именно болезнь избавила его от пожизненного заключения в тюрьме строгого режима. Такова политика. И таких как мой брат немало. Они находятся под особым наблюдением и вместо решётки на окнах их окружают мягкие стены.
Не знаю, смогу ли я его простить за всё, что он сделал, но я не имею права ненавидеть его за то, как сложилась его судьба. И пусть мы сами творцы своих жизней, я не вправе судить его. Как не вправе судить и нашего отца.
Какой смысл, если всё равно ничего не изменишь?..
Я припарковалась недалеко от старого здания "Лоррэйн-апартментс" и открыла перед Харви дверь. Тот, виляя длинным хвостом, покрутился вокруг моих ног и негромко тявкая, поднял ко мне морду, будто спрашивая: «Ну и какого чёрта мы опять здесь делаем»?
– Я люблю это место, – ответила ему, почесав за ухом, пристегнула к ошейнику поводок и, щурясь от яркого заходящего солнца, направилась к забору, за которым располагалась давно заброшенная стройка. Этот путь к "Лоррэйн-апартментс" был наиболее безопасным и незаметным для сторожевой будки. Камер на территории нет. Как и людей. Только я, одиночество и Харви.
– Идём, – я поглядела на своего сопротивляющегося пса. – Идём-идём, любитель комфорта. Иногда и закаляться надо.
Пропихнула Харви через дыру в разбитом пластиковом ограждении и пролезла следом. Глубоко вдохнула тёплый весенний воздух и, сделав козырёк из ладони, пытаясь справиться с ослепляющим солнцем, оглядела территорию.
– Идём, нам сюда, – направилась к расколотым кирпичам собранным в большую груду, как поводок резко натянулся и, просто потому, что такое поведение Харви не свойственно, от неожиданности моя ладонь разжалась и пёс рванул куда-то в совершенно противоположную сторону – к трёхэтажному каркасу здания щедро изрисованному цветастыми граффити.
– Харви! – я бросилась следом, пиная кроссовками камни и наверняка оставляя за собой столбы пыли. – Ко мне! Харви! Харви!
Харви бежал слишком быстро! Что тоже на него не похоже! Этот пёс слишком ленив, для того, чтобы внезапно отступиться от принципов и, например, погнаться за кошкой!
– Харви… – Остановившись недалеко от каркаса здания, огляделась, пытаясь обнаружить чёрное пятно шерсти. Большое чёрное пятно шерсти, которому по идее не так-то уж и просто скрыться! Только если… только если он не покинул пределы стройки и сейчас не мчится куда-нибудь навстречу бандам заканчивать жизнь самоубийством.
Боже… Паника накрывала с головой.
– Харви! Ко мне!!! – Он никогда так не поступает! Никогда не оставляет меня одну! – Харви! – Хватаясь за голову, двинулась вперёд, вверх по груде кирпичей, пытаясь найти наивысшую точку для обзора – на полуразвалившееся здание залезать глупо. Хотя… если понадобится…
– Харви! Да где же ты?.. Гадкий пёс… Харви!!! – Жжение в глазах – плохой признак, пора бы мне уже завязывать со слезами. Но как тут завяжешь, когда изо дня в день происходит нечто подобное!
Нигде не видно. И не слышно ничего, кроме голосов кругами парящих в небе птиц.
Спустилась на землю, прилично проехавшись по острым кирпичам задом, и направилась к трёхэтажному подобию здания, собираясь забраться повыше.
Лестница на второй этаж не внушала доверия. Почти уверена, что если она не разрушится подо мной при подъёме, то несомненно подведёт, когда буду спускаться.
Но подниматься не пришлось.
Прямо у подножья этой хрупкой лестницы меня ожидал Харви. И он был не один. Рядом с ним на корточках спиной ко мне сидел человек в тёмной одежде и в чёрной кепке, перевёрнутой козырьком назад. И этот человек гладил моего пса! А Харви… Харви вместо того, чтобы, как вариант, оттяпать сомнительному незнакомцу руку, вывалил на бок язык и упал на спину, подставляя живот, чтоб тот почесали.
Я нерешительно шагнула вперёд, сжимая пальцы в кулаки и мысленно строя план побега.
Хватаю Харви на руки и бегу сломя голову.
Плохой план.
Сомневаюсь, что даже подниму эту перекормленную тушу.
Ладно…
Сглотнула.
– Харви, – позвала негромко, но твёрдо. – Иди ко мне. Сейчас же.
Рука человека остановилась на пузе моего пса и они оба замерли: Харви довольно поглядывая на меня, человек глядя вниз и не меняя позы.
– У меня есть шокер, – соврала с притворной решимостью в голосе. – Так что лучше вам отойти от моего пса и позволить нам уйти.
Плечи человека дёрнулись. И, судя по всему, это был смешок.
Он смеётся?
Что смешного я сказала?
– А может, спросим у Харви, что он думает на этот счёт? – произнёс человек голосом Ари и весь мир уплыл у меня из-под ног. – Ты что, совсем его не чешешь, Аритея?