договоренностей, да и когда человек знает, что весь его разговор записывается на пленку, он ведет его несколько иначе, тщательно подбирая слова и выражения.
Ури Шани же окончательно закрепил излюбленный способ общения Шарона со своим окружением — с помощью записок на небольших квадратных карточках. Многие из тех, кому доводилось встречаться с Шароном, помнят, как посреди беседы возникал все тот же Ури Шани или одна из секретарш его канцелярии, и передавала ему записку. Шарон пробегал по ней глазами и затем кивком головы давал понять, что ему все ясно. Нередко, читая очередную такую записку, он хмурился, или, наоборот, улыбался, и его собеседник был уверен, что в записке идет речь о крайне важных государственных вопросах. Однако на самом деле это было далеко не всегда так: порой в такой записке Шарону сообщали о том, что только что у него на ферме родился теленок или что на вечер для него сняли кабинет в хорошем ресторане…
Если Ури Шани желал что-то сообщить премьер-министру лично, он очень близко наклонялся к нему с правой стороны и шептал в самое ухо. В связи с этим среди журналистов было долго распространено мнение, что Ури Шани является самым близким к Шарону человеком, посвящен во все его тайны и обладает на него колоссальным влиянием. Отчасти это было верно, но только отчасти. Полная правда заключалась в том, что в результате полученной им еще в 50-х годах контузии Шарон оглох на левое ухо, но избегал пользоваться прибором для слабослышащих, так как опасался, что это повредит его имиджу.
Но и положение Ури Шани, этого самого верного оруженосца Ариэля Шарона, было в канцелярии премьер-министра отнюдь не таким прочным, как казалось. В действительности на протяжении всех первых полутора лет пребывания Шарона у власти Ури Шани пришлось вести непрерывную борьбу с тем же Омри Шароном за право распоряжаться всем происходящим в канцелярии премьера. Борьба эта была тем более жесткой, что Омри, как и Ури Шани, намеревался баллотироваться в Кнессет следующего созыва, и понимал, что в случае, если Шани приобретет слишком большое влияние в политических кулуарах, то может стать для него опасным соперником.
Эта неизвестная остальному Израилю «война за доступ к телу премьер-министра», как в шутку называли ее между собой журналисты, завершилась в конце мая 2002 года, когда Ури Шани неожиданно для всех (то есть, естественно, для тех, кто не знал о ситуации в канцелярии премьера) подал в отставку. Омри Шарон понимал, что если он официально займет пост начальника канцелярии премьера, то это будет уже слишком, и потому охотно согласился продолжать играть роль «серого кардинала», но теперь уже безраздельно правя канцелярией своего отца и решая вместе с ним, а подчас и за него, все важнейшие государственные вопросы, а также вопросы раздачи престижных, высокооплачиваемых должностей и, соответственно, смещения с них тех, кто ему был неугоден.
Официальным же начальником канцелярии премьер-министра стал давний друг Ариэля Шарона, его личный адвокат и член «форума фермы» Дов Вайсглас.
Конечно, Вайсглас отнюдь не был марионеткой Омри Шарона — старые друзья, они сумели поделить сферы влияния и при случае могли совмещать свои интересы. Вайсглас согласился занять эту должность, преследуя сразу несколько целей. Во-первых, он был не лишен амбиций и мечтал вместе с Ариэлем Шароном войти в историю в качестве одного из тех людей, которые привели к окончательному или долгосрочному урегулированию израильско-палестинского конфликта, и потому его крайне интересовали все вопросы, связанные с израильской внешней политикой. Во-вторых, должность начальника канцелярии премьера позволяла ему продвигать интересы своих клиентов, среди которых были видные палестинские бизнесмены, включая казначея Палестинской автономии Омара Рашида.
С мая 2002 года эти двое — Дов Вайсглас и Омри Шарон — следовали за Шароном во всех его поездках по стране и за рубежом, приобретая, по-видимому, все большее влияние на премьера и играя немалую роль во всех принимаемых им решениях. Если учесть, что, в отличие от Ури Шани, и Дов Вайсглас, и Омри Шарон придерживались куда более левых политических взглядов, чем это предписывала идеология «Ликуда», то не исключено, что именно их влиянием и объясняются многие политические шаги Шарона, предпринятые им в три последних года своей сознательной жизни.
И это тоже является одним из непременных признаков диктатуры — сам диктатор нередко становится жертвой манипуляций своего ближайшего окружения, меняя под его воздействием свои политические взгляды и принципы.
Говоря о ближайшем окружении Ариэля Шарона, нельзя не упомянуть и Мираб Леви — его личного советника. По некоторым версиям, она обладала на него даже большим влиянием, чем Дов Вайсглас и Омри Шарон — хотя бы потому, что проводила с ним весь рабочий день, который длился иногда по восемнадцать часов.
Мираб Леви появилась в окружении Шарона в 2000 году, когда ей едва исполнилось 30 лет. Выпускница Лос-анджелесской школы кинематографии, она должна была готовить Шарона к телеинтервью, которые во время предвыборной гонки обычно следуют одно за другим. Как вспоминает, сама Мираб Леви, в те дни она была одновременно и редактором речей, и режиссером публичных выступлений, и гримершей Шарона. Именно благодаря почти ежедневно искусно накладываемому Леви гриму, у Шарона в последние годы «исчезли» пигментные пятна на лице и вообще он словно помолодел с возрастом. В первые дни Шарон осторожно проверял Мираб, поверяя ей свои маленькие тайны и следя за тем, не станут ли они достоянием журналистов. А убедившись, что молодая женщина умеет хранить секреты, сделал ее своим самым доверенным лицом.
— Как мне теперь называть вас — «господин Шарон» или «господин премьер-министр»? — спросила Мираб Леви Ариэля Шарона сразу после его победы на выборах 2001 года.
— Зови меня Ариком! — ответил Шарон, давая понять, что их отношения должны остаться прежними.
С тех пор и почти до последнего дня жизни Мираб Леви сопровождала Ариэля Шарона во всех его поездках и готовила его ко всем публичным выступлениям. Так как покупка одежды для Арика считалась прерогативой невестки Шарона Инбаль, то Мираб не вмешивалась в этот вопрос, но чтобы облик премьера не примелькался на телеэкране, приобрела для него целый гардероб галстуков — так, чтобы Шарон мог менять их каждый день, а иногда и по несколько раз на день.
Мираб старалась следить и за тем, чтобы премьер не набирал вес, и время от времени сажала Шарона на диету. Обычно в течение нескольких дней Арик ревностно следовал ее указаниям, но затем вызывал ее в кабинет и жалобно говорил: «Очень есть хочется! Мне бы луфа!»61
И отказать ему в этот момент у Мираб просто не хватало сил — сковородка с луфом подавалась прямо в рабочий кабинет премьера, нередко в тот самый момент, когда он давал интервью или обсуждал с тем или иным министром вопросы государственной важности.
Мираб Леви была посвящена во все личные тайны Шарона, он обращался к ней, когда ему был нужен чисто житейский совет, а затем, поняв, что она обладает чисто женской мудростью, стал советоваться с ней и по государственным и политическим вопросам. И, как говорят, очень даже прислушивался к ее мнению…
24 июня, после того, как канцелярия Ариэля Шарона передала американской администрации документы, свидетельствующие о том, что Ясер Арафат перевел 20 тысяч долларов на подготовку совершенного в тот день теракта в Иерусалиме, президент США Джордж Буш сделал Шарону поистине царский подарок. В своей речи в связи с этим терактом он заявил, что США поддержат провозглашение Палестинского государства только после того, как палестинский народ выберет новое руководство, не связанное с террором и отвергающее террор как путь борьбы за свои национальные интересы. Нынешний лидер Палестинской автономии, сказал Буш в этой речи, должен сойти с исторической сцены, так как пока он будет находиться у власти, пока будет существовать связь между руководством автономии и террористами, будет существовать и опасение, что будущее Палестинское государство станет государством террора…
Правда, вслед за этим Буш подчеркнул, что он по-прежнему требует от Израиля отвода своей армии на позиции, на которых она находилась в 2000 году, прекращения поселенческой деятельности и что американцы видят путь урегулирования конфликта в признании Израилем 242 и 338 резолюций ООН, то есть в отступлении его к границам 1967 года.
Но эта часть речи американского президента показалась Шарону совершенно неважной. Главное было то, что американцы, наконец, публично и без всяких оговорок признали, что Ясер Арафат является руководителем палестинского террора, должен быть объявлен вне закона и никаких переговоров с ним быть не должно. Это была огромная личная победа Ариэля Шарона, и он не преминул подчеркнуть это в своих интервью и выступлениях.
— Многие на протяжении полутора лет говорили, что моя политика бессмысленна, что я не знаю, что делать, что у меня нет никакого четкого плана действий, — заявил Шарон в те дни. — Теперь я могу сказать, что этот план у меня был и есть, но я не собираюсь посвящать кого-либо во все его детали. И первая часть этого плана — отстранение от власти Арафата как лидера террора — успешно выполнена. Уже не только мы, но и США, а за ними и весь остальной мир признают, что Израилю не о чем говорить с этим убийцей. Теперь можно приступить к реализации следующего этапа моего плана…
Эти слова премьер-министра произвели огромное впечатление даже на тех израильтян, которые до того не принимали его политики. Они вдруг уверились в высшей мудрости Ариэля Шарона, в том, что он действительно знает, что делает и, значит, не нужно спешить с осуждением тех или иных его шагов, если они кажутся странными и непонятными — нужно просто полагаться на Шарона и дать ему возможность делать все, что он считает нужным.
Шарон не остался в долгу перед Бушем: 9 июля, поздравляя его с днем рождения, он сообщил о приготовленном для президента подарке: Израиль облегчил режим блокады Палестинской автономии, предоставил внутри нее палестинцам свободу передвижения и разрешил въезд палестинским рабочим на свою территорию. Для Буша, занятого подготовкой к войне с Ираком, это была приятная новость — он мог заявить, что американская политика на Ближнем Востоке приносит свои плоды и на этом фоне усилить свои требования о нанесении удара по режиму Саддама Хуссейна.