Воодушевленный этим успехом, Арик начал тут же готовить следующую операцию. По его мнению, на этот раз целью его отряда должен был стать лагерь беженцев Аль-Буридж в секторе Газа. Цель, само собой, была выбрана не случайно: в Аль-Буридже располагался центральный штаб фидаинов — состоящих, в основном, из палестинских арабов банд диверсантов, которые то и дело переходили границу и нападали на израильские населенные пункты.
По замыслу Арика, на этот раз отряд должен был действовать, разбившись на три группы. Первая из них ворвется на центральную улицу лагеря и обстреляет несколько кафе, в которых любят собираться террористы. После этого в лагере беженцев должна начаться паника, которая и позволит другой группе беспрепятственно взорвать Центральный штаб фидаинов. Еще одна группа, в свою очередь, должна будет прикрыть первую, когда та начнет отступать.
Вечером Арик ознакомил со своим планом весь личный состав подразделения, и на этот раз с его резкой критикой выступил Шмуэль Нисим (Фалах), совмещавший службу в отряде с учебой на юрфаке университета.
— Я категорически против этой аморальной авантюры, — заявил Фалах. — Следует помнить, что в лагере беженцев живут не только террористы, но и обычные, ни в чем не повинные арабы. И в кафе, между прочим, сидят тоже не только террористы, но и те, кто никакого отношения к террору не имеет. Значит, нет никакой гарантии, что когда мы откроем огонь по кафе, мы попадем только в террористов. Извини, Арик, но это все равно, что выйти сейчас на улицу любого нашего города и начать стрелять по прохожим — а вдруг среди них тоже есть тайные арабские террористы!
— Если тебе не нравится план, значит, ты не будешь участвовать в этой операции! — отрезал Арик. — Но план остается в силе. Все свободны.
Следует отметить, что к этому времени бойцы 101-ого отряда уже успели познакомиться как с положительными, так и с отрицательными сторонами личности своего командира.
«Как командир, — вспоминает в своих мемуарах Ицхак-Кача Каханер, — он обладал способностью сохранять хладнокровие в любой, самой критической ситуации, в минуты, когда и его жизнь, и жизнь всех остальных, казалось, висела на волоске. Это не значит, что для принятия правильных решений ему непременно нужно было оказаться на волосок от гибели (бывают и такие командиры). Нет, он умел рассуждать здраво в любых условиях, но в те минуты, когда становилось особенно горячо и многие готовы были впасть в панику, мы группировались вокруг Арика, который умел даже под шквальным огнем противника сохранить присутствие духа и действовать так же спокойно, слово он находится не на поле боя, а сидит за чашкой кофе в кафе. Он никогда не требовал от нас сделать то, чего он сам не мог сделать. Он всегда был впереди нас. Короче, он был прирожденным лидером. Лидер, на мой взгляд, — это тот человек, который может убедить тебя, что то, чего он хочет, на самом деле хочешь и ты. Арик был просто непревзойденным мастером такого убеждения».
Но Шмуэль-Фалах Нисим вспоминает и другого Арика — вспыльчивого, способного во гневе больно ранить человека, порой откровенно заносчивого и высокомерного, с явными замашками диктатора.
«Иногда Арик орал на нас, — вспоминает Фалах. — Он был перфекционист и, если кто-то допускал ошибку или просто оказывался не в состоянии выполнить порученное ему задание, Арик мог „добить“ его своими насмешками и оскорблениями, мог унизить в гневе перед всеми. Часто сам его гнев был на самом деле только игрой на публику — это только внешне казалось, что он вот-вот взорвется от возмущения; внутри же он чаще всего сохранял абсолютное спокойствие. На следующий же день после такой вспышки Арик „отходил“, и мог расточать тому же самому бойцу, которого обидел, лестные комплименты, перебрасываться с ним шуточками, вести себя с ним, как с лучшим другом — так, как будто между ними ничего не произошло. В конечном счете его прощали, так как все понимали, что главная его цель — сделать из нас настоящих бойцов… Если в генштабе забраковывали какую-то очередную его идею или отказывались дать разрешение на проведение подготовленной им операции, он возвращался на базу мрачнее тучи и называл некоторых из офицеров генштаба „ничтожествами“ и „жалкими, никчемными людишками“…»
Но главная претензия Фалаха к своему командиру заключалась в другом.
«Он действительно обладал необычайной смелостью, — рассказывает Фалах дальше. — Несмотря на свой избыточный вес, он двигался с потрясающей ловкостью. Но многие из нас и в глаза, и за спиной не раз критиковали Арика. Очень скоро мы почувствовали, что Арика куда больше интересуют результаты операции, чем количество потерь со второй стороны, в том числе, когда речь шла о мирном населении. Далеко не все были согласны с таким его подходом и по этому поводу у нас часто вспыхивали споры…»
Так что та стычка между майором Шейнерманом и его солдатом Шмуэлем Нисимом была первой, но далеко не последней. Оставив свой план по проведению операции в Аль-Буридж в силе, Арик начал спешно готовить отобранных для участия в ней бойцов и уже на следующий вечер они выехали на джипах в Негев, а оттуда пешком, мимо египетских патрулей, вошли в сектор Газа. Однако на входе в Аль-Буридж первая группа столкнулась с двумя вооруженными охранниками лагеря. Меир Хар-Цион сумел оглушить ударом одного из них, но второй успел убежать внутрь лагеря. Естественно, он поднял на ноги всех его жителей, и, прежде всего, фидаинов, мгновенно возжелавших захватить в плен незваных гостей. И когда первая группа бойцов 101-ого отряда вышла на центральную улицу лагеря Аль-Буридж, она немедленно оказалась окруженной со всех сторон разъяренной вооруженной толпой, жаждущей крови.
По всей видимости, арабы не сомневались, что смогут взять этих евреев голыми руками, и в этом-то и заключалась их роковая ошибка. Они видели перед собой лишь четверых израильских солдат, противостоящих сотням вооруженных мужчин, не подозревая, что каждый из этих солдат стоит целого отделения, а то и взвода, не зная, какой огромный ресурс выживания вложил в них Арик Шейнерман. На центральной улице закипел жаркий бой, в который вскоре включилась обогнувшая лагерь беженцев с другой стороны вторая группа. Когда арабы увидели, с какой нечеловеческой яростью, сея вокруг себя смерть, сражается эта четверка израильских солдат, они невольно подались назад, а поняв, что по ним стреляют и сзади, решили, что в лагере началась широкомасштабная операция ЦАХАЛа и стали в страхе разбегаться кто куда. Это позволило третьей группе, как и предполагал Арик, беспрепятственно взорвать центральный штаб фидаинов. Кстати, единственный раненный в ходе этой операции солдат ЦАХАЛа оказался именно в этой группе — из-за неправильного обращения со взрывчаткой.
На следующий день стало известно, что потери с палестинской стороны в результате развернувшегося в Аль-Буридже боя составили 20 убитых и 20 тяжело раненных. В генштабе эти потери были расценены как чрезмерные.
— Мы воюем с террористами, а не с мирными жителями, и вы, черт возьми, солдаты ЦАХАЛа, а не наемные убийцы! — бушевал в своем кабинете начальник генштаба Мордехай Маклеф, пока Арик стоял перед ним навытяжку и, как казалось, внимательно и проникновенно, выслушивал сыпящиеся на него упреки. На самом деле слова генерала пролетали мимо его ушей: майор Ариэль Шейнерман был убежден, что главное заключается в том, что его 101-ый отряд доказал, что способен наносить эффективные удары по гнездам террора. И когда через неделю он услышал о том, что, по данным армейской разведки, после операции в Аль-Буридже фидаины заметно поутихли, Арик довольно улыбнулся. Цель была достигнута — и это для него было главное. Что касается цены, то она его, похоже, вполне устраивала.
В ночь с 12 на 13 октября 1953 года банда террористов ворвалась в прилегающий к Тель-Авиву с востока городок Йегуд и забросала гранатами один из его домов. В результате этого теракта в своей кровати была убита Сюзан Каниас и двое ее детей — трехлетняя Шушана и полуторагодовалый Реувен. Злодейское убийство матери и детей потрясло страну, Израиль жаждал мести и правительство понимало, что этот теракт не может остаться без ответа.
Утром премьер-министр Бен-Гурион собрал экстренное заседание правительства, на которое было приглашено все командование генштаба и ряд боевых офицеров, включая майора Шейнермана.
Начальник военной разведки Моше Даян сделал доклад, в котором сообщил, что все террористы, как утановила разведка, являются жителями деревни Кибия, и добавил, что, с его точки зрения, реакция Израиля на теракт в Иегуде должна быть как можно более устрашающей: ЦАХАЛ должен войти в Кибию и разрушить там не менее 50 домов, не тронув, разумеется, ее мирных жителей во избежание международного скандала.
За столом начался спор о том, какое из подразделений может взять на себя эту задачу, и вскоре выяснилось, что, по мнению всех участвующих в заседаний командиров дивизий, на разработку и подготовку столь широкомасштабной операции требуется хотя бы неделя, а между тем Бен-Гурион настаивал на том, чтобы она была проведена как можно быстрее, в самые ближайшие дни.
Арик, будучи самым младшим по званию среди остальных участников этого совещания, терпеливо ждал, пока они выговорятся, одновременно наслаждаясь предчувствием своего звездного часа.
Наконец, ему предоставили слово, и майор Шейнерман, не спеша, подошел к висевшей на стене карте.
Для начала он напомнил о том, что именно для проведения таких операций и было создано его 101-е подразделение. А потому его подразделению не нужно ни недели, ни даже нескольких дней для подготовки — его бойцы всегда находятся в боевой готовности. Что касается плана операции, то…
Арик продолжил говорить, водя указкой по карте, изображавшей местность, которую он знал, как свои пять пальцев еще со времени службы начальником разведки Центрального округа. Это позволило ему без особого труда обозначить маршрут, по которому можно было проникнуть на территорию Иордании для осуществления операции возмездия, обойдя явно готовящихся к израильской атаке иорданских пограничников. Конечно, такую большую деревню, как Кибия, силами только 101-ого отряда не взять, да и взорвать такое количество домов не так просто, добавил Арик, но ему хватит и подкрепления в виде двух взводов бригады десантников: 101-ый отряд войдет в Кибию с одной стороны, десантники — с другой, после чего жителям Кибии будет предложено покинуть свои дома, и те будут взорваны. 500 килограммов