Представлявшая собой весьма жалкое зрелище, эта демонстрация еще раз подтвердила слова оппонентов Шарона о том, что если бы его план был вынесен на всенародное обсуждение, он бы этот референдум с треском проиграл.
Открыл заседание правительства по обсуждению плана ухода из Газы и Северной Самарии министр обороны Шауль Мофаз, который и был одним из главных его разработчиков.
По мнению Мофаза, ликвидация еврейских поселений Газы должна была начаться 25 июля, или, по еврейскому календарю, 18 Таммуза — чтобы дать поселенцам возможность спокойно провести траурный пост 17 Таммуза, который утвержден в память о начале осады Иерусалима, приведшей к потере еврейским народом своей государственности. Вопреки первоначальным планам, сказал Мофаз, следует ускорить снос поселений, сократив время проведения операции в Гуш-Катифе с 12 до 7 недель — так, чтобы все закончилось до 1 сентября, и дети поселенцев смогли бы спокойно пойти в школы по новому месту жительства. Поселения Северной Самарии будут ликвидированы сразу же после окончания операции в Гуш-Катифе — до 15 сентября 2005 года.
Далее Шауль Мофаз ознакомил членов правительства с самим планом операции, вначале названной ЦАХАЛом «Шевет ахим» («Колено братьев»), а затем переименованную в «Мивхан багрут» («Экзамен на зрелость»). Согласно этому плану, в дни ликвидации поселений армия должна создать шесть «кругов безопасности».
Первый круг, состоящий из 6000 солдат и полицейских, должен заниматься непосредственно ликвидацией поселений. «Второй круг» составят 4500 вооруженных солдат, которые вмешаются в ликвидацию поселений и эвакуацию поселенцев только в том случае, если последние окажут яростное сопротивление. Подразделения «третьего круга» призваны обеспечивать защиту солдат и поселенцев от обстрелов их террористами из сектора Газа. Четвертый «круг безопасности» должен был быть замкнут вокруг самой Газы с тем, чтобы сторонники поселенцев не могли помешать их вывозу с освобождаемой территории. Пятый «круг» нужен для предотвращения прорыва на территорию Гуш-Катифа «мирных палестинцев» из Газы до того, как эту территорию покинет последний поселенец. И, наконец, шестой «круг безопасности» Мофаз считал необходимым создать для подавления любых акций протестов поселенцев, которые могут вспыхнуть в любой точке страны.
Оценив разработанный ЦАХАЛом и министерством обороны план операции «Мивхан багрут» как «очень грамотный», премьер-министр Ариэль Шарон добавил: «Я не буду сегодня взывать к вашим чувствам. Сегодня — грустный день, тяжелый день, может быть, самый тяжелый день в моей жизни… Ликвидация поселений Газы и Самарии — это трудный шаг, но, уверен, это — позитивный шаг к лучшему будущему Государства Израиль. Перед нами открывается возможность решения целого ряда проблем, и я намерен использовать эту возможность. Конечно, каждый будет голосовать в соответствии с тем, как подсказывает ему совесть. Но я прошу каждого прислушаться и к голосу разума».
— Только не устраивайте из успеха этого голосования дешевое шоу! — обратился Шалом к министрам от партии «Авода». — Радоваться тут нечему. Мы выкидываем людей из домов, в которых многие из них родились, мы отказываемся от того, чему когда-то присягали на верность. Тут плакать бы надо…
Итоги голосования можно было предсказать заранее: министры Биньямин Нетаниягу, Цахи Ханегби, Дани Наве, Натан Щаранский и Исраэль Кац проголосовали «против», остальные «за». Самое странное заключалось в том, что вся эта пятерка упорно не хотела покидать кресла в правительстве, с которым ей было явно не по пути.
А у тех, кто все еще надеялся сорвать план Шарона, оставался еще один шанс: согласно израильскому закону, если Кнессет не утверждает госбюджет до конца марта, то автоматически вступает в силу решение о его роспуске и объявлении выборов. Следовательно, правительство Шарона вполне могло пасть при обсуждении бюджета.
Именно на это и рассчитывал Узи Ландау, когда в первой половине марта сумел собрать подписи 750 членов Центра «Ликуда» и добиться созыва чрезвычайного заседания этого высшего органа партии.
— Господин премьер-министр! — сказал Ландау с трибуны. — Вы говорите о том, что хотите принести мир еврейскому народу. Но пока вы принесли ему только войну. Нет, я сейчас говорю даже не о продолжающемся палестинском терроре, в результате которого мы почти каждый день хороним евреев. Вы принесли войну в наш собственный дом, вы раскололи народ на две части, вы раскололи на две части нашу партию… Во имя сохранения единства партии и единства нации я призываю вас найти в себе совесть и мужество для проведения в стране всенародного референдума по вашему плану. И если народ скажем ему «да», никто — поверьте, никто! — больше не будет возражать против него. Но если он скажет ему «нет», то вы должны будете признать волю народа…
Но Ариэль Шарон к тому времени уже в ходе всех своих выступлений говорил одни и те же хорошо затверженные им фразы о великой мечте, которой, увы, не дано исполнить полностью и о том, что он и только он ответственен за судьбу страны и что решение о выходе из Газы будет реализовано любой ценой. Все журналисты уже знали эти фразы наизусть и называли их не иначе как «мантрами Ариэля Шарона».
В итоге, на том заседании Центр поручил депутатам начать подготовку законодательной базы для проведения всенародного референдума, но поручение это так и не было выполнено: заручившись поддержкой фракции «Шинуй», Шарон сумел в середине марта утвердить государственный бюджет и таким образом вопрос о досрочных выборах был снят с повестки дня…
Шарон вновь доказал, что он умеет добиваться своего даже при самых минимальных шансах на успех. Теперь уже точно все политические препятствия к реализации его плана были устранены и тем, кто еще надеялся сорвать ликвидацию поселений, оставалось уповать лишь на проведение столь мощных акций протеста, что они должны были потрясти страну и заставить Шарона отказаться от своих намерений.
Но все, включая и самих лидеров поселенческого движения, прекрасно понимали, что шансы на это практически равны «нулю».
Отнюдь не только борьба вокруг одностороннего размежевания с палестинцами заботила премьер-министра Израиля Ариэля Шарона весной 2005 года.
Уже в конце 2004 года стало ясно, что Иран семимильными шагами идет к созданию своей атомной бомбы и пользуется на этом пути самой активной помощью России. В сущности, вопрос о передаче Россией своих ядерных технологий Ирану еще с 1995 года был одной из самых больших проблем израильско-российских отношений, и на протяжении всех этих лет Израиль тем или иным путем пытался уговорить или заставить Россию отказаться от сотрудничества с Ираном в этой области, утверждая, что оно угрожает нарушением стратегического равновесия на Среднем Востоке. Беседы об иранской угрозе составляли одну из главных тем израильско-российских переговоров, которые в разные годы и на разных уровнях вели Натан Щаранский, Биньямин Нетаниягу, Ариэль Шарон и многие другие израильские политики. Однако, несмотря на все призывы и просьбы Израиля, Россия продолжала содействовать Ирану в создании его ядерного оружия.
В 2005 году к этому прибавились заявления российского правительства о готовности оказать помощь поставками вертолетов и бронетехники палестинцам, а также договор о продаже Сирии новейших российских ракет класса «земля-воздух». То, что Россия куда больше симпатизирует арабам, чем Израилю и занимает откровенно проарабскую позицию в ближневосточном конфликте, было общеизвестно, но с момента восстановления дипотношений с Израилем в этой позиции все же появилась некая сбалансированность. В 2005 году Россия явно нарушила этот баланс, и отношения между Москвой и Иерусалимом натянулись до предела.
Неудивительно, что пришедшее в МИД Израиля сообщение о том, что президент России Владимир Путин решил, наконец, откликнуться на давние приглашения премьер-министра Ариэля Шарона и президента Моше Кацава и 27 апреля посетить Израиль, прозвучало в израильском МИДе в конце марта, как гром с ясного неба.
Чиновников МИДа можно было понять — обычно визиты такого уровня готовятся за полгода, а то и больше, а тут оставалось всего три недели с небольшим! Дальнейшее поведение российского МИДа было еще более загадочным — день шел за днем, а его руководство даже не собиралось поставить своих израильских коллег в известность о программе визита президента, местах, которые он хотел бы посетить, круге вопросов, которые желал бы обсудить с израильскими официальными лицами. И все это — на фоне заявлений России о том, что она не намерена отказываться от продажи Сирии ракет, что она собирается подарить палестинцам 50 бронетранспортеров и два вертолета… Словом, о тех шагах, которые явно не назовешь дружественными по отношению к Израилю.
В результате, раздражение и напряжение в связи с предстоящим визитом президента России в Иерусалиме только росло день ото дня. И лишь за два дня до прилета Путина в Тель-Авив туман стал рассеиваться — израильтян, наконец, поставили в известность, что президент России хотел бы посетить Стену Плача, музей «Яд-ва шем», встретиться с группой ветеранов Второй мировой войны, ну и, само собой, с премьер-министром и президентом Израиля. И еще стало известно о том, что Путин намерен обсудить с премьер-министром Ариэлем Шароном идею проведения этой же осенью в Москве международной конференции по урегулированию израильско-палестинского конфликта.
Однако из канцелярии премьер-министра Израиля тут же поступил ответ, что Ариэль Шарон на данном этапе не видит смысла в проведении такой конференции и потому обсуждать этот вопрос не желает. В официальном разъяснении Кремлю указывалось, что Израиль в данном вопросе намерен следовать «Дорожной карте», разработанной президентом США Джорджем Бушем, а согласно этому документу такая конференция должна состояться после того, как пройдены все остальные этапы урегулирования — прекращен палестинский террор и начаты прямые израильско-палестинские переговоры. Однако подтекст этого ответа был ясен: Израиль считает, что Россия занимает однозначно пропалестинскую позицию, не желает активизации ее роли в вопросах ближневосточного урегулирования и уж тем более никогда не пойдет на проведение конференции по этим вопросам в Москве.