то и здесь противники плана Шарона поведут себя так же достойно, как в Газе, и эти самарийские поселения не превратятся во „второй Сталинград“, как это утверждают некоторые горячие головы. Пройдет еще несколько недель — и Газу с Северной Самарией покинет последний израильский солдат.
В памяти останется еврейская семья, которая демонстративно вышла из своего дома с поднятыми руками — точь-в-точь, как в варшавском гетто. Останется майор спецназа ЦАХАЛа, который один, по признанию офицеров генштаба, мог противостоять целой роте, и потому переговоры о том, что он должен покинуть свой дом в Гуш-Катифе, с ним вели лично начальник генштаба и министр обороны. Останется пение „Атиквы“ на крыше синагоги Кфар-Дарома, протяжные еврейские молитвы с тайной надеждой на то, что вот сейчас, еще мгновение и произойдет самое настоящее чудо, отменяющее план Шарона. Много чего останется в памяти, а значит, в прошлом.
Но уже сегодня каждый вечер в большинстве населенных пунктов Палестинской автономии гремят праздничные салюты — палестинцы празднуют эту свою победу, и их лидеры уже говорят о новых победах, которые еще грядут и которые будут добыты кровью новых шахидов26. Поверьте, они празднуют победу не над поселенцами — над всеми нами. И угрожают новой вспышкой террора не только поселенцам — всем нам. „Если бы ракеты не падали на Сдерот, евреи не ушли бы из Газы. Если они не будут падать на Тель-Авив, они не уйдут из Ариэля!“ — говорится в одном из последних заявлений ХАМАСа. А госсекретарь Кондолиза Райс уже открытым текстом заявила, что отступление из Газы станет далеко не последним отступлением Израиля. Так что ближайшие политические и военные перспективы более-менее ясны…»
Все действительно, вопреки планам ЦАХАЛа, закончилось в течение недели. Еще через неделю были снесены два поселения — Хомеш и Са-Нур — в Самарии. До конца сентября 2005 года армия сравняла с землей дома поселенцев, извлекла для перезахоронения трупы из могил на кладбище Гуш-Катифа, а затем начала сворачивать и свои базы.
Палестинцы и в самом деле ликовали. Войдя на территорию покинутых еврейских поселений они начали грабить все, что там бросили евреи, и подожгли пустующие синагоги, которые было решено не трогать в надежде, что палестинцы тоже не станут разрушать и осквернять молельные дома. Некоторые из этих синагог были подлинными жемчужинами архитектуры… Все эти акты вандализма демонстрировались по американским и европейским каналам и трудно передать те чувства, которые испытывали евреи, глядя, как палестинцы пляшут на руинах синагог…
Затем они устроили торжественный парад в честь своей победы, на котором лидер автономии Абу-Мазен объявил, что уход Израиля из Газы является победой палестинского народа и, прежде всего, тех террористов-смертников, которые взрывали себя вместе с евреями. На территории бывших еврейских поселений начали разворачиваться тренировочные базы ХАМАСа и «Исламского джихада» и именно с этой территории боевики вышеназванных организаций начали выпускать ракеты по израильским городам и селам.
И если израильтяне верили, что после ликвидации еврейских поселений в Газе израильская оккупация этого сектора закончена, то палестинцы имели по данному поводу совершенно другое мнение и потому считали себя в полном праве продолжать террор.
Дело в том, что границы сектора Газа были установлены на основе заключенного в 1950 году между Израилем и Египтом соглашения о прекращении огня. Так как до 1967 года Газа входила в состав Египта, то Израиль считает законными именно границы 1950 года. Однако лидер Палестинской автономии Абу-Мазен заявил, что границы Газы должны быть очерчены по резолюции ООН 1948 года, то есть на несколько сотен метров севернее. И когда в июне 2005 года Абу-Мазен встретился с Ариэлем Шароном, то прямо заявил ему об этом. Таким образом, надежда Шарона, что после одностороннего размежевания все будут считать оккупацию Израилем сектора Газа законченной, не оправдались.
Мир по-прежнему продолжал оправдывать деятельность палестинских террористов, называя ее национально-освободительной борьбой…
Большие опасения вызывало и принятое Ариэлем Шароном решение о передаче Филадельфийского коридора — того самого, который отделял Газу от Египта и контролировался израильской армией — в ведение Египта. И очень скоро эти опасения подтвердились: именно через этот коридор в Газу хлынул огромный поток оружия при попустительстве, а иногда и при непосредственной помощи египетских пограничников.
Одновременно ликвидация поселений в Газе и Самарии, как уже было сказано, нанесла страшную душевную травму значительной части еврейского народа и углубила существовавший до того раскол в израильском обществе. Внутри самих лидеров религиозного сионизма началась бурная дискуссия о том, как после всего случившегося они и их сторонники должны относиться к Государству Израиль и к службе в рядах израильской армии. Но все они сходились в одном: главная ответственность за все происшедшее лежит на премьер-министре Ариэле Шароне, и они не собираются ни забывать, ни прощать ему того, что он сделал.
В те дни автору этой книги довелось в последний раз побеседовать с Ариэлем Шароном.
— У нас, евреев, большое сердце и хорошая память, — сказал он. — Если мы кого-то любим, то готовы простить ему все недостатки, и возвеличиваем этого человека до небес. Но если мы кого-то ненавидим, то это поистине испепеляющая ненависть, память о которой может сохраняться столетиями. Но, честное слово, мне не причитается эта ненависть…
Глава 12. Разводное письмо
Еще не успели остыть обугленные камни сожженных синагог Гуш-Катифа, еще не все выселенные из него евреи нашли пусть ветхую, но более-менее постоянную крышу над головой, а партийный котел «Ликуда» уже снова бурлил и из него явственно несся острый запах ненависти и раздора.
Всем было ясно, что после ухода последнего израильского солдата из Газы для «Аводы» союз с «Ликудом» потерял всякий смысл, «Шинуй» и «Мерец» больше не станут поддерживать Шарона из оппозиции, и, значит, дни его правительства сочтены. Те члены «Ликуда», которые сохранили верность идеологии своей партии, жаждали поквитаться с Ариэлем Шароном за само презрение этой идеологии, за рану, нанесенную всему правому лагерю, и им хотелось, чтобы это сведение счетов произошло как можно скорее. Конечно, они давно бы с удовольствием отстранили Шарона от руля управления партией и государством и не дали бы ему осуществить его план одностороннего размежевания, но для этого у них не было подходящего лидера. Узи Ландау, возглавлявший в течение многих месяцев внутреннюю оппозицию в «Ликуде», вне сомнения, являлся умным, принципиальным и достаточно опытным политиком, но ему не хватало харизмы — того иррационального, не поддающегося ни объяснению, ни формулировке начала, которое и делает лидера лидером, заставляя других признавать его право на власть. После того, как Биньямин Нетаниягу покинул правительство Шарона, такой лидер у оппонентов Шарона внутри партии появился, и они стали готовиться к решающему сражению. Среди членов Центра «Ликуда» начался сбор подписей за созыв чрезвычайного заседания с целью объявления досрочных выборов нового лидера партии, а, значит, по сути дела, и нового премьер-министра страны.
Но и Ариэль Шарон отнюдь не собирался в обозримом будущем уступать кому-либо пост премьер-министра и, тем более, покидать его с клеймом человека, потерявшего доверие родной партии. Он слишком любил власть, и для него было слишком важно то, как будет восприниматься его фигура будущими поколениями, чтобы допустить подобное развитие событий. Тем более что ситуация, сложившаяся на шахматной политической доске Израиля предоставляла ему на выбор сразу несколько вариантов дальнейших действий.
Первый заключался в том, чтобы с помощью тех или иных комбинаций укрепить свой лагерь внутри «Ликуда» и сохранить лидерство в этой партии — и опыт такой внутрипартийной борьбы у него, несомненно, был.
Второй вариант состоял в том, чтобы последовать совету Омри Шарона и Дова Вайсгласа, выйти, предварительно сильно хлопнув дверью из «Ликуда», и уведя с собой из него всех верных ему людей, создать новую партию, некий «Новый Ликуд», который займет позицию в самом центре израильской политической карты. Как предполагалось, эта партия притянет к себе ту часть общества, для которой «Авода» кажется слишком левой, «Ликуд» — слишком правым, МАФДАЛ — слишком религиозным, а «Шинуй» — чересчур антиклерикальным. Словом, эта будет партия, рассчитанная на поддержку израильских обывателей — желающих нормальной, спокойной жизни, не считающих, что ради идеологии стоит умирать, но и не готовых отказаться от части еврейских исторических земель; ведущих светский образ жизни, но и испытывающих определенные сантименты к еврейской традиции и убежденных, что у государства нет права отказываться от нее до конца. Омри Шарон и Дов Вайсглас были убеждены, что именно таких воззрений придерживается большинство населения Израиля и, следственно, новая партия вполне может рассчитывать на победу на выборах.
Как уже говорилось выше, идея создания такой партии возникла давно, почти сразу после появления внутренней позиции в «Ликуде», однако Шарон колебался — он хорошо помнил, как аналогичный шаг предпринял в свое время Давид Бен-Гурион, и он завершился позорным поражением Старика.
Однако проведенные в конце августа 2005 года опросы общественного мнения убедили Шарона, что для него такой вариант может оказаться куда более удачным, чем для первого премьер-министра страны. Согласно этим опросам, возглавляемая им новая партия могла набрать 34 мандата и, таким образом, одержать победу на выборах. Оставленный им «Ликуд» во главе с Нетаниягу по этим опросам получал 20 мандатов, «Авода» — 17, «Шинуй» — 9, ШАС — 8, а об остальных нечего было и говорить. Еще больший успех опросы сулили партии, основанной на триумвирате Шарон-Перес-Лапид. Эта партия могла набрать 54 мандата, в то время как «Ликуд» во главе с Нетаниягу только 23, ШАС — 8 и т. д. однако Шарон, как уже говорилось, отвергал этот вариант, так как не собирался делиться властью ни с Пересом, ни с Лапидом, и не верил в жизнеспособность такого трехголового Змея-Горыныча…