Как бы то ни было, ему важно было показать видным деятелям «Ликуда», что он вполне может добиваться любых своих целей и без них, и без «Ликуда» вообще, и если уж на то пошло, это он может ставить условия партии, а не она ему.
И объектом для доказательства партии собственного всемогущества он избрал Натана Щаранского, не раз публично подвергавшего критике его план ухода из Газы даже в период, когда он находился в составе нового правительства. Как раз в дни, когда полным ходом шла подготовка к сносу еврейских поселений, глава Еврейского агентства (Сохнута) Салай Меридор подал в отставку и Натан Щаранский выставил свою кандидатуру на этот пост. По общему мнению, лучшего кандидата на роль главы организации, занимающейся привлечением в Израиль евреев, было не найти — Щаранский сам был репатриантом, за его плечами остались годы борьбы за право советских евреев на выезд в Израиль, что сделало его фигуру почти легендарной, пользующейся огромным авторитетом на международной арене. И на выборах внутри «Ликуда» Щаранский получил абсолютное большинство голосов, легко обойдя всех остальных кандидатов, в том числе и ставленника Шарона мэра Раананы Зеэва Бельского.
Но сразу после этой промежуточной победы Щаранского, Омри Шарон связался с Михаэлем Кляйнером — лидером давно уже существующей только на бумаге партии «Херут», но по инерции все еще сохраняющей за собой место в совете Сохнута. Омри сказал, что готов предоставить числящемуся в этом Совете члену «Херута» любую, самую престижную должность в обмен на то, что он уступит свое место Бельскому. Сделка была заключена, и после этого Омри Шарон начал обзванивать всех членов Всемирного Совета Сохнута, извещая их, что его отец выступает категорически против назначения Щаранского на эту должность и поддерживает кандидатуру Зеэва Бельского. В случае, если того или иного члена Совета не удавалось просто убедить, Омри Шарон пытался тем или иным образом подкупить его, посулив назначение на то или иной пост, а если и этого оказывалось недостаточным, то переходил к откровенным угрозам. Наконец, для того, чтобы предотвратить не только победу, но и само участие Щаранского в борьбе за пост главы Сохнута, Шарон специально послал в США министра юстиции Ципи Ливни. Она встретилась там с каждым из 9 членов особой комиссии, уполномоченной утвердить кандидатуры претендентов на пост председателя Еврейского Агентства и убедила их не допустить Щаранского к участию в выборах. И в результате новым главой Сохнута стал никому до того неизвестный и ничем себя особенно не зарекомендовавший мэр небольшого израильского города, избиравшийся на безальтернативной основе.
В сущности, Шарон с помощью своего сына проделал со Щаранским тот же трюк, который некогда проделал с ним самим Ицхак Шамир, и был эти чрезвычайно доволен: во-первых, тем, что он таким образом сумел отомстить Щаранскому за его непокорность, а, во-вторых, доказал всем членам «Ликуда», что он по-прежнему остается «хозяином в доме».
Между тем, уже тот факт, что Шарон отказался поддержать кандидата от собственной партии на выборах главы Сохнута, однозначно свидетельствовало о том, насколько он близок к разрыву с ней.
Вскоре после грязного трюка, проделанного Шароном со Щаранским, отношения премьер-министра с собственной партией напряглись до предела.
14 июня под молчаливое одобрение противников плана размежевания «Ликуде», оппозиция провела в Кнессете сразу три вотума недоверия правительству. Председатель Кнессета, некогда близкий друг Ариэля Шарона Руби Ривлин, к тому времени уже перешедший в лагерь его противников, призвал распустить парламент, несмотря на то, что вотумы недоверия не набрали необходимого для падения правительства 61 голос депутатов Кнессета. По словам Ривлина, все происходящее в Кнессете свидетельствовало о том, что «коалиция стала оппозицией, а оппозиция коалицией».
— Правительство не в состоянии провести в жизнь ни одно свое решение. Шарон потерял политическую опору, — констатировал Ривлин.
Одновременно с этим, государственный контролер вскрыл вопиющие факты коррупции в государственных структурах: он доказал, что Ариэль Шарон и его сын Омри провели на многие важные государственные посты совершенно не подходящих для этих должностей, но преданных им людей, готовых беспрекословно выполнить любое их указание, и в результате складывалось впечатление, что они руководят страной уже даже не как собственной фермой, а по законам мафиозной структуры. Многочисленные факты незаконных политических назначений были вскрыты и в министерствах, во главе которых стояли представители «Ликуда» — они назначали на эти посты членов Центра своей партии, обеспечивая себе тем самым их поддержку на внутрипартийных выборах. В связи с этим по требованию оппозиции Кнессет собрался на специальное заседание, посвященное проблемам растущей коррупции в стране. И все выступавшие в тот день обрушивались с яростной критикой на Ариэля Шарона, выслушающего ее с поистине каменным выражением лица.
— Я не понимаю, о какой коррупции тут шла речь, — сказал Шарон, поднявшись на трибуну. — Большая часть того, что здесь говорилось — это ложь и инсинуации. Тем, кто присутствует на этом заседании с самого начала, ясно, что оно не имеет никакого смысла: на нем было слишком много криков, но никто не привел действительно серьезных фактов. Понятно, для чего все это было сделано. Понятно, что вы хотите представить Центр «Ликуда» источником всех зол и уничтожить его. Хотя именно сейчас… происходит восстановление справедливости. Нет, и не может быть разных законов для «Ликуда» и для других партий. А «Ликуд» сейчас просто делает то, что делали другие партии, стоявшие у власти, и то, что всегда считалось законным и нормальным. И как бы кому-то не хотелось вывалять «Ликуд» в грязи и отстранить его от власти, наша партия останется правящей еще многие годы. А тем, кто говорит о коррупции, я бы посоветовал почаще смотреться в зеркало.
Эта речь премьера вызвала новый всплеск страстей.
— Я расскажу вам анекдот, к которому сводится то, что здесь только что заявил премьер-министр, — сказал лидер партии «Шинуй» Томи Лапид. — Один мальчик писал по ночам в постель и страшно этого стеснялся. Тогда его мать обратилась к психологу с просьбой решить эту проблему. И психолог пообещал ей вылечить мальчика. «Вы хотите сказать, что после вашего курса лечения он больше не будет писать в постель?» — спросила мать. «Нет, писать он будет, но он перестанет этого стесняться!» — ответил психолог. Поздравляю вас, господа: наш премьер перестал стесняться коррупции!
Ни один мускул не дрогнул на лице Шарона, когда депутаты покатились со смеха после рассказанного Лапидом анекдота. И стоит заметить, что при всей моральной двусмысленности его выступления Шарон был прав: «Ликуд» делал то же самое, что и находившаяся в течение десятилетий своего пребывания у власти партия «Авода».
Голосование по итогам этого бурного заседания было так же превращено в голосование по вотуму недоверия правительству, и Шарон его снова проиграл: 43 депутата выступили в поддержку вотума и только 30 против. Но Шарон к этому времени уже перестал обращать на подобные локальные поражения: главное было не допустить, чтобы за вотум проголосовало больше 60 депутатов Кнессета, и с этой задачей он успешно справлялся.
Но когда проведенные в конце лета опросы показали, что 42 % членов «Ликуда» готовы на таких выборах голосовать за Нетаниягу и только 27 % за Шарона, в окружении премьера снова заговорили о необходимости создания новой партии.
Тем не менее, в начале сентября 2005 года Шарон заявил, что собирается еще долгие годы (благо, его богатырское здоровье ему это позволяет) занимать пост премьер-министра, причем премьер-министра именно от созданной им некогда партии «Ликуд». Сразу после этого заявления Шарон потребовал от активистов партии прекратить его шантажировать и отложить на несколько месяцев решение о выборах нового лидера партии.
Расчет Шарона был понятен.
С одной стороны, ему нужно было оттянуть время, чтобы улеглись страсти, забылись слезы поселенцев Гуш-Катифа, и члены «Ликуда» вышли бы на выборы нового лидера, руководствуясь не только эмоциями, но и разумом. С другой стороны, он нуждался в отсрочке, чтобы дать провести полную мобилизацию своих сторонников внутри партии, обеспечить их приход на выборы и таким образом повторить свой успех на праймериз 1999 и 2001 года.
Понимал это, разумеется, и Нетаниягу, а потому такой отсрочки Шарону давать не намеревался. Однако после появления в прессе вышеприведенных результатов опросов общественного мнения в «Ликуде» стали всерьез опасаться выхода Шарона из его рядов и раскола партии. И в этой ситуации председатель Центра Цахи Ханегби предложил Нетаниягу и Шарону компромисс: они оба публично провозглашают, что примут любой исход праймериз и не пойдут на раскол партии, а сами праймериз при этом назначаются на начало 2006 года.
Однако Нетаниягу этот компромисс отверг, напомнив, что он уже однажды противостоял Шарону на праймериз, проиграл их и все равно остался верен своей партии — пусть, дескать, и Шарон проявит теперь такую верность без всяких условий.
И все же Ариэль Шарон тогда еще не спешил окончательно рвать отношения со своей партией, и об этом свидетельствует то, что он попытался оспорить решение о созыве чрезвычайного заседания Центра «Ликуда» по назначению даты праймериз с помощью партийного суда. Шарон искреннее рассчитывал на то, что члены суда, будучи его ставленниками и сторонниками, найдут некую юридическую уловку, позволяющую отложить заседание Центра. Но те в ответ только развели руками — все было сделано по Уставу партии и, если 600 членов центра поставили свои подписи под письмом о созыве такого заседания, оно становится неотвратимым. Но Шарон не смирился с этим решением, заявив, что намерен оспорить его в обычном суде.
Тем временем большинство членов «Ликуда» приветствовали решение партийного суда, и в партии вовсю началась подготовка как к заседанию Центра, так и к праймериз. О своем намерении выставить свои кандидатуры на пост лидера «Ликуда», помимо Шарона и Нетаниягу, заявили Узи Ландау, Сильван Шалом и Шауль Мофаз.