Партия «Шломцион», собрав 33 947 голосов избирателей, с большим трудом, но все-таки получила свои два мандата.
Отставной генерал Ариэль Шарон доказал, что слухи о его политической смерти оказались сильно преувеличены, и он вполне может продолжать игру.
«Лед тронулся, господа присяжные заседатели!» — как любил говорить в таких случаях герой совсем другой книги, впрочем, в чем-то очень напоминающий Арика Шарона.
Сразу после выборов Ариэль Шарон объявил о присоединении своей партии «Шломцион» к «Ликуду». Премьер-министр Менахем Бегин в начале предложил Шарону стать министром без портфеля при его канцелярии, в сферу деятельности которого входил бы контроль над всеми спецслужбами. Говоря проще, если Эзер Вейцман становился министром обороны, то Шарон — министром разведки и контрразведки. Однако Шарон от этого предложения отказался, поняв, что эта должность дает Бегину возможность держать его «на коротком поводке». Нет, ему хотелось получить пост министра, который был бы ему интересен и, одновременно, на котором он мог бы развернуться во всю ширь своей души. И когда Бегин предложил Арику кресло министра сельского хозяйства и главы межминистерской комиссии по еврейским поселениям, тот не раздумывая принял это предложение.
На приведение к присяге членов нового правительства страны в Кнессет, как обычно, были приглашены члены их семей. Приехали на эту церемонию, само собой, и Лили с двумя сыновьями, и мать нового министра сельского хозяйства Вера Шейнерман.
И когда Ариэль Шарон начал произносить первые слова присяги — «Я, Ариэль Шарон, сын Самуила и Веры Шейнерман…» — маленькая сухонькая Вера подумала о том, как жаль, что ее муж, мечтавший, что Арик станет агрономом, не дожил до дня исполнения своей мечты — он бы, наверное, очень удивился, узнав, что его сын назначен Главным Агрономом страны. А затем она впервые за много лет вдруг вспомнила, как больно закололо у нее сердце, когда учительница сказала, что ее Арик — полная посредственность, и на глаза у Веры сами собой навернулись слезы…
Глава 2. Бульдозер
5 июня 1974 года 150 активистов движения «Гуш эмуним»35, ратующего за освоение еврейским народом его исторических земель, прибыли рано утром в предместья древнего еврейского города Шхема, который палестинцы называют Наблусом.
Знатоки Библии наверняка вспомнят при упоминании этого города рассказ Пятикнижия Моисеева о том, как праотец еврейского народа Иаков купил в районе Шхема участок земли, о той бойне, которую устроили его сыновья Симон и Леви в этом городе в отместку за изнасилование их сестры Дины, а также и то, что именно возле этого города евреи похоронили любимого сына Иакова Иосифа.
Наряду с могилами трех праотцев и трех праматерей еврейского народа в Хевроне, могила праматери Рахель близ Бейт-Лехема (Вифлеема) могила Иосифа в Шхеме входит в число главных еврейских святынь. Взывая к историческому праву еврейского народа, 150 человек, прибывших к Шхему, установили на выбранном ими месте палатки, поставили в них кровати, керосинки, детские коляски и объявили об основании на этой земле нового еврейского поселения Элон-Морэ.
Так начиналось поселенческое движение в Израиле, которому предстояло в последующие десятилетия превратиться в весьма влиятельную политическую и общественную силу. И одним из первых, кто приехал поддержать поселенцев, был Ариэль Шарон, который, как помнит читатель, тогда только-только вошел в состав депутатов Кнессета.
Эта, одна из первых акций еврейских поселенцев, вызвала резкое возмущение как стоявшего у власти правительства «Маараха», так и у командования израильской армии, отвечавшей за все происходящее на контролируемых Израилем после 1967 года территориях. Поселенцам было предложено немедленно убраться с занятой ими земли, которая вдобавок ко всему не была ничейной, а находилась в частном владении палестинцев. Когда поселенцы отказались выполнить это требование, армия решила применить силу — активистов «Гуш Эмуним» стали просто выволакивать из палаток за ноги и за руки и бросать в подогнанные грузовики. Среди тех, кого они тащили к машине, был и молодой депутат Кнессета Ариэль Шарон.
— Солдаты! Вам дали преступный приказ! Вы не должны действовать против евреев! Вы не должны выполнять преступные приказы! Это говорю вам я — ваш бывший командир генерал Шарон! — кричал Арик, пока его волокли по земле.
Спустя несколько дней после этого Шарон выступил с трибуны Кнессета с резкой критикой действий армии и правительства против поселенцев. И это было одним из его немногочисленных выступлений в Кнессете в 1974 году.
В ноябре 1975 года, в то самое время, когда Шарон исполнял обязанности общего советника премьер-министра, уже несколько сотен активистов «Гуш-Эмуним» расположились на территории легендарного еврейского города Себастия в Самарии и снова развернули палаточный городок. И вновь Ариэль Шарон одним из первых навестил поселенцев, чтобы выразить им свою поддержку.
Был праздник Хануки36, и Арик с удовольствием вместе с поселенцами зажигал ханукальные свечи, ел пончики и распевал песни о великой победе Маккавеев над греками. Именно тогда, возмущенный шедшим явно в разрез с политической линией правительства поведением Шарона, Шимон Перес потребовал от Рабина сместить его с поста советника премьер-министра.
Однако премьер-министр Ицхак Рабин рассудил иначе. Понимая, что 400 человек будет убрать с занятой ими территории куда труднее, чем 150, а шум, который поднимет по этому поводу Бегин, лишь усилит популярность «Ликуда» в народе, Рабин поручил своему советнику провести переговоры с лидерами поселенцев с тем, чтобы как можно тише решить возникшую проблему — то есть уговорить их убраться из Себастии.
И Ариэль Шарон выполнил поставленную перед ним задачу. Правда, выполнил ее с точки зрения Шимона Переса весьма странно: в обмен на мирный уход из Себастии Арик пообещал поселенцам разместить 30 семей-добровольцев на территории расположенной неподалеку армейской базы «Кидум», а потом добиться того, чтобы рядом с этой базой было разрешено создать постоянное еврейское поселение.
И он действительно поспешил выполнить свое обещание, запустил те механизмы, которые должны были привести к созданию поселения и в апреле 1977 года, незадолго до своего падения, правительство Рабина разрешило создание в этом районе поселения Кдумим, ставшего ядром еврейских поселений в Самарии.
Вот почему назначение Ариэля Шарона председателем межминистерской комиссии по поселениям было воспринято в правом лагере с ликованием — всем было известно, что он является горячим сторонником возвращения евреев на их исторические земли и закрепления территории Иудеи, Самарии и Газы в вечное владение Израилем.
И результаты этого назначения не замедлили последовать.
26 июля 1977 года на своем первом заседании, в котором приняли участие семь министров и семь представителей Сионистского профсоюза, в течение 20 минут до того считавшие незаконными поселения Маале-Адумим, Офра и Элон-Морэ были объявлены законными и имеющими право на полную государственную поддержку.
То, что началось дальше, напоминало обвал в горах. Число еврейских поселений в Иудее и Самарии начало увеличиваться со скоростью неумолимо несущейся вперед лавины: Арик начал воплощать в жизнь свой план развития еврейских поселений, который, как говорилось выше, в свое время был отвергнут Ицхаком Рабиным.
26 сентября 1977 года он представил членам межминистерской комиссии по поселениям этот план, заявив, что его выполнение должно занять одно из первых мест в системе национальных приоритетов. «И дело не только в том, что мы ничего не оккупируем — мы просто занимаем земли наших предков, — пояснил Арик. — Нет, дело еще и в том, что цепь поселений в Иудее, Самарии и Газе имеет огромное стратегическое значение для Израиля — в случае войны они обеспечивают необходимую глубину обороны, не позволяя противнику в течение считанных часов прорваться к Тель-Авиву и Иерусалиму».
В мирное же время, добавил Шарон, они служат естественной опорой для базирующихся в Иудее, Самарии и Газе подразделений ЦАХАЛа, а также прикрывают центральные районы страны от террористов. Кроме того, будучи расположенными на холмах, они не позволят освоить эти стратегические высоты палестинцам, что крайне важно как в случае новой войны с арабами, так и для борьбы с террором.
После этой зажигательной речи комиссия единогласно утвердила план Шарона, а затем под ним поставил свою подпись и премьер-министр Менахем Бегин.
9 ноября 1977 года Шарон вынес его на рассмотрение Кнессета, где он и был окончательно утвержден.
И уже до конца этого года Шарон успел заложить поселения Бейт-Эль, Элькана, Слаим, Римоним, Халамиш, Мигдаль-Оз, Шавей-Шомрон, Текоа.
В следующие два года по его инициативе или при его непосредственной поддержке были созданы поселения Мевоа-Дотан, Ариэль, Карней-Шомрон, Шило, Тапуах, Кохав ха-Шахар и Элон-Морэ. В 1980–81 гг., когда Шарон был уже министром обороны, к этим поселениям прибавились Алфей-Менаше, Эммануэль, Эфрата, Псагот, Нокдим. Веред Иерихо, Долев, Наами, Алей-Захав, Ицхар, Гивон ха-Хадаша, Шаарей-Тиква, Этниэль и многие другие. По данным Михаила Штереншиса, в 1977–79 году Шарон основал 49 новых поселений, а в 1980 году — еще 38.
В те дни Шарон сутками мотался по просторам Иудеи, Самарии и Газы, намечал места для новых поселений, планировал дороги, занимался вопросами подводки к ним воды и электричества, вихрем проносился по министерствам и ведомствам, выбивая необходимые для всего этого деньги.
Нередко он пускал на строительство тех или иных поселений деньги из бюджета своего министерства, а уже затем, когда правительство выделяло определенную сумму на поддержку этих поселений, возвращал их в казну. Это было противозаконно, о чем не раз писалось в прессе, но скандала не получалось — симпатии народа были явно на стороне Шарона, которы