Жмайел кивнул головой:
— Да, конечно — вместе с израильской армией мы сможем взять в кольцо Бейрут.
Однако на этот раз Шарон не удовлетворился устными обещаниями, и потребовал, чтобы они вместе поставили свои подписи под договором, в котором четко указывалось место встречи солдат ЦАХАЛа и христианских фалангистов.
В субботу утром Шарон отправился на КП полковника Амоса Ярона, чтобы лично сообщить ему о том, что именно его подразделение, стоящее рядом с бейрутским аэропортом должно будет выйти навстречу фалангистам и сомкнуть кольцо вокруг Бейрута. Самого Ярона на КП не оказалось, но крутившиеся там фалангисты сообщили Шарону, что полковник как раз сейчас встречается с их командиром и предложили довезти его до места их встречи. Шарон сел вместе с ливанцами в джип, и они понеслись в Бейрут.
Дорога в христианские кварталы проходила мимо позиций сирийской армии и как раз в тот момент, когда они проезжали неподалеку от сирийского патруля, один из спутников Шарона случайно (а может быть, и нет!) нажал на курок своего автомата и выстрелил. Сирийцы мгновенно заинтересовались, почему из сугубо гражданской машины раздался выстрел, и пустились в погоню. Еще немного — и быть бы Ариэлю Шарону в сирийском плену, но как только машина пересекла контролируемый фалангистами христианский квартал города, сирийцы прекратили преследование.
Ярон и Жмайел оказались на крыше все того же 17-этажного здания и вместе обозревали город. Присоединившись к ним, Шарон еще раз поразился красоте Бейрута и тому, что, несмотря на войну, город жил обыденной жизнью и его рестораны и кафе были переполнены посетителями. Пожалуй, вот так радоваться жизни, каждому ее дню, не обращая внимания на приближающуюся опасность, на идущие рядом перестрелки умеют только на Ближнем Востоке…
Согласовав с Жмайелом и Яроном до мельчайших подробностей детали будущей операции, Шарон вылетел на вертолете из Бейрута домой — на ферму «Шикмим».
Явившись в воскресенье утром, 13 июня, на заседание правительства, Шарон скромно сообщил, что как раз в те минуты, когда они заседают, завершается окружение Бейрута.
Грянул громкий скандал, но Шарон был к этому готов. Дождавшись, пока Эрлих, Циппори и Бург устанут бушевать и бесконечное число раз называть его «грязным лжецом», авантюристом, проходимцем и прочими словами, часть из которых представляла собой тот самый непереводимый арабский фольклор, который в современном иврите играет ту же роль, что матерные слова в русском, Шарон спокойно заметил, что теперь иного выхода, как добивать Арафата в его логове у Израиля не осталось.
13 июня в 13.00 десантники Амона Ярона встретились в центре Бейрута с христианскими фалангистами, и с этого момента город оказался практически отрезан от остальной части страны. Но в Западный, населенный мусульманами и находящийся под контролем ООП Бейрут, на помощь к палестинцам успели проскочить сирийские части. Обвинив Израиль в нарушении соглашения о прекращения огня, сирийцы предприняли 14 июня отчаянную попытку танкового прорыва блокады города. Впрочем, очень скоро этот бой закончился их полным поражением, после чего ЦАХАЛ перерезал трассу Бейрут-Дамаск, окончательно захлопнув подготовленную для террористов мышеловку. Утром 20 июня израильтяне без всякого боя заняли бейрутский аэропорт, взяв под свой контроль главные воздушные ворота Ливана.
На следующий день сирийцы вновь, уже снаружи попытались разомкнуть кольцо вокруг Бейрута, и на подступах к городу началось самое крупное танковое сражение в этой войне. Оно длилось целую неделю, пока сирийцы не решили отступить, оставив на шоссе возле Бахамдуна десятки своих подбитых танков…
Теперь помощи Ясеру Арафату ждать было неоткуда.
Глава 6. Бейрут не отвечает
Ситуация в Ливане стала главной темой встречи премьер-министра Менахема Бегина и президента США Рональда Рейгана, состоявшейся 24 июня 1982 года в Вашингтоне. Рейган требовал от Израиля покинуть пределы Ливана, но Бегин в ответ напомнил хозяину «Белого дома» о варварских терактах, совершенных базирующимися на территории Ливана палестинцами против мирных израильских граждан. К тому же, добавил Бегин, Ливан и до вторжения в него ЦАХАЛа находился под оккупацией. И если израильская оккупация незаконна, с чем он, в принципе, не спорит, то тем более незаконной является оккупация сирийская. Возразить на это Рейгану было нечего, и он предложил компромиссный вариант решения ливанской проблемы, на который Бегин тут же согласился. Согласно предложению американцев, во имя воцарения мира и спокойствия в многострадальном Ливане палестинские террористы должны покинуть эту страну, а затем из нее должны вывести свои войска как Израиль, так и Сирия.
Однако лидер ООП Ясер Арафат наотрез отказался следовать американской инициативе, заявив, что никуда из Бейрута не уйдет. Шарон потерял еще несколько дней на переговоры с Баширом Жемайелом, пока окончательно не понял, что его бойцы предпочитают проводить время в кафе и барах Восточного Бейрута, а выкуривать террористов из города не собираются.
— Значит, это должны сделать мы! — сказал Шарон Бегину и при его поддержке начал осаду Бейрута, чтобы заставить Арафата сдаться.
При этом Ариэль Шарон понимал, что в уличных боях обороняющаяся сторона имеет огромное преимущество, а если учесть, что палестинские террористы прекрасно знают город и обучены именно ведению уличных боев, то прямое вторжение в контролируемые ими кварталы могло сопровождаться огромными жертвами. С другой стороны, бомбардировка и артиллерийские обстрелы этих кварталов могло повлечь за собой немалые жертвы среди мирного населения. Однако, когда перед ним вставал вопрос, чьи именно жизни он должен беречь в первую очередь, Шарон всегда, не задумываясь, решал, что это должны быть жизни его солдат.
Остался он верен себе и на этот раз, решив бить по мусульманским кварталам всей мощью 400 танков и 1000 орудий, а также бомбить эти кварталы с воздуха, применяя апробированные американцами во Вьетнаме шариковые и вакуумные бомбы — одно из самых страшных изобретений злого человеческого гения ХХ века. Правда, следует сразу сказать, что Шарон приказал армии не наносить удары по жилым домам и вообще всячески щадить мирное население — все эти артобстрелы и бомбардировки шли по объектам террористов, по их штабам, казармам и складам с оружием. Но потери среди мирного населения — как среди палестинских беженцев, так и среди ливанских мусульман — при этом были все равно неминуемы.
Обладавший необычайно острым умом лидер ООП Ясер Арафат немедленно попытался обратить эту ситуацию в свою пользу. Ежедневно он раздавал десятки интервью корреспондентам различных европейских, арабских и американских газет и телеканалов, в которых рисовал бедственное положение жителей Западного Бейрута и палестинцев. Он охотно позволял тележурналистам сопровождать его во время визитов к лежащим в городских больницах раненным женщинам и детям. Не было ни одного выпуска теленовостей, в которых Арафат не склонялся бы над кроватью пострадавшего при израильской бомбардировке ребенка и не целовал бы его в лоб.
И эта массированная и хорошо продуманная пропагандистская кампания достигла своей цели. Мир мгновенно забыл о том, что руки Ясера Арафата поистине по локоть в крови, что это по его приказу были убиты сотни еврейских женщин, стариков и детей. Теперь мир сосредоточился на страданиях палестинских детей и палестинского народа в целом. В мгновение ока из кровавого убийцы Арафат приобрел имидж борца за свободу своего народа, защитника женщин и детей от израильской агрессии, символ «справедливой борьбы» палестинцев.
Международная пресса захлебывалась в те дни от ненависти к Израилю, в десятках городах мира проходили антиизраильские демонстрации. Да и в самом Израиле антивоенные демонстрации и митинги стали собирать тысячи и тысячи людей.
Учитывая все возрастающее давление общественности, Бегин, поддерживая саму идею доведения войны до ее логического конца, начал давить на Шарона с тем, чтобы он как можно быстрее закончил задуманную им операцию. На заседаниях правительства Шарону приходилось совсем туго — его постоянно обвиняли, что он превышает свои полномочия, что не ставит правительство в известность о своих решениях, которые приводят к крупным жертвам среди мирного населения Бейрута и возмущению международной общественности. Оппозиция присоединялась к этим обвинениям, напоминая, что точно так же Шарон вел себя и в прошлом — он лгал всем и вся, и плевать хотел на распоряжения правительства.
— Я не могу согласовывать с правительством взрыв или бомбардировку каждого дома. Я могу лишь знакомить его с тем, как ситуация складывается в целом и выполнять его решения, принятые после такого доклада. Здесь я никому не лгу и ни на кого не плюю, — огрызался Шарон.
В конце концов Шарон решил действовать в Бейруте так же, как он когда-то действовал в Газе. Он разделил Западный Бейрут на квадраты, стараясь максимально вычленить из них те, в которых проживало мирное население. Затем квадраты, большинство жителей которых составляли палестинские боевики и члены их семей, были со всех сторон окружены и жителей этих кварталов призвали временно оставить свои жилища. Часть из них последовала этому призыву, но часть осталась в своих домах — вероятней всего, Арафат просто запретил им покидать их, так как, по своему обычаю, намеревался использовать женщин и детей в качестве живого щита.
Между тем, после предъявления очередного ультиматума Арафату и получения отказа ему последовать, израильская армия начала штурм военных лагерей ООП. Наиболее ожесточенное сражение развернулось в самом крупном из этих лагерей — Бурдж аль-Баражиа. Оно продолжалось более 20 часов, и после того, как лагерь взять не удалось, а израильтяне понесли немалые потери, Шарон велел отступить и возобновил бомбардировки Западного Бейрута.
Хотя Бурдж аль-Баражиа еще стоял, все остальные форпосты палестинцев в Бейруте пали, и Арафат со своими боевиками оказался запертым на площади в 14 кв. км. Теперь Шарон считал себя вправе потребовать от палестинских террористов полной и безоговорочной капитуляции, однако американский посланник на Ближнем Востоке Филипп Хабиб настоял на начале переговоров между сторонами. В ходе этих переговоров Арафат выторговал себе и своим бойцам право на свободный отплыв в Тунис с личным оружием. Однако выполнять это, достигнутое 12 августа соглашение, как и все предыдущие подписанные им соглашения, Арафат поначалу явно не собирался — по своей старой привычке он снова начал тянуть время и тянул его до 24 августа — дня, когда на прошедших в Ливане выборах зако