К утру 17 сентября Ярон потребовал от Хубейки отчета о происходящем. Тот выехал в Шатилу и вскоре сообщил оттуда, что в лагерях убито около 300 человек — в основном террористы, но есть и несколько мирных жителей — совершенно случайные жертвы. Ярону эти цифры показались «приемлемыми» и проверять их он не стал — его солдаты стояли на своих позициях, вокруг них все было совершенно спокойно, и полковник решил, что тоже имеет право на отдых.
Но к вечеру 17 сентября по Бейруту стали распространяться слухи о том, что в Сабре и Шатиле творится нечто ужасное, что почти все жители этих лагерей вырезаны подчистую и кровь жертв рекой течет по улицам. Только после этого Ярон по-настоящему встревожился, вызвал к себе Хубейку и других командиров фалангистов и заявил им, что есть подозрения, что они «нечисто работают» (именно эту, а не какую-либо другую фразу произнес полковник). Те, в свою очередь, заверили его, что все идет по плану и к утру 18 сентября операция будет прекращена.
Уже потом, спустя несколько лет, один из командиров фалангистов признается, что к тому времени и он, и другие офицеры фаланги утратили контроль над ситуацией — опьяненные кровью, их люди превратились в зверей, отказывающихся подчиняться каким-либо приказам.
Ярон, тем не менее, начал настаивать на том, чтобы фалангисты как можно скорее вышли из Сабры и Шатилы, но те заявили, что раньше 5 часов утра 18 сентября сделать это невозможно.
— Хорошо, — сказал Ярон, — пусть будет 5 утра.
Но и в пять утра фалангисты все еще находились в лагере. Лишь после того, как Ярон и прибывший на КП Рафуль пригрозили, что еще немного — и они бросят против фалангистов своих солдат, те начали покидать лагеря беженцев. Лишь к восьми утра последний фалангист покинул Сабру и Шатилу, после чего в лагеря немедленно бросились представители ООН, Красного Креста и Полумесяца и многочисленные журналисты.
Картина, представшая их глазам, была действительно страшной. Среди руин валялись окровавленные, облепленные мухами трупы.
«Репортеры видели сотни трупов мужчин, женщин и детей, уничтоженных в лагерях палестинских беженцев в Западном Бейруте», — немедленно сообщило американское информационное агентство ЮПИ.
«Лагерь палестинских беженцев Шатила на Южной окраине Бейрута фактически превращен в руины, — передавал по телетайпу в те дни корреспондент ТАСС Ратмир Орестов. — В воздухе стоит удушающий трупный запах. Земля усеяна стреляными гильзами. Повсюду валяются вещи, еще недавно принадлежавшие жившим здесь людям. Земля — и это не преувеличение — пропитана кровью. Везде работают бригады добровольцев и представителей Международного Красного Креста. Надев противогазы, они разгребают руины, извлекают сотни трупов».
После полудня 18 сентября корреспондент ЮПИ Уолтер Висниевски (на самом деле — Вишневский; по национальности он был евреем) передал свой первый репортаж из Бейрута.
«У Ибрагима аль-Бурги (49 лет) не было никаких шансов на спасение. Его и еще восемь убитых мужчин нашли неподалеку от главного входа в палестинский лагерь Шатила. Все они были убиты выстрелами в упор. Смерть, видимо, наступила мгновенно. Их трупы — первое, что я увидел в лагере.
То, что мне довелось увидеть потом, было еще ужасней. Трупы женщин и детей уже раздулись от палящего солнца, над ними кружили тучи мух. Это было страшное зрелище. Только за 20 минут (за это время мы обошли лишь незначительную часть территории Шатилы) я насчитал 200 трупов. Большинство домов в лагере были разрушены бульдозерами. Немало трупов оказалось погребенными под грудами щебня и обломков. Казалось, убийцы задались целью уничтожить все живое…
Девять мужчин у стены, чуть дальше еще 15 других были расстреляны из автоматов, а затем по трупам проехал грузовик. Рядом с телом Ибрагима аль-Бурги валялся пакет с хлебными лепешками. А чуть дальше — цветные фотографии двух мальчиков и двух девочек, видимо его детей, и несколько фотографий жены. В кармане у Ибрагима аль-Бурги обнаружили ливанский паспорт; возможно, он даже не был палестинцем. Его убили только потому, что в тот страшный день он оказался в лагере палестинских беженцев».
Начальник генштаба Рафаэль Эйтан, еще не знавший истинных масштабов трагедии, тут же связался с Ариэлем Шароном и сообщил ему по рации, что «фалангисты, кажется, несколько переборщили, и в Сабре и Шатиле есть большие жертвы среди мирного населения» (это — дословная цитата его донесения). Затем Рафуль спросил Шарона, не стоит ли направить в лагеря помощь по разгребанию руин и эвакуации раненных.
— Ни в коем случае! — ответил Шарон. — Если там появится хоть один наш солдат, скажут, что все это сделали мы!
Несмотря на эту предпринятую Шароном предосторожность, версия о том, что вместе с христианскими фалангистами действовали и израильские солдаты, начала быстро распространяться по всему миру. Это была ложь, ни одного израильского солдата на территории Сабры и Шатилы во время резни не было. Но этой лжи поверили, потому что к тому времени антиизраильские настроения достигли во всем мире такого размаха, что этой лжи хотели верить. Но самое страшное, что и в Израиле нашлись те, кто пусть и поначалу, но все-таки поверил в эту ложь.
Вообще лжи вокруг резни в Сабре и Шатиле, а также вокруг Ливанской войны в целом в мировой прессе было немало. А так как именно необъективное освещение событий в Ливане сыграло весьма значительную роль в судьбе героя этой книги, автор вынужден остановиться на рассказе об этих публикациях даже чуть подробнее, чем ему бы этого хотелось.
Информационные агентства начали дезинформировать мир о подлинном размахе Ливанской войны еще в самом ее начале. Нельзя сказать, что они делали это злонамеренно и осмысленно, но, несомненно, одно: нарушая основной принцип объективной журналистики, они предпочитали черпать данные, в основном, из одного, причем заведомо предвзятого источника — палестинского Красного Полумесяца, который возглавлял брат Ясера Арафата Фатхи Арафат. Именно Фатхи Арафат заявил 12 июня 1982 года, что в результате израильского вторжения в Ливан 10 000 человек были убиты и 600 000 потеряли кров. К 7 июля 1982 года палестинцы довели цифру убитых до 18 000, заявив, что только в двух городах — Тир и Сайда — погибло 10 000 человек.
Фантастичность этих цифр была очевидна, но на волне антиизраильской истерии им поверили. При этом почему-то никто не заметил опубликованного в «Нью-Йорк Таймс» интервью с мэром Тира, по словам которого в городе во время боев погибло 62 жителя этого города.
Пропалестинский писатель и историк Майкл Янсен на основании опять-таки палестинских источников приводит следующие данные о последствиях Ливанской войны:
Убитых — 12 000
Раненных — 40 000
Бездомных — 300 000
Бездомных, не нашедших временного приюта — 100 000
Потерявших имущество — несколько сотен тысяч.
Реальные данные жертв за все время Ливанской войны, основанные на проведенных после нее скрупулезных подсчетах, проделанных ООН, Международным Красным Крестом и Израилем, на самом деле были таковы:
Убитых боевиков ООП — около 6000
Убитых сирийских солдат — 600
Убитых граждан Ливана — 460
Убитых израильских солдат — 368
Разница, как видим, весьма существенная.
То же самое касается и резни в Сабре и Шатиле. Палестинцы оповестили мир о том, что в этих двух лагерях беженцев было убито 3500 человек. Затем, под натиском фактов, они снизили это число до 1000, но затем снова начали утверждать, что погибших было 2300.
Наиболее близки к палестинским данным те, которые представила израильская армия — по ее данным, в Сабре и Шатиле погибло 700–800 человек. По данным правительства Ливана жертвами этой резни стало 474 человека, по данным Красного Креста, сотрудники которого непосредственно эвакуировали трупы — 460 человек, из них 15 женщин и 20 детей. Большая часть из убитых мужчин действительно была террористами, но часть, очевидно, не имела к террору никакого отношения.
Как видно, эти данные близки к тем, которые Хубейка сообщил Ярону в первый день резни. Кроме того, из них следует, что фалангисты в определенной степени следовали данным израильтянам обещаниям — они сосредоточили весь свой гнев на мужчинах, в каждом из котором при желании можно было заподозрить потенциального террориста, а женщины и дети, судя по всему, стали и в самом деле случайными жертвами — большинство из них погибло при разрушении домов и закидывании гранатами подвалов, где несчастные пытались найти убежище.
Но да поймут меня правильно: цифра 474 убитых или 700 убитых звучат, на мой взгляд, не менее страшно, чем 1000 или 3500 убитых — каждая человеческая жизнь бесценна и убийству ни в чем неповинного человека нет и не может быть никакого оправдания.
Но мировая пресса лгала, во-первых, когда утверждала, что в лагерях Сабра и Шатила находились исключительно мирные жители, и у фалангистов не было никаких оснований для того, чтобы входить на их территорию, а, во-вторых, когда пыталась заявить, что в резне вместе с христианской милицией участвовали и евреи.
При этом большинство работавших в Ливане корреспондентов честно сделали свою работу: они передали, что резня была осуществлена именно христианскими фалангистами и никем другим. Однако редакторы новостных отделов газет, радиостанций и телеканалов намеренно вставляли в сообщения своих корреспондентов слова об участии в резне израильских солдат, или подправляли эти сообщения так, чтобы становилось неясно, кто же именно осуществил эту резню — то ли фалангисты, то ли израильские солдаты, то ли и те, и другие вместе.
Автору этих строк довелось познакомиться с одним из дикторов Би-Би-Си, которому 18 сентября было поручено первым передать сообщение о трагедии в Сабре и Шатиле. Пробежав глазами по переданному ему редактором программы тексту, он возмутился — текст, по его мнению, был составлен крайне непрофессионально: в нем говорилось, что в лагерях палестинских беженцев Сабра и Шатила, расположенных неподалеку от позиций оккупировавшей Бейрут израильской армии, солдаты устроили крова