Это приносило свои плоды — к Шарону постепенно возвращалась популярность, народ уже меньше доверял публикациям в прессе и все более скептически воспринимал высказывания против Шарона его политических оппонентов.
Во время выступления Шарона на площади в городе Пардес-Хане появился активист «Шалом ахшав».
— Арик! Вон из нашего города! — закричал он. — Из-за тебя мой брат погиб в Ливане!
И тут произошло нечто невероятное.
«Арик — царь Израиля! Арик — символ нашей обороны! Мы верим тебе, Арик! Мы любим тебя, Арик!» — начали скандировать сотни голосов.
— Спасибо! Спасибо, друзья! — произнес растроганный Шарон.
— Мы не только любим тебя, Арик — мы полагаемся на тебя! — сказала одна из жительниц города, поднося ему букет цветов.
— А я полагаюсь на вас, на народ Израиля, на ваш разум и мужество! — ответил Шарон.
И все-таки, понимал Шарон, главный бой ему предстоит в цитадели «Ликуда» «Мецудат Зеэв», на заседаниях ЦК, собрании лидеров местных отделений, активистов молодежных движений — именно от того, сумет ли он переломить мнение партийной верхушки, во многом зависела его дальнейшая политическая карьера. И когда на заседании ЦК молодежного отделения движения «Херут» депутат Кнессета Михаэль Эйтан обвинил Шарона в том, что он завел правительство и партию в болото Ливанской войны и измазал весь правый лагерь в грязи, Шарон понял, что пришло время отвечать.
— О какой грязи вы говорите?! Почему вы повторяете ложь левых?! — сказал он с трибуны. — Посмотрите в глаза фактам: террористы отброшены от наших границ в далекий Тунис, на севере снова расцветают города, поднимается промышленность и сельское хозяйство, так как люди там перестали бояться терактов и ракетных обстрелов. Да мы достигли в Ливане грандиозной победы — и именно об этом надо постоянно говорить, чтобы победить на грядущих выборах. К сожалению, эта победа не была полной — мне не дали завершить начатое, и сейчас террористы в Ливане постепенно поднимают голову. И вот тот, кто дает им возможность это делать, действительно тянет страну назад, в грязное болото террора!
Да позволят здесь автору сделать совсем короткое отступление. Ливанская война, вне сомнения, обернулась политическим поражением Израиля, и Шарон, сделав всю ставку в ней на одного человека — Башира Жмайела, вне сомнения, проявил себя как недальновидный, не умеющий просчитывать все варианты развития ситуации политик.
Однако с точки зрения военной операция ЦАХАЛа в Ливане была столь же блестящей, как и те сражения, которыми командовал Шарон в дни Шестидневной Войны и Войны Судного дня. Не случайно она была так внимательно изучена НАТО и Пентагоном, и именно опыт Ливанской войны были использован американской армией при разработке операций по вторжению в Афганистан, а затем и в Ирак.
К сожалению, летом 2006 года, когда Шарон лежал в коме, израильская армия воевала куда хуже, чем за 24 года до этого — полководцев, равных Шарону и Рафулю во главе нее, увы, не оказалось и, возможно, отвественность за это несет именно Ариэль Шарон.
Впрочем, об этом — чуть позже…
В самый разгар политической кампании Шарона по самореабилитации перед народом и партией, 28 августа 1983 года ушел в отставку Менахем Бегин. Ушел странно — неожиданно посреди заседания правительства он встал со своего кресла и направился к двери.
— Я больше не могу, — тихо сказал он и вышел из кабинета.
Бегин даже не принес, как это принято, официального прошения об отставке президенту Хаиму Герцогу — за него это сделал секретарь правительства Дан Меридор.
И хотя все видели, что после смерти жены Бегин сломался, находится в глубочайшей депрессии и не в состоянии принимать решения, его отставка все же явилась неожиданностью.
Преемником Бегина на посту премьер-министра «Ликуд» назначил министра иностранных дел, бывшего главу еврейской подпольной организации ЛЕХИ, а затем и одного из руководителей легендарного «Моссада» Ицхака Шамира40.
И это неожиданное изменение сил на политической арене открывало перед Шароном новые возможности.
Новый премьер Ицхак Шамир был представителем правого крыла правительства Менахема Бегина. Так же, как и Шарон, он был убежден в необходимости и справедливости Ливанской войны, а, следовательно, как надеялся Арик, он лучше, чем кто-либо другой должен был понимать, насколько несправедливо обошлись с Шароном.
Не удивительно, что вскоре после отставки Бегина Ариэль Шарон встретился с новым премьер-министром и попросил его либо публично объявить о несостоятельности выводов комиссии Кагана, либо — если глава правительства не решается это сделать, — позволить возглавить ему какое-то конкретное министерство, а не болтаться без дела в качестве никому не нужного министра без портфеля.
Шамир, возможно, и в самом деле понимал, что с Шароном обошлись несправедливо. Но как политик, тем более, как человек, занявший кресло премьер-министра и надеявшийся остаться в нем и после грядущих выборов, он прекрасно осознавал и то, какую опасность представляет яркая, харизматичная личность Шарона для этих его планов. И осознавая это, он пообещал Арику «что-то для него придумать», но не более того.
Дни проходили за днями, Арик постоянно названивал в канцелярию Ицхака Шамира, но ему все время отвечали, что премьер занят, но помнит о своем обещании и в самое ближайшее время, буквально со дня на день ему позвонит.
Наконец, спустя почти месяц Шамир и в самом деле позвонил. Он сказал, что долго думал над просьбой Арика и, хотя считает его способным возглавить любое министерство, включая министерство иностранных дел, но… свободного министерского портфеля у него сейчас нет, а если он отберет его у какого-нибудь другого министра, то это будет несправедливо.
— И, тем не менее, — сказал Ицхак Шамир, — у меня есть для тебя очень выгодное предложение. Скоро, как известно, состоятся выборы председателя Еврейского Агентства41. Не хотел бы ты стать его главой? Если да, то мы тебя в этом поддержим. Конечно, с одной стороны, пост главы Сохнута для того, кто был министром обороны — это не должность. Но с другой… Подумай: ты будешь отвечать за связи Израиля со всем еврейским миром, за репатриацию евреев. Это — огромная, интересная, чрезвычайно важная работа и большая ответственность…
Шарон принял предложение Шамира, не раздумывая.
Процедура выборов председателя Сохнута была и остается по сей день многоступенчатой. Сначала партии выбирают своего кандидата на этот пост, затем этих кандидатов утверждает Попечительский Совет Сохнута, состоящий из лидеров еврейских общин различных стран, и лишь после этого на Ассамблее Сохнута из кандидатов от различных партий выбирается новый председатель.
В «Херуте» свою кандидатуру против кандидатуры Ариэля Шарона выставил никому неизвестный адвокат Хаим Аарон, и на внутрипартийных выборах кандидата на пост председателя Еврейского агентства Арик с легкостью одержал над ним победу.
Но затем Попечительский Совет отверг кандидатуру Ариэля Шарона на том основании, что человек, пользующийся такой дурной репутацией в мире, попросту не может занимать пост председателя Еврейского Агентства, так как это сильно затруднит работу Сохнута в различных странах мира. И в результате председателем Сохнута стал Хаим Аарон, а Ариэль Шарон получил еще одну звонкую пощечину и по своему самолюбию, и по своей репутации — ведь чем чаще тот или иной политик терпит поражение, тем слабее становятся его позиции внутри партии, да и в народе.
Лишь через некоторое время после этого провала Шарон понял, что пощечину ему дал не кто иной, как Ицхак Шамир — Шамир заранее знал, что Попечительский совет отвергнет кандидатуру Арика, и гнал его, как зверя, в заранее расставленную западню.
Любопытно, что спустя 21 год, в 2005 году, сам Шарон с помощью хитроумно закрученной политической интриги, очень напоминающей интригу Шамира, не даст занять пост председателя Сохнута Натану Щаранскому42. Так он сведет с Щаранским, считавшимся наиболее реальным и самым подходящим кандидатом на этот пост, свои политические счеты. И это еще раз доказывает, что в политике нет места для сантиментов, и Шарон никогда особенно не следовал главной заповеди иудаизма — «не делай другому того, чего не желаешь, чтобы сделали тебе».
И снова, как боксер, посланный в нокаут, но упорно не желающий проигрывать бой, Шарон поднялся на счете «девять» и бросился в атаку.
Теперь он не просто выступал перед членами «Ликуда» — медленно, но верно он собирал внутри партии армию своих сторонников. Он тайно встречался с лидерами местных отделений, вел долгие задушевные беседы с членами ЦК, заверяя их в дружбе, заручлся их поддержкой, обещая в обмен также поддержать их и их людей, когда он снова прорвется к вершинам власти, как прорвался в свое время к Абу-Агейле.
Одной из самых крупных побед Шарона в этой внутренней войне стало получение поддержки со стороны лидера студенческого движения «Херута» Исраэля Каца, возглавлявшего в свое время борьбу правонастроенной израильской молодежи против отступления из Синая. Кац привел под знамена Шарона тысячи студентов израильских вузов, и когда в апреле 1984 года пришло время выборов нового лидера партии, Арик решился бросить перчатку Ицхаку Шамиру.
Многим тогда этот шаг показался самоубийственным — позиции Шамира в партии были непоколебимы, его победа ни у кого не вызывала сомнений. В случае, если Арик набрал бы на них всего несколько процентов голосов, это означало окончательный крах его политической карьеры — всем стало бы ясно, что за Шароном стоит лишь горстка сторонников, и он не имеет права претендовать на реальное место в партийном списке.
Шамир, как и ожидалось, победил на тех выборах и стал законно избранным лидером «Херута», а значит, и «Ликуда», набрав 56 % голосов. Это, как уже говорилось, было предрешено и никого не удивило. Но 42.5 % членов ЦК «Херута» отдали свои голоса Ариэлю Шарону. И именно он, а не Шамир, таким образом, оказался победителем на этих внут