Спустя месяц после смерти Веры Шейнерман, сразу после окончания периода траура, Шарон снова вернулся в политику. В июне он обвинил с трибуны Кнессета правительство в том, что у него под носом ООП переводит деньги террористам и чем дальше, тем более нетерпимой становится ситуация.
— В свое время много говорили о том ущербе, который нанесла нам Ливанская война, — сказал он. — Но ущерб, который нанесен Израилю событиями последнего года куда больше. Израильские арабы присоединяются к борьбе палестинцев, и это чревато непредсказуемыми последствиями. Неспособность ЦАХАЛа навести порядок укрепляет арабов в убеждении, что мы утратили свою силу, да и наши потери в экономике уже сегодня безмерно велики.
Премьер-министр Ицхак Шамир в те дни с тревогой наблюдал за все возрастающей популярностью Ариэля Шарона. Он понимал, что еще немного — и Шарон и в самом деле сможет претендовать на его место в партии. А значит, решил Шамир, нужно как можно быстрее провести внутрипартийные выборы…
Сами выборы кандидатов в депутаты от «Херута» состоялись в начале июля 1988 года и проводились в два этапа.
Сначала все 2081 членов Центра партии избирали из своих рядов 35 самых достойных кандидатов — так называемую «панель». Затем уже эти 35 вступали в борьбу между собой за конкретные места в списке, причем выборы проводились «семерками»: сначала выбирали тех, кто будет занимать 2–8 места (1-е место автоматически закреплялось за Ицхаком Шамиром), затем 9–15, потом 16–22 и так далее — до 36-ого.
При выборах «панели кандидатов» Шарон занял только пятое место в списке, что само по себе могло быть воспринято как неудача, особенно с учетом того, что Бени Бегин занял на этих выборах третье место, а Аренс — второе. Несколько подсластило Шарону пилюлю то, что Давид Леви занял в этом списке только 6-е место. Но главной сенсацией этих выборов стало первое место бывшего посла Израиля в ООН, тогда еще совсем молодого политика Биньямина Нетаниягу. Однако, повторю, выборы «панели» еще ничего не решали — конкретные места в списке определялись при выборе «семерок», назначенных на 6 июля.
В этот день Ариэль Шарон мобилизовал все силы своего лагеря, чтобы провести как можно больше его представителей в Кнессет. По разработанному им совместно с «форумом фермы» плану, в первую семерку должен был войти сам Шарон и наиболее видный представитель его лагеря депутат Кнессета Давид Маген.
Во вторую семерку должны были прорваться Исраэль Кац, Гидеон Гадот и мэр Мигдаль ха-Эмека Шауль Амор. В третью — Эли Ландау из «форума фермы».
Первый тур выборов завершился для «лагеря Шарона» крайне удачно: Давид Леви получил второе место в списке, сам Шарон — третье, Моше Аренс — четвертое, а за ним уже следовали Моше Кацав, Биньямин Нетаниягу, Давид Маген и Бени Бегин.
Арик торжествовал победу, но, как вскоре выяснилось, это была последняя победа его лагеря на выборах. Ни Кац, ни Гадот, ни Амор во вторую семерку не попали. Тогда Шарон принял решение сконцентрировать голоса и ввести в третью семерку только Каца и Гадота, выведя из игры Шауля Амора. Вызвав его к себе, Арик велел Амору вычеркнуть свою кандидатуру из списка претендентов на 16–22 места. «Ничего, ты все равно станешь депутатом Кнессета!» — успокоил его Арик.
Однако Амор никогда не предпринимал никаких шагов, не посоветовавшись со своей женой Сюзи, а та велела ему указания Шарона не выполнять. В результате ни один из кандидатов «лагеря Шарона» не вошел и в третью семерку.
Это означало, что Шарон и его лагерь потерпели на внутрипартийных выборах полное поражение. Вдобавок ко всему у Шарона испортились отношения с Шаулем Амором, а терять из круга своих сторонников мэра такого крупного город как Мигдаль ха-Эмек было никак нельзя. В поисках выхода, по совету «форума фермы» Шарон в беседе с Амором свалил все происшедшее на Исраэля Каца — дескать, это Кац, будучи озабочен собственной карьерой, посоветовал ему вывести Амора из списка претендентов на вход в третью «семерку». С Амором после этого у Шарона отношения восстановились, но вот с Кацем «почему-то» испортились. Это, впрочем, не особенно огорчило Шарона — «форум фермы» давно считал, что от Каца надо избавиться, так как он уже сделал все, что мог и теперь превращался в «балласт».
Между тем, Ицхак Шамир, стремясь закрепить достигнутый успех, произвел полное слияние «Херута» с другой составляющей партии «Ликуд» — Либеральной партией. Так, накануне выборов 1988 года «Ликуд», наконец, действительно превратился в единую партию. Это еще больше ослабило позиции «лагеря Шарона» и единственное, чем ему оставалось утешаться — так это тем, что он остался на своем посту председателя Центра партии. Уже единого Центра единой партии «Ликуд», в который теперь входило свыше 3000 человек.
Глава 11. Месть второгодника
Очередные выборы в Кнессет состоялись 1 ноября 1988 года.
Так как до последнего дня выборов у власти стояло правительство национального единства, то и предвыборная кампания получилась спокойной. То есть, конечно, относительно спокойной — тон в ней задавали новые правые партии, отражавшие недовольство определенных кругов израильского общества тем, что правительство никак не может справиться с интифадой и, более того — пытается заигрывать с арабами.
Ариэль Шарон попросил у Ицхака Шамира предоставить ему должность главы предвыборного штаба «Ликуда», но ему в этом было отказано. Шарон предложил возглавить штаб пропаганды — и снова получил отказ. Всем свои поведением Шамир показывал, что не желает, чтобы Шарон сколь-нибудь активно участвовал в предвыборной кампании и рекомендует ему держаться от нее подальше. Сам Шарон связывал это с тем, что Шамир продолжает видеть в нем опасного соперника, но теперь он явно себе льстил: позиции Шамира в партии были в тот момент сильны как никогда. Все объяснялось проще: основная борьба между «Маарахом» и «Ликудом» шла за голоса тех избирателей, которые колебались в своем выборе между двумя главными партиями. Шамир опасался, что фигура Арика, ставшего символом израильского милитаризма и силовых решений, отпугнет этих избирателей и заставит их отдать голоса левому «Маараху». Вот почему, с его точки зрения, лучшее, что мог сделать Шарон в период предвыборной кампании — это молчать.
Но как раз молчать Шарон не собирался, да и никогда не умел. В сентябре 1988 года он дал откровенно хвастливое интервью газете «Ха-Арец». Отвечая на вопрос журналиста, какой пост он бы хотел занять в будущем правительстве в случае победы «Ликуда», честно признался: «Я думаю, что мое высокое место в предвыборном списке позволяет мне претендовать на любой пост. Пост министра финансов чрезвычайно труден и ответственен, но если мне поручат возглавить это министерство, я справлюсь. Пост министра иностранных дел тоже весьма интересен и, думаю, я бы смог стать прекрасным министром иностранных дел. И все же меня больше всего привлекает пост министра обороны — он, на мой взгляд, является сейчас самым важным и ответственным».
На выборах 1 ноября внешне повторилась та же ситуация, что и в 1984 году: «Ликуд» набрал 40 мандатов, «Маарах» 39 и, таким образом, две самые крупные израильские партии сыграли почти вничью. Однако ряды правого лагеря в Кнессете пополнились за счет 3 мандатов «Тхии», двух мандатов созданной бывшим начальником генштаба Рафаэлем Эйтаном партии «Цомет» («Перекресток») и двумя мандатами партии «Моледет» («Родина»), возникшей по инициативе другого бывшего генерала — Рехаваама Зеэви. Таким образом, Ицхак Шамир мог без труда составить коалицию исключительно из правых и религиозных партий, обладающую суммарно 64 мандатами. Именно к этому и стал подталкивать его Ариэль Шарон, уже не намекая, а открыто говоря, что он хочет занять в этом правительстве пост министра обороны.
Однако Шамир был настроен иначе. Учитывая усиливавшееся международное давление на Израиль, треюбования Запада как можно скорее решить палестинскую проблему, он считал, что мощная оппозиция во главе с Шимоном Пересом ему совсем не нужна и потому опять пошел на создание правительства национального единства.
Пост министра обороны в этом правительстве Шамир вновь отдал Ицхаку Рабину, с которым отлично сработался в предыдущей каденции. Шарона же оставил во главе министерства промышленности и торговли. Арик почувствовал себя оскорбленным в лучших чувствах — по его собственным словам, у него было ощущение, что его, как отстающего ученика, оставили на второй год. И это при том, что он занимал третье место в предвыборном списке! А еще при том, что принцы «Ликуда» Эхуд Ольмерт, Бени Бегин и Рони Мило, лишь недавно вошедшие в политику, получили министерские портфели и таким образом сравнялись с ним в положении.
Шарон был вне себя от возмущения, и поклялся отомстить Шамиру за пережитое им унижение.
Вскоре он обнаружил, что отнюдь не одинок в этом своем желании: в роли «второгодника» чувствовал себя и Давид Леви, оставшийся в кресле министра строительства. А Ицхак Модаи, спасший в 1986 году разработанной им реформой израильскую экономику, не мог простить Шамиру того, что тот сместил его с поста министра финансов и назначил министром экономики и планирования.
За каждым из этих трех министров стояли тысячи их сторонников в местных отделениях и сотни — в Центре партии, а значит, вместе они представляли собой весьма внушительную силу.
Час этой оппозиционной группы настал в мае 1989 года, когда Ицхак Шамир отправился в Вашингтон на встречу с президентом США Джорджем Бушем-старшим. Основным итогом этой встречи стала разработка четырех пунктов, которые должны были лечь в основу плана мирного урегулирования на Ближнем Востоке:
1. Израиль укрепит свои связи с Египтом на основе Кэмп-дэвидских соглашений.
2. Будут предприняты шаги по достижению мира с другими арабскими странами.
3. Начнется поиск решения проблемы палестинских беженцев.
4. В Газе, Иудее и Самарии будут проведены демократические выборы, которые определят группу палестинских лидеров, уполномоченных вести от имени палестинского народа переговоры с Израилем о создании полноценной автономии.