олгие тайные переговоры, уже на старте которых стало ясно, что позиции израильтян и палестинцев разделяет почти непреодолимая пропасть. Тем не менее, в качестве жеста доброй воли и в знак того, что Израиль готов идти на уступки во имя мира премьер-министр Ицхак Рабин велел заморозить строительство новых домов в ряде еврейских поселений и в Восточном Иерусалиме.
Ариэль Шарон немедленно решил воспользоваться этим указом премьера, чтобы нанести первый удар по новому правительству. Еще не оправившись до конца от перенесенной им операции, не вылежав предписанного врачами срока, 25 августа 1992 года он, несмотря на протесты Лили, отправился с фермы «Шикмим» в Кнессет. Лили, поняв, что ей не удастся переубедить мужа, поехала вместе с ним — на тот случай, если в Кнессете ему вдруг сделается плохо…
Шарон же, явившись в Кнессет, немедленно подал вотум недоверия правительству в связи, как он сам сформулировал, «приостановлением строительства поселений и угрозой суверенитету Израиля в Иерусалиме».
На тот момент новое правительство страны пребывало еще в такой эйфории от своей недавней победы на выборах, еще было настолько уверено в своих силах, что просто не придало особого значения этому демаршу Шарона. И, как вскоре выяснилось, совершенно зря — для утверждения вынесенного Шароном вотума недоверия правительству оппозиции не хватило всего одного голоса, а если бы в тот момент в зале не было бы депутатов от арабских партий, то вотум бы прошел.
Ариэль Шарон немедленно заявил, что новое правительство держится на арабских голосах, не имеет за своей спиной еврейского большинства, а потому никак нельзя считать, что оно выражает волю еврейского народа.
Свой случайный, но несомненный успех на голосовании по вотуму недоверия Шарон решил использовать для того, чтобы вдохнуть новую жизнь в «Ликуд» и помочь ему отправиться от поражения.
— Хватит пребывать в шоке и прострации! — сказал он на заседании фракции. — И в оппозиции можно сделать очень много, но самое главное — мы должны активно действовать и как можно скорее свалить это правительство. Мы не должны давать ему ни одного дня передышки. А с таким настроением, как у вас, много не навоюешь. Нужно как можно скорее избрать наиболее достойного из нас на пост нового председателя партии и начать работу по восстановлению влияния партии на местах, так чтобы мы могли во всеоружии встретить следующие выборы!
Под «самым достойным из нас» Шарон, разумеется, снова подразумевал самого себя — особенно после того, как вслед за Шамиром из руководства партии ушел и Моше Аренс. Однако на самом деле в те смутные дни на лидерство в партии претендовали многие. Главным соперником Шарона из числа представителей его поколения в партии был, вне сомнения. Давид Леви. Однако «корону» лидера партии мечтали примерить на себя и такие принцы «Ликуда», как Дан Меридор и Бени Бегин. При этом из поля зрения всех этих «претендентов на престол» начисто выпал Биби — Биньямин Нетаниягу. А между тем его популярность и в партии, и в народе в эти дни стремительно росла — как-то незаметно именно в нем стали видеть законного наследника Ицхака Шамира.
Окончательно это стало ясно на заседании Центра партии в ноябре 1992 года, когда появление Нетаниягу на трибуне активисты «Ликуда» встретили криками «Биби — мелех Исраэль!» — «Биби — царь Израиля!».
С грустью смотрел Шарон на то, как толпа рукоплещет Нетаниягу, по сути дела, провозглашая его лидером партии. Возможно, в эти минуты он вспоминал о том, как «царем Израиля» еще не так давно называли его, Арика Шарона, и думал о том, как неблагодарны люди и недолговечна мирская слава.
Нетаниягу же тем временем предложил отказаться от существующей системы внутренних выборов и провести в партии праймериз — избрать ее нового лидера путем предоставления права голоса всем сотням тысячам членам партии «Ликуд». Это его предложение было принято на «ура», и зал снова захлебнулся в криках «Биби — мелех Исраэль» и бурных аплодисментах, означавших, что король умер, и да здравствует новый король.
Но в том-то и заключалось дело, что Шарон вовсе не собирался умирать — в том числе, и политической смертью. Вслед за Биби Нетаниягу, Давидом Леви и Бени Бегиным он заявил, что намерен баллотироваться на праймериз на пост председателя «Ликуда». Тогда же в интервью различным израильским газетам он дал Нетаниягу прозвище, не раз потом использованное против него его политическими оппонентами — «фотомодель».
— Да, Нетаниягу весьма красиво говорит, он молод, он импозантен, он производит больше впечатление на публику — такое же, какое производит на них эффектная фотомодель. Но сейчас в нашей политике время не фотомоделей, а зрелых мужей. Посмотрите: Ихаку Рабину — 70, Рафулю, который откровенно косноязычен — 63. Но эти люди действительно умудрены жизненным опытом и способны принимать взвешенные, ответственные решения. Поэтому я считаю, что имею полное право вступить в борьбу за пост лидера партии и у меня есть все основания думать, что я одержу на них победу.
На самом деле — с учетом числа претендентов, огромной популярности Нетаниягу и весьма шатких позициях самого Шарона — для того, чтобы так думать у Арика не было никаких оснований. И понимая это, Шарон попытался в качестве председателя Центра торпедировать праймериз в партии.
— Подумайте, зачем нам нужно проводить сейчас праймериз?! — заявил Шарон в своем выступлении на очередном заседании Центра. — Партии «Авода» подобное мероприятие обошлось в миллион шекелей! Разве у нас есть такие деньги?! Да мы в долгах, как в шелках! А нам необходимы огромные средства на то, чтобы расплатиться с долгами, оживить местные отделения партии, подготовиться к муниципальным выборам, организовывать демонстрации против политики правительства. Поэтому я убежден, что сейчас, когда у нас по горло работы, нужно прямо здесь, на Центре, избрать «общего директора» партии, который и займется всей необходимой административной и организационной работой. А праймериз можно провести и потом, ближе к выборам…
Однако Центр партии, видевший в Шароне одного из главных виновников поражения на выборах, отверг его предложение. Сразу после этого заседания была организована активная запись в «Ликуд» новых членов и подготовка к проведению праймериз. Каждый из кандидатов на пост нового председателя «Ликуда» начал свою предвыборную кампанию, не гнушаясь при этом никакими средствами для того, чтобы облить грязью своих соперников. Одним из самых грязных эпизодов этой кампании стала история с «горячей кассетой» — Давид Леви сделал достоянием гласности аудиокассету, из которой однозначно следовало, что любимец публики Биби Нетаниягу изменяет жене с замужней женщиной.
Но Нетаниягу, которого позвали в телестудию для того, чтобы прокрутить эту запись в эфире в его присутствии, повел себя необычайно достойно.
— Прости меня, Сареле, — сказал он с телеэкрана жене. — Это действительно правда, но это была глупость, наваждение. Прости меня, если можешь. Я люблю тебя!
Нужно ли говорить о том, что после такого покаяния на глазах у миллионов израильтян (и, само собой, израильтянок) выступили слезы, и они полюбили Биби еще больше, чем прежде?! Понимая, всю бессмысленность борьбы с Нетаниягу на данном этапе, Шарон снял свою кандидатуру с праймериз, и, как показало время, правильно сделал. 24 марта 1993 года 216 тысяч членов «Ликуда» явились на избирательные участки, чтобы выбрать нового лидера партии. Нетаниягу получил на этих выборах 52 % голосов, одержав таким образом бесспорную победу над всеми своими соперниками. Давид Леви набрал на праймериз 26 % голосов, Бени Бегин — 15 %, а Моше Кацав — всего 7 %. Все они, таким образом, проиграли Биби. Все — кроме Шарона, который вообще не участвовал в выборах и, следовательно, их не проигрывал. И в этом его положении заключалось немалое преимущество: с одной стороны, он оказался как бы в стороне от внутрипартийной борьбы, «над схваткой», а с другой оставил за собой право бросить перчатку Нетаниягу, если тот провалится на своем новом посту. Нужно было лишь дождаться времени, когда опьяненный успехом Биби начнет делать ошибки…
17 мая 1993 года в огромном тель-авивском дворце спорта «Яд Элиягу» собрались члены конференции «Ликуда». Формальным поводом для созыва конференции была объявлена необходимость уточнить идеологические позиции «Ликуда» и выработать тактику и стратегию борьбы с правящей коалицией. Однако все понимали, что на самом деле активисты партии собрались, чтобы чествовать ее нового лидера.
В своей речи на этой конференции Шарон намеренно сосредоточился на идеологических вопросах, избегая разговора о каких-то внутрипартийных проблемах. К этому времени между Израилем и палестинцами еще не было подписано никаких соглашений, но уже было известно о ведущихся переговорах и о том, что американцы подталкивают представителей Израиля признать право палестинцев на создание своего государства, по меньшей мере, на части Иудеи, Самарии и Газы, а палестинцев — признать взамен само право Израиля на существование.
Стоя на трибуне конференции, Шарон заявил, что в случае прихода к власти «Ликуда» партия должна будет денонсировать все соглашения, подписанные правительством Ицхака Рабина с ООП, а сам вопрос о том, готов ли народ Израиля поступиться во имя призрачного мира с врагом территорией Иудеи, Самарии и Газы должен быть вынесен на всенародный референдум.
— При этом, — добавил Шарон, — я поддерживаю предложение депутата Кнессета Узи Ландау о том, что живущие в Израиле арабы не должны обладать правом участия в таком референдуме. Да, они являются полноправными гражданами государства во всех остальных аспектах, но они не могут принимать участия в референдуме, на котором будет решаться столь судьбоносный именно и исключительно для еврейского народа вопрос. Тем более, что их мнение по данному вопросу заранее известно!
Сразу по окончании этой конференции, убедившись, что Нетаниягу безраздельно правит в «Ликуде» и не собирается делиться с ним этой властью, Шарон объявил, что он отходит от активной политической жизни и удаляется к себе на ферму разводить овец и выращивать арбузы.