В эти тяжелые для Ариэля Шарона дни в политическую игру и решил вступить его старший сын Омри.
По самому складу своего характера, темпераменту и стилю жизни Омри был полной противоположностью своего младшего брата Гилада.
Гилад отдавал предпочтение размеренному, консервативному образу жизни и, следуя установленным им самим для себя правилам, закончил сельскохозяйственный факультет университета, женился, подарил родителям внуков и большую часть времени посвящал заботам о процветании фермы «Шикмим». Омри, начав учебу на юридическом факультете колледжа, быстро забросил ее и стал вести жизнь типичного представителя золотой тель-авивской молодежи. Днем он отсыпался в своей тель-авивской квартире, а вечера и ночи проводил в барах и других увеселительных заведениях, к которым подкатывал на шикарном мотоцикле, купленном на родительские деньги. В результате у Омри образовался самый широкий круг знакомых, в который на равных входили как крупнейшие израильские бизнесмены, так и главари мафиозных группировок. Жены у него так и не появилось, зато одна из его подруг родила ему двух дочерей, и Омри немедленно признал свое отцовство.
Гилад любил на досуге, в узком кругу друзей порассуждать о бизнесе и политике и не раз во время таких бесед высказывал новые оригинальные идеи. Омри к генерации принципиально новых идей был неспособен, но зато он знал, как с помощью имени отца и своих многочисленных друзей воплотить чужие идеи в жизнь.
Став во главе предвыборного штаба отца, Омри быстро понял, что если все будет так продолжаться и дальше, то его папа проиграет праймериз. Для того чтобы этого не произошло, необходимо было записать в качестве новых членов «Ликуда» десятки тысяч людей, которые на выборах председателя партии будут бездумно голосовать за Шарона и только за Шарона. Ответ на вопрос, каким образом уговорить такое количество людей записаться в члены «Ликуда» у Омри был наготове: нужно обратиться к друзьям — пусть директора предприятий начнут массовую запись в «Ликуд» среди своих рабочих, его друзья по столикам в пабах — среди своих коллег в различных компаниях, криминальные авторитеты — среди членов своих банд. Но Омри понимал и то, что никто из тех, кого таким образом будут записывать в партию, не захочет выкладывать членские взносы из своего кармана. Значит, за этих людей надо платить. Друзья, конечно, организуют массовую запись в «Ликуд», но и они вряд ли согласятся платить за тех, кого они записали партийные взносы. А без уплаты взносов член партии не может принять участия в праймериз…
Выходило, что для того, чтобы переломить ход предвыборной кампании в пользу Шарона, нужны были деньги. Много денег. И Омри Шарон вскоре нашел необходимого спонсора для предвыборной кампании своего отца — им согласился стать австрийский банкир и владелец десятков разбросанных по всему миру казино Мартин Шлаф. Шлаф как раз намеревался добиться разрешения на покупку судна-казино, плавающего в израильских территориальных водах, и имел все основания полагать, что если Ариэль Шарон станет премьер-министром, то вспомнит о пожертвованных ему Шлафом 1.5 миллионах долларов и не будет чинить в деле получения разрешения никаких препятствий.
Получив заветные полтора миллиона долларов от Шлафа, Омри Шарон столкнулся с новой проблемой: израильский закон о финансировании партий настаивал на том, чтобы все кандидаты на тот или иной пост внутри партии имели равные возможности и жестко ограничивал сумму, которую они могли истратить на свою предвыборную кампанию 900 тысячами шекелей.
И тогда Омри Шарон придумал, как обойти этот закон: он попросил одного из своих друзей создать компанию, официальной целью которой было проведение социологических исследований в Израиле. Подобные компании имели полное право получать гранты из-за рубежа, и Омри оформил полтора миллиона долларов Мартина Шлафа как такой грант. Затем эти деньги стали беззастенчиво использоваться на оплату труда тех, кто агитировал граждан вступать в ряды «Ликуда» и голосовать за Ариэля Шарона, на выпуск рекламной предвыборной продукции и, само собой, на уплату партийных взносов за тех, кто должен был вступить в «Ликуд» только для того, чтобы отдать на праймериз свой голос за Ариэля Шарона.
Все это начало вскоре приносить свои плоды: по мере приближения праймериз рейтинг Шарон стал стремительно отрываться от своих конкурентов. Немалую роль в росте популярности Шарона внутри партии сыграло и то, что Нетаниягу дал негласное указание своим людям голосовать на праймериз именно за Шарона.
1 сентября, за день до праймериз, Ольмерт предпринял последнюю отчаянную атаку на Ариэля Шарона. Он обвинил Арика, что тот заслал в его предвыборный штаб своих «шпионов», которые поставляли в штаб Шарона информацию обо всем, что происходило в штабе его главного соперника, и таким образом сторонники Шарона успешно срывали все запланированные Ольмертом предвыборные мероприятия. Но Шарон в это время уже был настолько уверен в своей победе, что решил просто не отвечать на этот демарш конкурента.
2 сентября 1999 года сотни тысяч членов «Ликуда» пришли к избирательным урнам, чтобы выбрать нового лидера партии. 22 % из них отдали свои голоса Меиру Шитриту, 24 % — Эхуду Ольмерту и 53 % — Ариэлю Шарону.
Теперь ему оставался только шаг до заветного поста премьер-министра.
Глава 17. Все пожирает огонь
В начале сентября 1999 года премьер-министр Эхуд Барак встретился с Ясером Арафатом в Шарм а-Шейхе. В этом небольшом курортном городке в Синайской пустыне располагается выездная резиденция президента Египта, в которой часто проводятся арабо-израильские переговоры. Всячески стремясь ускорить мирный процесс, Эхуд Барак подписал 4 сентября новое соглашение с Ясером Арафатом, которое предусматривало освобождение из израильских тюрем 350 палестинских террористов, разрешало палестинцам уже в октябре начать строительство порта в Газе, обязывало Израиль в три этапа вывести свою армию с территории Палестинской автономии и предусматривало ускоренный переход к переговорам об окончательном урегулировании конфликта. Это соглашение, вне сомнения, заключало в себе куда большие уступки палестинцам, чем соглашение в «Уай плантейшинион», и ставший официальным лидером оппозиции председатель «Ликуда» Ариэль Шарон решил, что пришло время для первого чувствительного удара по правительству Барака.
Он начал объяснять с трибуны Кнессета и через прессу, что разрешение на строительство порта в Газе позволит палестинцам завозить на свою территорию морским путем все новые и новые партии оружия; что спустя несколько недель после выхода на свободу матерые террористы вернутся к своему прежнему излюбленному занятию — убийству евреев… Но самое главное, добавлял Шарон, заключается в том, что Барак отказался в Шарм а-Шейхе от провозглашенного Нетаниягу принципа взаимности в выполнении обязательствю А значит, теперь палестинцы снова начнут выбивать из Израиля новые уступки, ничего не давая взамен.
Вскоре Барак заявил о своем намерении снести десять небольших незаконных поселений в Иудее и Самарии, и Шарон снова обрушился с резкой критикой на премьера и его правительство. Собрав команду из десятка журналистов, он отправился с ними в предназначенные к ликвидации поселения, чтобы те своими глазами убедились в том, что они стоят на стратегических высотах и их снос нанесет ущерб безопасности страны.
Все понимали, что доводы Шарона были не лишены логики, но в тот момент значительной части израильтян казалось, что еще немного — и наступит окончательный мир с палестинцами, а значит, все, что говорит Шарон, может, и справедливо, но второстепенно. Главное — идти семимильными шагами к подписанию соглашения об окончательном урегулировании, и ради этого можно пойти на новые уступки.
Увидев, что его критика пока не достигает цели, Шарон решил временно оставить Эхуда Барака в покое, дать ему возможность беспрепятственно совершать все новые политические ошибки, а сам сосредоточился на решении внутренних проблем правого лагеря. В начале он попробовал пойти излюбленным путем — Шарон вступил в переговоры с бывшим гендиректором «Ликуда» Авигдором Либерманом, создавшим накануне выборов новую правую партию, названную по аналогии с известной российской партией «Наш Дом — Израиль». Как и возглавляемая Натаном Щаранским партия «Исраэль ба-алия», «Наш Дом — Израиль» опирался на голоса выходцев из СССР-СНГ, но придерживался куда более четкой правой ориентации. На выборах 1999 года партия Либермана получила 4 мандата, и потому не обладала практически никаким влиянием в Кнессете. Примерно на тех же позициях, что и «Наш Дом — Израиль» стояла и другая партия — «Национальное единство», созданная Бени Бегиным и представителями правого крыла партии МАФДАЛ. Шарон предложил лидерам этих партий объединиться в единый блок с «Ликудом», который насчитывал бы тогда 27 мандатов. Но обе партии отвергли это предложение Шарона, хотя и согласились выступать единым фронтом с «Ликудом» по важнейшим для государства вопросам.
Тогда Шарон решил сконцентрировать все силы на восстановлении партийной инфраструктуры «Ликуда» и выработке новой, предельно четкой идеологической платформы партии, которая позволила бы «Ликуду» быстро и последовательно реагировать на все новые шаги левого лагеря. По сути дела, это был тщательно разработанный план только уже не военной, а политической борьбы, которую Шарон намеревался вести против новоизбранного премьер-министра.
И план этот пригодился Шарону уже в декабре 1999 года, когда Эхуд Барак, почувствовав, что Арафат, в отличие от него не слишком спешит с достижением мира, решил переключиться на сирийское направление.
15 декабря 1999 года начались израильско-сирийские переговоры, и вскоре по стране поползли слухи, что ради достижения весьма условного мира с Сирией Эхуд Барак готов полностью отступить с Голанских высот, объявленных Бегиным в 1981 году неотъемлемой частью Израиля. И если значительная часть израильского общества слабо представляла себе, что такое Иудея и Самария, то значение Голанских высот для обороноспособности Израиля