12 февраля 2001 года, меньше, через неделю после выборов, палестинские террористы устроили засаду на дороге, и в результате этого теракта один израильтянин погиб и несколько получили ранения.
15 февраля водитель палестинского автобуса направил свою машину на стоявших на остановке израильтян и задавил насмерть восьмерых человек.
5 марта террорист-смертник взорвал себя на центральной автобусной станции Нетании и унес с собой жизни еще трех человек.
Всего за первый месяц пребывания Шарона у власти в терактах погибло 14 израильтян…
Шарон был готов самым решительным образом ответить на эти теракты, но прежде он хотел заручиться поддержкой своих действий со стороны избранного почти одновременно с ним нового президента США Джорджа Буша-младшего. Если США поймут, что у Израиля не остается никакого другого выхода, кроме как бить террористов в их собственном логове, если они пообещают наложить вето на любую попытку антиизраильской резолюции в ООН, то на остальной мир можно особого внимания не обращать…
И попросив его связать с новоизбранным президентом США, Шарон договорился встретиться с ним уже в конце марта 2001 года, после чего министерства иностранных дел обоих государств немедленно приступили к подготовке этого визита.
Надежды Шарона на то, что ему удастся быстро добиться взаимопонимания с Джорджем Бушем-младшим, строились не на одном, а на целом ряде факторов.
Во-первых, на их давнем личном знакомстве: в 1998 году Джордж Буш вместе со своей женой Лорой посетил Израиль в качестве рядового туриста. Тогда, узнав о приезде сына бывшего президента США, Ариэль Шарон, повинуясь какому-то внутреннему наитию, забросил все дела и принял Буша-младшего как своего личного гостя. В течение недели он возил его на своей машине по всем уголкам страны, знакомил с ее достопримечательностями и при этом не забыл показать супругам Буш и красоты Иерусалима.
— Вот это и есть тот самый квартал Хар-Хома, в котором ваш президент Клинтон требует прекратить строительство, так как он, якобы, находится в арабской части Иерусалима, — рассказывал Арик Джорджу и Лоре, остановив машину на одном из холмов. — Но посмотрите, как хорошо отсюда просматривается Кнессет — от Хар-Хома его отделяет всего несколько километров. А в Вашингтоне смотрят на карту и судят о расстояниях по американским масштабам.
Затем Арик пригласил своих гостей совершить прогулку на вертолете и облетел с ними территорию Иудеи и Самарии, объясняя им важность каждого из расположенных там еврейских поселений — так, чтобы у Буша возникло довольно четкое представление о происходящем на «оккупированных территориях». Ну и, само собой, он устроил тогда для них обед на своей ферме «Шикмим», а мало кто, побывав на ней, не впечатлялся хлебосольством Шарона.
И вот сейчас, когда Джордж Буш стал президентом, их личное знакомство должно было, наконец, принести свои плоды.
Кроме того, давний и очень близкий друг Арика бизнесмен Арье Гангнер был одновременно близким другом Джорджа Буша — одним из тех немногих его друзей, для которых всегда были открыты двери Белого Дома, и именно Гангнера Арик попросил еще до его приезда в Вашингтон убедить президента в правоте своей позиции.
Наконец, Буш был республиканцем, а представители этой партии придерживались обычно более произраильской позиции, чем демократы.
В официальных отчетах о встрече лидеров двух государств, если между ними возникло хоть какое-то взаимопонимание, принято писать, что она прошла «в теплой, дружеской обстановке». Встреча премьер-министра Израиля Ариэля Шарона и президента США Джорджа Буша-младшего, состоявшаяся ранней весной 2001 года, была, прежде всего, неформальной, а потому по-настоящему теплой и дружественной. Джордж и Лора Буш, принимая Арика, с удовольствием вспоминали свою поездку в Израиль трехлетней давности, весело перешучивались с ним, но вот когда дело дошло до отношения США к возможному удару Израиля по Палестинской автономии, Джордж Буш посерьезнел и сказал, что пока никак не может поддержать подобные действия со стороны Израиля.
— Напротив, мне кажется, что сейчас вы должны показать всему миру, что он ошибается в отношении Израиля и вас лично, что на самом деле вы хотите мира и готовы к переговорам с палестинцами, и единственное, что вас удерживает от этого шага — это палестинский террор, — сказал Буш Шарону. — Поэтому я очень прошу вас воздержаться от каких-либо крупных военных акций. В то же время мы, безусловно, признаем право Израиля на самооборону, то есть на борьбу с террором, но при условии, что она не будет сопровождаться жертвами среди мирного населения…
— Вы ведь, как и я, в свое время были солдатом, — заметил Шарон. — Скажите честно, может ли охота на террористов обойтись без случайных жертв среди мирного населения?
— Но, согласитесь, что между случайными жертвами и жертвами ковровой бомбардировки есть определенная разница, — ответил на это Буш.
Так или приблизительно так протекала их беседа, если судить по газетам того времени и последовавшему по ее окончании заявлению Джорджа Буша на брифинге для журналистов. Буш тогда и в самом деле сказал, что США признают право Израиля на оборону, но тут же поспешил добавить, что урегулирования конфликта можно достичь лишь путем диалога между народами. В заключение своего выступления перед журналистами Буш призвал Шарона, прекратить строительство в еврейских поселениях, ослабить блокаду территории Палестинской автономии, разрешить палестинцам работать в Израиле и перечислить им задержанные по указанию Шарона налоговые поступления.
Несмотря на то, что желанного карт-бланша на борьбу с террором от президента США получено не было, более того — Шарон был вынужден пообещать ему проявить сдержанность и попытаться наладить отношения с Арафатом, — Арик возвращался из этой поездки в США в самом добром расположении духа. По его мнению, в ходе нее ему удалось укрепить те личные симпатии, которые возникли между ним и Джорджем Бушем в 1998 году, а это само по себе было уже немало.
Когда самолет Шарона приземлился в тель-авивском аэропорту, Арик заявил, что ужасно соскучился по своему любимому фалафелю и хочет немедленно его отведать.
— Хорошо, сейчас закажу порцию свежего фалафеля, и нам принесут его прямо сюда, — ответил Ури Шани, ставший после выборов главой канцелярии Шарона и сопровождавший его во всех поездках.
— Ты не понял, Ури! — с нажимом в голосе сказал Шарон. — Я не хочу, чтобы ты ничего заказывал. Я хочу сейчас, немедленно поехать Бухарский квартал Иерусалима, в настоящую фалафельную, где можно будет поесть фалафель так, как его следует есть!
— Но это невозможно! — запротестовал Шани. — Общая служба безопасности будет категорически против. Это противоречит всем инструкциям по охране премьер-министра…
— Да какое мне дело до охраны! — взорвался Шарон. — И кто тут вообще на кого работает: охрана на меня или я на охрану?!
Ури Шани слишком давно и хорошо знал Ариэля Шарона, чтобы понять: на этот раз он не уступит. Когда речь заходила о еде, Шарон становился необычайно настойчивым и капризным, и если уж ему в голову приходила блажь, что именно сейчас, сию минуту, он хочет отведать какое-то блюдо, то спорить и что-либо объяснять ему становилось бесполезно. Лучшее, что можно было сделать — это немедленно удовлетворить его требование. Ну, а фалафель, считающийся в Израиле, пищей бедняков, был одним из самых любимых лакомств Шарона еще со школьных времен.
И пошептавшись о чем-то с телохранителями, Шани объявил Арику, что они прямо из аэропорта едут в Бухарский квартал — есть фалафель. Машина премьера и в самом деле направилась к лучшей, самой популярной фалафельной этого квартала. Вскоре Шарон уже стоял возле стойки с набитой фалафелем питой в руке, с наслаждением поливал его тхиной, откусывал кусочек, закрывал глаза, чтобы полностью сосредоточиться на вкусе, затем добавлял себе в питу салата, острого перца и откусывал еще раз… Помидорный сок от салата капал ему на рубашку, капли тхины стекали с подбородка, но на лице Шарона было написано неописуемое удовольствие от самого процесса еды.
— Замечательный здесь фалафель! Настоящий, с бургилем56! — сказал Шарон стоявшему рядом с ним и тоже с аппетитом поглощавшему фалафель посетителю этого кафе.
— О, да, господин премьер! — поспешил согласиться тот.
— А я вот только что из Штатов — и прямо сюда! — продолжил Арик разговор с незнакомцем. — Ты, наверное, видел по телевизору — я там встречался с Бушем. Должен сказать, что он — отличный мужик, хотя многого еще не понимает…
— О да, господин премьер-министр! — несколько растерянно ответил любитель фалафеля.
Впоследствии Шарон не раз вместе с Шани посещал эту фалафельную и с удовольствием общался с ее завсегдатаями.
Единственное, чего он так никогда и не узнал — так это то, что к его приезду все прилегающие к этому заведению улочки в радиусе на 100 метров объявлялись «стерильной зоной», а роль завсегдатаев фалафельной играли сотрудники Общей Службы Безопасности.
Впрочем, тогдашний начальник отдела безопасности канцелярии премьер-министра Эрез Хальфон утверждает, что речь идет не более, чем о политической легенде, хотя и основанной на реальных событиях.
— Шарон действительно любил настоящий фалафель, — рассказывал мне Хальфон, — и когда мы вернулись из очередной поездки в Иерусалим, он вдруг заявил, что очень хочет поесть хороший фалафель в настоящей фалафельной. Причем именно в Бухарском квартале. ШАБАК и его телохранители начали резко возражать против этой идеи, но Арик заупрямился, вошел в раж и никакие уговоры на него не действовали. И я махнул рукой и сказал, что так и быть — мы едем в фалафельную Бухарского квартала. Разумеется, вместе с эскортом. А вы знаете, что такое экскорт премьер-министра? Это две машины впереди его машины, еще две позади, машина со спецподразделением полиции ЯСАМ, карета «скорой помощи», ну и мотоциклисты. И вот в таком порядке мы въезжаем в Бухарский квартал. «Ясамовцы» выскакивают из своей машины, часть из них обеспечивает «стерильную зону», а часть входит в фалафельную, чтобы выяснить все ли там «чисто». К счастью, на тот момент в фалафельной не было посетителей, но, увидев направленные на него пятнадцать автоматных стволов, хозяин этого заведения решил, что на него напали террористы, поднял руки и наотрез отказывался их опускать. Когда я вошел в фалафельную, он так и стоял с поднятыми руками. Я увидел эту сцену и у меня потемнело в глазах: я начал мысленно просчитывать, сколько миллионов шекелей он запросит в качестве компенсации, когда это все кончится. «Да опусти ты, пожалуйста руки, все нормально!» — сказал я ему, но он продолжал трястись и стоять с понятыми руками. Фалафель, который перед ним жарился, тем временем начал подгорать. Наконец, я объяснил ему, что премьер хочет поесть фалафель и попросил приготовить его свежую порцию. Когда все кончилось, и мы вместе с Шароном вышли из фалафельной, я сказал ему, что, пока он находится на посту премьера, от посещания фалафельных ему придется отказаться. «Да, наверное, — согласился Шарон. — хотя не слишком ли высокую цену я плачу за этот пост?!»…