Между тем, дома Шарона ждали сообщения о новых кровавых терактах палестинцев. На заседании правительства представили его правого крыла Авигдор Либерман и Рехаваам Зеэви, а также министры от партии «Ликуд» и лидер партии «Исраэль ба-алия» Натан Щаранский потребовали ответить на эти теракты хотя бы ударами по объектам террористов с воздуха, но Шарон решил сохранить верность данным Джорджу Бушу обещаниям и проявить сдержанность. Израиль сделал вид, что «не заметил» гибели своих сыновей и дочерей.
В конце марта в Еврейском квартале Хеврона, в своей квартире была убита десятимесячная Шальгевет Пас — палестинский снайпер спокойно взял на прицел голову игравшей на коленях у отца девочки и спустил курок. Гибель ребенка на руках отца потрясла страну, похороны Шальгевет превратились в массовую демонстрацию, участники которой призвали Шарона немедленно начать войну с террором. На заседании правительства министры, представлявшие его правое крыло, не захотели слушать никаких объяснений Шарона и потребовали от него конкретных действий.
— Арафат несет полную ответственность за эту волну террора, и Арафат должен за нее заплатить, — сказал министр туризма Рехаваам Зеэви, прозванный друзьями Ганди. — В ответ на гибель девочки мы должны, на мой взгляд, взорвать дом Арафата. Он должен почувствовать, что продолжение террора угрожает и его власти, и самой жизни!
Любопытно, что сам Шарон — и, видимо, не без дальнего прицела — сделал все, чтобы выступление Ганди на этом заседании правительства полностью, слово в слово было опубликовано в прессе. Но одновременно он продолжил взятый им курс на политику сдержанности и дал указание офицерам среднего звена ЦАХАЛа начать переговоры со своими коллегами из палестинской полиции о налаживании совместных действий по борьбе с террором. Кроме того, он направил своего сына Омри Шарона в качестве своего личного посланника к Ясеру Арафату.
Нужно признать, что это был удачный ход. С одной стороны, Шарон абсолютно доверял сыну и мог быть уверен, что Омри предельно точно донесет его требования до Арафата и столь же точно передаст ответ лидера палестинцев, сохранив суть проведенных им переговоров в тайне. С другой стороны, Омри не занимал никакого официального поста ни в правительстве, ни в какой-либо государственной структуре, то есть формально был частным лицом, визит которого к Арафату ни к чему не обязывал ни Шарона, ни Израиль в целом.
И Омри, судя по всему, справился с задачей — он встретился с Арафатом в его резиденции, о чем-то беседовал с ним несколько часов и затем вернулся в Иерусалим. Журналистам, поинтересовавшимся итогами этой встречи, Омри Шарон ответил, что, с его точки зрения, еще не все потеряно и шанс на возобновление переговоров с Арафатом сохраняется. Автору этих строк в 2004 году довелось побеседовать с Омри Шароном и, в числе прочих вопросов, я спросил его, о чем же он беседовал с Арафатом в 2001 году.
— Я был на этой встрече лишь языком и ушами отца, — ответил Омри. — А потому у меня нет никакого права пересказывать содержание этой беседы. И я не расскажу о ней ни одному человеку в мире даже через пятьдесят лет.
Впоследствии Омри Шарон еще трижды встречался с Ясером Арафатом, что породило в Израиле волну слухов о том, что Арика и Арафата объединяют некие общие деловые интересы, из-за которых Шарон и не желает активно бороться с террором. Тогда же впервые с момента его прихода к власти в обществе заговорили о разочаровании в Шароне, не оправдывающем возлагавшихся на него надежд. А представители правого лагеря поспешили обвинить Арика в нарушении своего предвыборного обещания и ведении «переговоров под огнем», на что Шарон ответил, что никаких переговоров он не ведет, а все контакты с палестинцами носят исключительно неофициальный характер.
Но в мае 2001 года в контакт с Арафатом по прямому указанию Ариэля Шарона вступил уже Шимон Перес и, таким образом, «переговоры под огнем» были все же начаты. Тогда же закончила свою работу созданная в 2000 году, сразу после начала «интифады Аль-Акса», комиссия, возглавляемая американским сенатором Дэвидом Митчеллом. Целью работы этой комиссии и было установить, кто именно виноват в эскалации израильско-палестинского конфликта и, одновременно, предложить новые пути к его урегулированию.
Чрезвычайно важным лично для Ариэля Шарона стал вывод этой комиссии, что его поход на Храмовую гору никак нельзя считать причиной вспышки насилия и начала второй интифады — всю ответственность за такое развитие событий комиссия Митчелла возложила на Ясера Арафата.
Что касается путей возвращения Израиля и палестинцев за стол переговоров, то комиссия Митчелла рекомендовала продвигаться к этой цели в несколько этапов.
На первом этапе обе стороны должны были заявить, что они отказываются от насилия и вернуться к сотрудничеству в области безопасности.
На втором этапе плана Митчелла палестинцы должны продемонстрировать свою готовность бороться с террором — отправить в тюрьмы своих террористов, конфисковать у них оружие и т. д. Одновременно Израиль должен отказаться от применения какого-либо насилия по отношению к мирным акциям протеста со стороны палестинцев. При этом закидывание израильских солдат камнями и «бутылками Молотова» насилием не считалось. Параллельно с этим Израиль должен прекратить всякое строительство в Иудее, Самарии и Газе, перевести властям палестинской автономии деньги, взимаемые в качестве налоговой пошлины за товары, поступавшие в Палестинскую автономию через израильские порты, и снять все еще продолжающуюся блокаду территории автономии, разрешив палестинцам въезд в пределы Израиля.
И, наконец, на третьем этапе, когда будет создана необходимая атмосфера доверия между сторонами, они могут сесть за стол переговоров.
Но обе стороны еще не успели как следует ознакомиться с выводами и рекомендациями комиссии Митчелла, как вечером с пятницы на субботу 3 июня 2001 года грянул взрыв у входа в дискотеку тель-авивского «Дельфинариума». Большинство собравшихся в тот вечер у дверей «Дельфинариума» подростков составляли дети «русских» репатриантов и иностранных рабочих из Украины, Молдавии и других республик бывшего СССР. Они ждали открытия дискотеки, когда к ним приблизился террорист-смертник и привел в действие закрепленный на поясе мощный заряд взрывчатки.
В результате грянувшего взрыва 21 человек погибли и больше сотни получили ранения. Многие из жертв этого теракта вернулись к нормальной жизни лишь спустя несколько лет; некоторые так и остались пожизненными инвалидами.
На этот раз все ждали немедленного и максимально жесткого ответа Израиля, но его не последовало — собравшийся в тот же день узкий кабинет министров по вопросам безопасности решил от какого-либо ответа на теракт у «Дельфинариума» воздержаться, несомтря на яростные призывы лидеров «Исраэль ба-алия» Натана Щаранского и Юлия Эдельштейна как можно скорее начать широкомасштабную антитеррористическую операцию в Газе.
По стране вновь прокатились демонстрации, проходившие под тем самым лозунгом, который Шарон так горячо поддерживал до выборов — «Дайте армии победить!». Среди выходцев из России, в свою очередь, начали распространяться слухи, что бездействие Шарона объясняется, прежде всего, тем, что возле «Дельфинариума» погибли «русские» дети — дескать, если бы среди погибших были бы коренные израильтяне, реакция правительства была бы другой.
Однако на самом деле все объяснялось куда проще: сразу после теракта у «Дельфинариума» Джордж Буш связался с Шароном, принес ему соболезнование, выразил свое возмущение действиями террористов и одновременно попросил ничего не предпринимать до приезда в регион тогдашнего главы ЦРУ Джорджа Тенета.
Тенет прибыл в Израиль 13 июня, и после нескольких встреч с Ариэлем Шароном и Ясером Арафатом убедил их подписать договор, получивший название «Соглашение Тенета». По этому договору, Израиль воздерживался от каких-либо действий против палестинцев, а Арафат должен был приложить все усилия для полного прекращения терактов.
Но «Соглашение Тенета» не продержалось и недели — во второй половине июня грянули новые теракты, каждый июньский день уносил все новые и новые жизни израильтян. К концу июня к 21 подросткам, погибшим у «Дельфинариума», прибавилось еще 29 жертв террора.
И Шарон снова направился в Штаты — все с той же целью добиться поддержки американцев в проведении широкомасштабной антитеррористической операции. Но на этот раз Буш занял даже более жесткую позицию, чем во время их первой встречи. Он не только не дал «зеленого света» на такую операцию, но и набросился на Шарона с обвинениями в том, что он продолжает строительство в поселениях, не дает разрешений палестинцам на работу, не переводит им денег — словом, по мнению Буша, Израиль сам был виноват во всех своих бедах.
Однако на этом Буш не остановился. Он сказал, что больше не намерен поддерживать точечные ликвидации наиболее опасных террористов, так как они не приносят никаких результатов, а лишь порождают порочный круг террора — в ответ на убийство одного из своих соратников, террористы проводят теракт возмездия, Израиль отвечает на этот теракт новым убийством — и так далее до бесконечности. Выход из этой ситуации, с точки зрения Буша был только один — как можно скорее приступить к третьему этапу плана Митчелла, то есть усадить Шарона за стол переговоров с Арафатом.
Арик к тому времени не только не желал вести переговоров с лидером ООП, но и был убежден, что любые попытки договориться с ним о чем-либо бесперспективны. Однако вслух он этого говорить не стал.
— Я хочу напомнить вам, господин президент, что план Митчелла предусматривает в первую очередь прекращение террора. Но террор продолжается. В этой ситуации я просто не могу пойти на переговоры с Арафатом, так как меня не поймет ни народ, ни моя коалиция. Пусть прекратится террор — и мы будем готовы к переговорам, — сказал Шарон.
— Хорошо, — согласился Буш. — Давайте назначим Арафату испытательный срок… Скажем, если в течение двух недель палестинцы не проведут ни одного теракта против Израиля, мы начнем переговоры.