Но эти гнев и негодование в душе миллионов израильтян соединялись и с надеждой на то, что теперь мир, наконец, поймет, что они испытывают после каждого сообщения о новом теракте, что чувствует израильский парень, когда в могилу опускают тело его невесты; что переживает отец, несущий на руках завернутого в талит58 труп ребенка, какие чувства захлестывают мать, когда на пороге ее квартиры возникает «черный вестник» ЦАХАЛа, чтобы сообщить, что ее сына больше нет на свете. Поймет — и осознает, что между Усамой Бин-Ладеном, организовавшим мега-теракт в Нью-Йорке, и Ясером Арафатом, направляющим террор против израильтян, нет принципиальной разницы, и Израиль имеет право бороться с террором теми же методами, какими с ним борются США и Россия. И вместе со всеми израильтянами надеялся на это и премьер-министр Ариэль Шарон.
Увы, уже первая после этих событий телефонная беседа Ариэля Шарона с Джорджем Бушем показала, насколько тщетными были эти надежды. Буш сообщил Шарону, что намерен создать международную коалицию для войны с террором и начать ее с вторжения в Афганистан и уничтожения правящих этой страной исламских фундаменталистов. Но для того, чтобы к этой коалиции присоединились все европейские и часть арабских стран, ему необходимо было доказать, что ведя войну с террором и исламским фундаментализмом, США отнюдь не собираются воевать с исламом вообще и поддерживают те требования мусульманского мира, которые выглядят в их глазах справедливыми. И в первую очередь — требование покончить с израильской оккупацией палестинских земель и создать на этих землях Палестинское государство.
В ходе довольно долгого разговора Буш ясно дал понять Шарону, что не потерпит, чтобы Израиль помешал его планам, а потому требует прекратить любые действия, которые могут быть истолкованы как попрание человеческих прав палестинцев и таким образом дать той же Саудовской Аравии или Франции повод для выхода из созданной им коалиции. Более того — он требует, чтобы Шарон как глава израильского правительства публично признал право палестинцев на создание государства, что должно было воспринято в мире как победа американской дипломатии…
Звонки из Вашингтона, в которых вновь и вновь повторялись эти требования, раздавались в канцелярии Шарона ежедневно. И 23 сентября 2001 года Арик сдался. На проходившем в Музее бронетанковых войск в Латруне съезде израильских учителей, Ариэль Шарон, считавшийся последовательным противником создания Палестинского государства, так как был убежден, что оно превратится в рассадник терроризма — сделал поистине драматическое заявление.
— Государство Израиль, — сказал он, — готово дать палестинцам то, чего прежде никто в мире не собирался им давать: возможность создать свое государство.
Сказать, что слова Шарона произвели эффект разорвавшейся бомбы — значит, ничего не сказать. Ни один деятель «Ликуда», и уж тем более премьер-министр от этой партии никогда не позволял себе подобного заявления. Оно противоречило всем программным документам этой партии, самой ее идеологии, основу которой составляло убеждение, что еврейский народ имеет неотъемлемое право на свои исторические земли на Западном берегу реки Иордан и должен сделать все, чтобы сохранить эти земли за своим государством — Государством Израиль. Живущие на этих землях палестинцы с точки зрения идеологии «Ликуда» имели в лучшем случае право на культурно-административную автономию, но никак не более того.
Это вопиющее противоречие между заявлением человека, считающегося лидером партии, и ее программными документами немедленно с возмущением отметил тогдашний председатель Центра «Ликуда» Цахи Ханегби.
— Ни один премьер-министр от «Ликуда» не может, не имеет права дать «зеленый свет» созданию террористического государства под боком Израиля, — сказал Ханегби. — Сама такая позиция не совместима с членством в нашей партии.
Слова Ханегби были немедленно подхвачены многими видными активистами «Ликуда» и некоторые из них даже обратились в партийный суд с требованием исключить Шарона из партии. Однако вскоре стало ясно, что такой шаг не имеет смысла: Шарона можно было сместить с поста лидера «Ликуда», его можно было даже изгать из партии, но его нельзя было сместить с поста премьер-министра, на который он был выбран прямым волеизъявлением народа.
Тем временем 30 сентября 2001 года палестинцы «отпраздновали» год со дня начала второй интифады. «Отпраздновали» так, как полагается отмечать подобное событие: волной терактов, столкновениями с израильскими солдатами на блок-постах, нападениями на мирных граждан, стрельбой по автомашинам израильтян. Таким стал ответ Ясера Арафата на проводимую Шароном политику сдержанности и его заявление о готовности Израиля признать право палестинцев на создание своего государства.
И когда после этого президент США Джордж Буш-младший вместо того, чтобы осудить теракты против израильских граждан, 2 октября заявил о том, что он всячески поддерживает идею создания Палестинского государства, Шарон не выдержал.
4 октября он выступил с официальным обращением к президенту Бушу, в котором подверг политику США небывало резкой критике. Среди журналистов это обращение Шарона получило название «Чехословацкой речи» и достаточно привести небольшой отрывок из него, чтобы стало ясно, почему именно израильские акулы пера решили назвать его именно так, а не иначе.
— К сожалению, президент США решил предать Израиль в угоду сиюминутным политическим интересам, — сказал Шарон. — Возможно, он сам не ведает, что творит… И сейчас я обращаюсь к западной демократии, и, прежде всего, к лидеру свободного мира, Соединенным Штатам! Не повторяйте страшных ошибок прошлого и, в первую очередь, ошибки допущенной в 1938 году в Мюнхене, когда демократические страны Европы решили принести в жертву Гитлеру Чехословакию. Не пытайтесь примириться с арабским миром за наш счет!..
В той же речи Шарон заявил, что терпению еврейского народа пришел конец, и он решил отказаться от политики сдержанности.
— На протяжении всех последних месяцев, — заявил он в заключение, — мы предпринимали все возможное, чтобы достигнуть с палестинцами соглашения о прекращении огня, и все наши попытки провалились из-за нежелания палестинцев прекратить этот огонь, остановить своих террористов. Палестинский террор продолжается, он не прекращался даже на один день! И потому кабинет по вопросам безопасности принял решение использовать все имеющиеся в нашем распоряжении средства для обеспечения безопасности граждан Израиля. С этого дня мы будем полагаться только на самих себя!
Это было то заявление, которого от Шарона давно уже ждали уставшие жить в постоянном страхе и тревоге за свою судьбу и судьбу своих близких израильтяне.
Однако никаких конкретных шагов за этими угрозами Арика не последовало, да и не могло последовать. Во-первых, потому что Джордж Буш сразу после «Чехословацкой речи» немедленно созвонился с Шароном и с раздражением заметил, что говорить Арик волен все, что ему придет в голову, но если он попробует реализовать свои планы на деле и помешать его войне с Афганистаном, то Израиль может забыть и об американской финансовой помощи, и о поддержке со стороны США в ООН, и это будет только началом. Во-вторых, по той причине, что входившие в состав правительства министры от «Аводы» по-прежнему считали неприемлемыми какие-либо военные операции против палестинцев и уповали на те тайные переговоры, которые продолжал вести с Ясером Арафатом министр иностранных дел Шимон Перес.
В результате вместо ожидающихся после «Чехословацкой речи» бомбардировок Газы и Рамаллы Шарон решил сделать по отношению к палестинцам еще один жест доброй воли: вывести израильскую армию из кварталов Абу-Снена и Харат а-Шейх — последних двух арабских кварталов Хеврона, контролировавшихся ЦАХАЛом. Именно из квартала Абу-Снена и был произведен выстрел, убивший маленькую Шальгевет Пас.
Первым, кто выразил недовольство этими планами премьер-министра, стал начальник генштаба Шауль Мофаз — он утверждал, что в случае выхода ЦАХАЛа из этих районов, жизнь обитателей Еврейского квартала города будет находиться в постоянной опасности и армия не сможет их эффективно защищать.
Вслед за Мофазом выступил Нетаниягу: он напомнил, с каким огромным трудом после данных Пересом обещаний Арафату ему удалось добиться более-менее приемлемого соглашения по Хеврону, гарантирующего относительную безопасность живущих в этом городе евреев. «И вот после убийства Шальгевет Пас, после того, как стало ясно, что палестинские снайперы могут убивать евреев через окна их домов, Шарон хочет отдать палестинцам еще два квартала, чтобы приблизить этих снайперов к еврейским домам!» — с горечью сказал Нетаниягу.
И, само собой, министры от «Ликуда» решили дать бой Шарону на ближайшем заседании правительства. Шарон отбивался, как мог. Когда его клятвенное заверение, что в случае, если в Еврейском квартале Хеврона будет убит хоть один еврей, армия немедленно снова займет Абу-Снену, не помогло, он перешел на личности.
— Я прекрасно знаю, с чьего голоса ты поешь! — оборвал он возмущенное выступление министра просвещения Лимор Ливнат.
— Ты бы лучше занялся своим министерством. Всю свою политическую карьеру ты только говоришь, пора бы уже что-то и сделать! — заявил он в ответ на выпады министра внутренней безопасности Узи Ландау…
Выходило, что, несмотря на свои недавние грозные заявления, Шарон продолжает подчиняться американскому давлению и осуществлять «политику сдерживания». Возмущенные этим фактом лидеры блока «Наш Дом — Израиль»-«Национальное единство» Авигдор Либерман и Рехаваам Зеэви 16 октября подали Ариэлю Шарону письма о своей отставке.
Согласно закону, их отставка должна была вступить в силу через 48 часов, но именно в эти часы и произошло событие, кардинальным образом изменившее ход истории на Ближнем Востоке.
Засиживавшийся в своем кабинете до поздней ночи министр туризма Рехаваам Зеэви обычно после работы отправлялся не к себе домой, в город Рамат ха-Шарон, а в иерусалимскую гостиницу «Хаят», где его уже ждала жена Яэль. Переночевав в этой гостинице и позавтракав с женой, Зеэви отправлялся на работу — в Кнессет или в министерство. Зная, какую ненависть питают к нему арабы, спецслужбы настойчиво предлагали Зеэви своих сотрудников в качестве телохранителей. Но Зеэви каждый раз в самой резкой форме отказывался от этих предложений.