17.
Сейчас в связи с понятием лингвистического субстрата стоит вспомнить о Зигмунде Фейсте, который утверждал, что немецкий язык изначально не являлся индоевропейским, а стал таковым под влиянием некоего народа, пришедшего с Востока. Академик О. Н. Трубачев писал в свое время: «весьма распространенной является теория германского этногенеза как напластования индоевропейской шнуровой керамики на доиндоевропейскую мегалитическую культуру»18. Как видно, в спекуляциях немецких расологов содержалась определенная доля истины, и современные немцы являются какой-то частью, потомками древних ариев, вот только погоня за арийским миражом отвлекла, как следует полагать, немецкую науку от выяснения действительных корней германского народа, да еще лишила ее определенного уважения. Таким образом, возможно, что первый и самый ранний фонетический сдвиг в немецком языке произошел под влиянием коренного доиндоевропейского населения, которое подчинили себе пришлые индоевропейцы. Откуда пришли те индоевропейцы, ответить несложно, хотя бы и самым общим образом. Они пришли с Востока. О значении неиндоевропейского субстрата в формировании немецкого языка существует множество мнений, как это отмечает акад. О. Н. Трубачев19, одни лингвисты просто признают этот субстрат, другие относят к нему 30 % германской лексики20, третьи считают, что он огромен21, тогда как четвертые уверены, что он вообще маловероятен22.
Интересно замечание одного из столпов сравнительного языкознания Антуана Мейе (1866–1936 гг.) об английском языке, который также входит в германскую группу. «Современный английский, — утверждает Мейе, — является индоевропейским лишь постольку, поскольку он связан с индоевропейской преемственностью через непрерывный ряд поколений, которые всегда ощущали себя говорящими и желали говорить, как их предшественники. Но если рассматривать лингвистический тип как. таковой, отвлекаясь от непрерывной преемственности, которая является историческим фактом, не обладающим в настоящее время реальностью (курсив мой. — К.П.), нет ничего более далекого от индоевропейского типа, чем современные английский или датский языки. Очень трудно было бы доказать, рассматривая только современный английский и забыв о его прошлом, что английский — это индоевропейский язык»23.
В связи со словами Мейе об историческом факте, не обладающем в настоящее время реальностью, я хотел бы отметить, что в XIV–XV вв. в английском языке произошел так называемый великий сдвиг гласных, исторические причины которого в настоящее время весьма не часто объясняются широкой публике. Суть этого сдвига в следующем. Различия в произношении долгих гласных являются основополагающими в разнице современного английского и среднеанглийского языков, а великий сдвиг гласных это тот рубеж, который разделяет эти два языка друг от друга. До сдвига произношение гласных было сходно с произношением в латинском языке, а строй английской письменности соответствовал среднеанглийскому фонетическому строю. После сдвига две долгих гласных стали дифтонгами, а другие пять стали звучать иначе. В данном обстоятельстве и лежат причины того явления, которое так удивляет многих русских учащихся, т. е. несоответствие английской письменности и современной английской фонетики, что вызывает определенные трудности при изучении данного языка, поскольку написание некоторых слов приходится попросту запоминать, как китайские иероглифы. Любопытно, что именно с ростом всеобщей грамотности, которая последовала за принятием в 1870 году Закона об образовании, обыденное произношение многих слов стало вытесняться «произношением, обусловленным написанием» («spelling pronunciation»). Данное обстоятельство в некоторой степени способствовало устранению несоответствия между разговорным и письменным английским.
Кроме того, есть еще ряд признаков, по которым английский язык или удаляется от индоевропейской семьи или он к ней никогда не принадлежал изначально. Однако данный вопрос достаточно сложен и связан с определенными историческими событиями. Есть смысл поговорить об этногенезе английской нации и о становлении ее языка, но сделаем мы это позже при рассмотрении вопроса об обстоятельствах формирования некоторых индоевропейских этносов.
Поскольку речь зашла о лингвистике, то стоит все-таки дать определение термину индоевропейцы. Так вот, данный термин не несет на себе никакой расовой или этнической нагрузки, а обозначает исключительно лингвистическую общность, равно как, к примеру, и тюрки.
В индоевропейскую языковую семью входят, по меньшей мере, двенадцать языковых групп. В частности: кельтская, германская, балтийская, славянская, тохарская, индийская, иранская, армянская, хетто-лувийская, греческая, албанская, италийская (включая латынь и произошедшие из нее романские языки, которые иногда выделяют в отдельную группу). Три группы (италийская, хетто-лувийская и тохарская) полностью состоят из мертвых языков. К числу мертвых индоевропейских языков относятся палайский, лувийский, лидийский, ликийский, фракийский, фригийский и иллирийский.
К наиболее распространенным индоевропейским языкам мира принадлежат (число говорящих в млн. человек, 1975 г.): английский (350), русский (240), испанский (210), хинди и близкий ему урду (200), бенгальский (125), португальский (115), немецкий (100), французский (90), итальянский (65), украинский (45)24.
Наиболее значимыми по степени распространенности и числу носителей, кроме индоарийской языковой группы, в настоящее время являются романская (языки, восходящие к латыни, французский, испанский, португальский, итальянский, румынский и др., ок. 550 млн. носителей25), германская (английский, немецкий, скандинавские и др., ок. 600 млн. носителей26) и славянская (русский, украинский, белорусский, польский, сербский и др., ок. 440 млн. носителей27) группы. Если посмотреть на карту распространения языков в Европе, то та картина, которая откроется взгляду, будет иметь достаточно системный вид и представлять из себя нечто отдаленно напоминающее пирог с тремя слоями. На Востоке Европы находится мощный славянский слой, на Западе, до Атлантического океана, — слой романских стран, и в центре, между двумя этими конгломератами, оказывается зажат слой германских народов. На деле, какой-то особой системы в таком расположении нет или она есть, но гораздо сложнее, нежели весьма упрощенная схема единой прародины с исходящими от нее волнами переселенцев. Дело в том, что еще известнейший немецкий ученый Рудольф Вирхов, который многие годы трудился над описанием древних взаимоотношений и передвижений народов и над определением их расовых типов, согласно данным археологии и современным измерениям черепов, к концу XIX века отказался от этих бесплодных попыток: расы с этносами связать не удавалось. Это и немудрено. Так, измерения черепов финских народностей России в XIX веке преподнесли немало сюрпризов, о некоторых из них сообщает энциклопедия Брокгауза и Ефрона: «Вогулы… обладают громадным процентом долихокефалов, оправдывающим мнение Риплея, что даже Северная Германия не обладает большим процентом длинноголовых». Подобные антропологические факты, а также лингвистические изыскания уже в то время заставляли некоторых ученых строить предположения, казавшиеся тогда фантастическими. По сообщению того же Брокгауза: «можно указать на книгу Исаака Тейлора «The Origin of the Aryans», впрочем, отличающуюся слишком фантастическими выводами; Тейлор, между прочим, пытается доказать первоначальное единство арийских и финских языков». Надо признать, что Тейлор своими изысканиями предвосхитил появление на свет ностратической теории.
Однако вернемся к распределению индоевропейских языков по территории Европы. Н. С. Трубецкой, один из замечательных филологов новейшего времени, отмечал особую структуру распространения и генетических связей языков славянской группы и определял ее сетевидное или цепевидное членение. «Здесь почти каждый язык является как бы связующим звеном между двумя другими, и связь между соседними языками осуществляется переходными говорами, причем нити связи тянутся и поверх границ, между группами»28. Между тем там, где заканчиваются границы распространения славянских языков, там заканчиваются и какие-либо плавные переходы к языкам других групп, и хотя германцев и славян обычно числят как группы народов с общими предками (так называемая, первичная германо-балто-славянская общность), никакого переходного элемента между немцами и славянами не наблюдается (если, конечно, не считать тех славян, что были онемечены и таким образом вошли в состав германской нации).
Итак, относительно славянских языков вполне логично предполагать, что все они произошли от единого праславянского языка и все славянские народы произошли от единого славянского пранарода, с теми или иными этническими и антропологическими включениями в каждом отдельном случае. Романские языки также являются одним из примеров развития группы языков из праязыка. Впрочем, как считает Н. С. Трубецкой, пример этот не вполне удачен потому, что праязыком в данном случае служил государственный язык с письменной традицией.
Что же касается германцев, то существуют и такие мнения, что германцы не только не являлись индоевропейцами, но и не принадлежали к числу автохтонного доиндоевропейского населения Европы. Во-первых, по утверждению А. Г. Кузьмина