Девдас внимательно разглядывал питомцев. Вроде и подросли немного, особенно Уолко, худые, жилистые, хотя питаются хорошо и разнообразно — из крепости часто подвозят крупу и сыр, остальное добывали сами. Мышцам ещё не время нарасти, но в плавных и уверенных движениях чувствовалась сила характерная для хищников. «Да и глаза стали волчьими» подумал отшельник. Мальчишки одеты в штаны из хорошо выделанной замши, старые пояса, окрашенные сажей в чёрный цвет, застегнуты на бронзовые застежки, на плечах потёртые волчьи безрукавки. Из простых чёрных ножен на поясах (цвет воинов ещё не заслужили), торчат рукояти дорогих бронзовых кинжалов, тонкие мальчишечьи шеи украшают ожерелья с охотничьими трофеями. В руках добротные копья с втульчатыми наконечниками из того же металла.
За бронзовое оружие пришлось потрудиться, полтора года назад, по осени, отшельник повел воспитанников в горы, в поселок добытчиков меди. «Пора парням людей посмотреть и себя показать» решил старик. Набили котомки пушниной, с собой взяли собак, в том числе подросших Лави и Ашу.
— Им сторожевые псы всегда нужны, может, возьмут в счёт оплаты, — сказал Девдас.
Путь шел на северо-восток, к высокому правому берегу великой реки. Радж впервые увидел, как в лучах заходящего солнца серебром искрились её спокойные воды, над ними с криком суетливо метались стаи чаек, падали в волны, взлетали с добычей, выхватывая рыбешек друг у друга на лету.
Пролетная тучка разродилась дождем, покрыв реку мелкой рябью, путники надвинули кожаные капюшоны.
Шли короткими тропами, минуя поселения земледельцев и замиренные стойбища охотничьих родов. Ночевали в наскоро срубленных балаганах, бросив шкуру на еловый лапник. Погода портилась, по-осеннему серое, низкое небо будто цеплялось за вздыбленные сопки. Солнце с трудом пробивалось через утреннюю хмарь, а потом лишь изредка выглядывало, снова прячась в свинцовые тучи. Часто моросил нудный дождь.
По утрам слышался рёв, вызывая соперников на бой, подняв рогатую голову к небу, трубили маралы, от них не отставали лоси. Сохатые ломились по тайге с налитыми кровью глазами, встретив соперника, с короткого разбега со скрежетом сцеплялись огромными ветвистыми рогами, тряся бородой. От чудовищного напряжения дрожали длинные ноги, с хрипом поднимались и опадали бурые бока. Бодались, пока сила не ломала силу, и побежденный не скрывался в беге, круша подлесок. В отдаление дожидались победителей горбоносые лосихи. Бывало, что поединок заканчивался гибелью одного из участников, тогда над лесом раздавался торжествующий крик ворона, первым заметившим поживу и приглашавшего на пир. Сегодня повезло мне, завтра друзья разделят удачу. К вороньему граю внимательно прислушивались другие обитатели леса, спешил на зов волчий выводок, огромный медведь поднимался на задние лапы, ловя направление птичьего крика.
Охотники пробирались по тайге несколько дней, сначала шли краем большого болота, поросшего зарослями ольхи и чахлыми соснами. Опытный лесовик обходил похожие на зеленые полянки, прикрытые тонким слоем мха да туманной дымкой зыбкие чарусы — обитель косматых болотных духов, тех, что утягивают беспечных путников сучковатыми грабками в бездонные хлад и слякоть топи. Между редкими стволами поблескивала черная стоячая вода, мягкая почва легко проминалась даже под весом детей, оставляя в следах мутную жижу. Мохнатые кочки обильно краснели ягодой. Услышав характерное щёлканье, Девдас подал знак, потянувшись к колчану, ученики также сняли луки. Когда собаки вспугнули кормящихся на клюкве глухарей, удалось сбить двух тяжелых птиц.
Как то под вечер, подошли к запруженному ручью.
— А ну-ка, пойдем осторожно глянем — сказал отшельник.
На берегу, густо заросшим осинником, излюбленной пищей бобров, среди испуганно дрожащих листвой зеленокорых деревьев повсюду торчали характерные пеньки со следами их зубов. А вот и сам хозяин — важно переваливаясь на коротеньких ножках, крупный грызун добрался до воды и нырнул, громко шлепнув плоским хвостом.
— Дай — ка сюда дротик — шепнул Девдас Раджу и протянул руку за древком. Дождавшись очередного работника с кучей веток в зубах и лапах, отшельник ловко пронзил бобра удачным броском. По полузатопленной бобровой тропинке добрался до тушки; снимая с мохнатого грызуна шкуру, осторожно вырезал внизу живота два мешочка. «Бобровая струя. Коли староста жив, знаю, кому подарить». В этот раз ужинали вкусным, жирным мясом.
Постепенно поднимались в предгорья, среди расцвеченных осенью в праздничный наряд рябин разглядели стаю перелётных дроздов, буквально усыпавших деревья. Многих посшибали из пращи, на радость псам.
Уже неподалеку от посёлка довелось идти по величественному кедровнику, молодые собаки гонялись за шустрыми бурундуками, из густых ветвей доносился каркающий крик кедровки. Неожиданно наткнулись на лесную делянку, услышав стук топоров, осторожно подошли с подветренной стороны.
На обширной вырубке, где громоздились штабеля уже сухих бревен, трудились люди, одетые в суконные кафтаны и посконные штаны, на ногах поршни с обмотками до колена. Двое мужиков плели из веток прямоугольные решетки с большими зазорами. Четверо пилили очищенные от коры стволы, оттаскивая чурки к уже почти готовой плотной укладке отвесно установленных дров. Радж пригляделся к блестящим инструментам. Медные пилы! Высокий мужчина с окладистой рыжеватой бородой в чёрном войлочном колпаке, единственный из всех обутый в добротные сапоги, что-то втолковывал собеседнику, кургузому коротышке, тот не соглашался, ожесточённо махая руками.
— Углежоги — сказал Девдас и шагнул из зарослей вперёд. Вертящаяся рядом с мужиками собака, увидев лесовиков, запоздало залилась истошным лаем. Лесорубы, побросав работу, хватались кто за лук, кто за топор. Высокий мужик, потянулся было за прислоненной к стволу рогатиной, но остановился, подняв руку.
Отшельник не спеша подходил, держа в деснице опущенный шест, лук в колчане висел за спиной; сзади, в окружении собак, шагали два подростка.
— Дэвы в помощь.
— Что за люди? — властно спросил высокий.
— Сначала себя назови, коли мы зла желали, лежать бы вам на полянке со стрелами в спинах.
Тот поглядел сначала в глаза, потом на дорогой лук за спиной.
— Твоя правда, странник. Я Ашват, старшина углежогов.
— Меня Девдасом зови. Далеко ли до рудника?
— Коли поторопитесь, до тьмы успеете.
К посёлку подходили вечером, горящий закат подсвечивал розовым цветом перистые облака. Впереди шел Девдас с собаками, мальчишки тащили на слеге выпотрошенную тушу небольшого горного козла. Огороженный с трех сторон поселок стоял на террасе протекавшей неподалёку реки, с севера его защищал почти отвесный скальный выступ. Лес и кустарник по соседству был давно вырублен и пережжен на уголь, окрестность превратили в пастбища. Пастух, с загнутым крюком посохом, перегонял с помощью собаки небольшую отару курдючных овец. Невдалеке паслось стадо коров, доносились звуки берестяного рожка подпаска. Обжились, подумал ведун.
Заметили их издали. Видно было, как с вышки спустился дозорный, загавкали сторожевые псы у ещё открытых ворот. На встречу вышли трое крепких мужчин, в руках копья, за пояса заткнуты боевые топорики, луки в колчанах подвешены на спине. На идущем впереди русобородом здоровяке шлем и броня из вываренной кожи.
Посёлок рудознатцев был основан восемь десятков зим назад, когда ведуны нашли там залежи меди.
Но во времена большой войны его сожгли, внезапно напав, лесовики-илкэны, перебили людей, увели женщин. Самое главное, вынесли много дорогой меди и бронзы. Было это двадцать и семь зим назад. За набег жестоко отомстили, «Ох, и нагнали тогда мы с Раджем на них страха», подумал отшельник.
Новые поселенцы учли ошибки предшественников и к охране относились серьёзно.
Подбежавшие поселковые собаки облаивали свору пришедших чужаков, но старались не приближаться, опасаясь волкодава.
— Придержи Бхерга — сказал старик Раджу. Один из мужчин, прикрикнув, отогнал стаю.
Девдас не был в посёлке десять зим и спросил у встречающего:
— Жив ли и здоров Хвар?
— Хвала дэвам, старшина здоров. Зачем пожаловали?
— О том у меня с ним разговор будет.
Со стражником прошли ворота, отшельник внимательно оглядел двойную тыновую ограду с глубоко вкопанными и плотно подогнанными заостренными брёвнами. Пространство между рядами было заполнено, почти до настила, утрамбованным литейным шлаком, накопленным за долгие годы. Лестницы вели на широкий помост, вдоль него на всём протяжении стены были установлены заборолы — деревянные ограды для стрелков. Вдоль них сложены камни для отражения штурма. Крепкое место.
Навстречу торопливо шел, вытирая жирные руки об окладистую чёрную, с проседью бороду, невысокий кряжистый мужик, про таких говорят поперек себя шире. Лысая голова блестела от пота, настороженный взгляд умных глаз внимательно рассматривал пришедших.
— Здрав будь… — Старшина замешкался, в прошлый приезд старый знакомый был в облике героя, а сейчас в виде странника с седой бородой.
— Девдас. И ты здравствуй Хвар. Прими архара в подарок. — Указал на несущих добычу мальчишек.
— Будьте гостями.
Двое мужиков тут же утащили тушу.
Зашли в длинную полуземлянку, вход закрывал не обычный кожаный полог, а сбитая из деревянных плах дверь, поворачивающаяся на закрепленных в камне медных стержнях.
«Богато живут», ещё раз подумал отшельник. Оружие повесили у входа, на вбитых в стену деревянных гвоздях, оставив только ножи на поясах.
Длинное помещение слабо освещалось огнём чашевидного очага, обложенного плитняком. Около него, среди горшков и зернотёрок, возились две черноволосые девушки. Гостей с поклоном встретила хозяйка, вышитое синее платье оттопыривал уже заметный живот, на груди светилось несколько рядов волнистых ракушек. Радж видел их в пэле, диковинное украшение привозили с далекой реки Амуна (Амударья), на юго-западе арийских земель. Балует молодую жену хозяин. При движении зазвенели многочисленные золотистые подвески из мышьяковистой бронзы на груди и шапочке с накосником из ровдуги.