Лесовик зачерпнул пригоршню крови из чаши, подбросил в воздух, капли разлетелись широкой дугой. Вторую пригоршню плеснул в занавешенное лицо шамана, вылив остаток на освобождённую жаром от снега землю. Шаман вышел из оцепенения, будто незримая волна пробежала по его телу от подошв до увенчанной рогами макушки, заставив взмахнуть руками, загремели костяные подвески. Забрал у помощника большой бубен и колотушку из рога марала, ломая прежний ритм, резко ударил по коже. Над тайгой покатился призывный гул бубна, подручные подхватили его низким горловым пением.
Шаман, высоко подпрыгивая и вертясь, продолжил бить в расписанный кровью бубен, двигаясь вокруг костра.
— Главного ракшаса (демона) нижнего мира на нас вызывает — подал голос Юван.
Лесовики затянули какую то заунывную песню, по рядам прошло движение, запрыгали копья, тоскливый волчий вой полетел к уже сияющей на небе полной луне.
На стоящих за заборолами повеяло древней жутью. В шамана полетели стрелы, пустил свою и шепчущий охранительный гимн Радж, но они бессильно падали в снег.
— Отводит! — в панике пронеслось по стене.
Над жертвенным костром зарождалось движение воздушных слоёв, усилились порывы ветра, луну прикрыли набежавшие тучи. В отблесках пламени показались оборванные пленные, тянущие более длинные штурмовые лесины, орочены подгоняли их тупыми концами копий.
Юван покопался в колчане, достал легкую ивовую стрелу с бронзовым наконечником, ловя попутные движения воздуха, приподнял лук; сорвавшись с тетивы, стрела, просвистев, прочертила в небе пологую дугу, её наконечник рассек бахрому и угодил шаману прямо в занавешенное лицо. Тот повалился на спину, дёрнулись ноги, последний раз громыхнул, ударившись о землю, откатился в костёр и вспыхнул раскрашенный бубен.
По рядам ороченов прокатился долго не замолкающий горестный вопль. Пленники побросали лесины и стали разбегаться, пока потрясенные конвоиры приходили в себя. Перед острогом догорал огромный костёр, погребая под собою жертву.
На следующее утро только присыпанные снегом головёшки, да разбросанные трупы пленников напоминали о неудачном вторжении. Орочены ушли, как и не было.
Через две седмицы Тур привёл три десятка дружины и столько же примкнувших из местного ополчения. Рядом с сыном вождя шагал Девдас со своим неизменным посохом и луком за спиною.
Серая Уна бросилась навстречу Бхергу.
Союзные илькены привели пойманного орочена, молодой парень с посиневшим от побоев и распухшим лицом поведал, как было дело.
Оказывается, всех взбаламутил великий шаман, пообещав взятие крепости медных людей. Ему поверили многие роды, собрав небывалое войско. Старейшина Хвар присвистнул:
— Вот оглоеды лесные, прямо как дети! — потом вспомнил Раджа и добавил — Хуже детей.
После совещания некоторые из поселенцев и илькенов собрались с дружиной пощипать до распутицы ороченские селения. Рвался в поход и Радж. Девдас же спокойно произнес:
— Хватит, навоевались!
Учитель принес Хвару маленький мешочек с золотым песком. Год назад Девдас притопил, закрепив камнями, в верховьях речки пару бараньих шкур. Закрученная грубая шерсть цепляла крупинки щебня, песка и золота, легкий песок вымывался, тяжёлый металл оседал на шкуре. Одну смыло, со второй набрал драгоценных крупинок. Но старейшина отрицательно покачал головой. Друзьям подобрали бронзовое оружие и снаряжение, как договаривались — копья, топоры, кинжалы в простых чёрных ножнах. Вдобавок подарили сумки из прочной кожи под камни для пращи. Юван, хлопнув мальчишек по плечу тяжелой рукой, добавил по пять свинцовых зарядов мерного веса.
— Для особых случаев, они в два раза дальше летят.
Потом снял с пояса один из метательных ножей, передал Раджу.
— На память.
— У меня нет равного отдарка, аво, но прими нож, сделанный своими руками.
Протянул воину свой кремневый в самодельных ножнах. Тот рассмеялся:
— Ничего, станешь знаменитым вождём, буду детям показывать.
С Ашавом попрощаться не удалось, старшина углежогов ушел с войском.
Заминка получилась только с чакрами, готовых не было. Хвар пообещал:
— Завтра лично отолью. Сейчас с ними уже мало кто воюет.
Местные женщины подобрали мальчишкам красивую одежду из вышитой замши, восхищенно поглаживая Раджа по золотистой голове. Тот напоследок наведался в конюшню, почистил лошадей и угостил их подсолёнными лепешками.
Уолко прощался с мастером Чахлым, как обычно, низко кланяясь. Такой же молчаливый умелец, хромая, доковылял до угла мастерской, покопавшись, достал фигурку волка, отлитую из золотистой бронзы. Также молча сунул в руки смущенного подростка. Тот поднял голову и отчётливо произнес:
— Я вернусь, мастер. Обязательно вернусь.
Перед отъездом староста торжественно объявил:
— Вы друзья нам. Примем в любое время.
Заплаканная Чадра осторожно прижалась к ним огромным животом, вот-вот рожать.
Вышли из острога на лыжах по проторенной торговой дороге, с двумя собаками, молодую сучку Ашу оставили в остроге гостеприимной семье старосты. Выпавший снег присыпал следы недавнего погрома, кости сгоревшего Лисовина не стали тревожить, завалили угли жертвенного кострища оттаявшей от жара землей. Весной рядом с дорогой насыплют памятный холм. Радж обернулся, на тыне Юван поднял в прощанье руку, махнул в ответ. Шли не спеша, Уолко ещё сильно хромал, да и припасами в дорогу их нагрузили щедро.
В окрестностях всё ещё было неспокойно, но с Учителем ничего не страшно.
Глава восьмая
Последний год обучения много времени посвящали занятиям с ножом. Девдас объяснял Раджу:
— Охотнику ножевой бой не нужен, хороший воин врага на короткое расстояние тоже не подпустит. Есть лук, праща, дротик, копьё, топор на худой конец. Но на Посвящении твоя жизнь будет от этого ножа зависеть. Там бьются голыми, в волчьей шкуре, самим бойцом добытой, а из оружия только копьё с каменным наконечником и нож, тоже каменный. Поэтому смотри внимательно.
Учитель показал правильные хваты — прямой и обратный, переброс ножа из одной руки в другую со сменой хвата, потом куда бить, где резать. Начал мгновенно наносить удары по ростовой мишени — режущие, колющие и ударные рукоятью.
— Дело нехитрое, режь — коли — бей. Главное, как с копьём — быстрота и резкость. Переброс с руки на руку, только чтобы ловкость рук упражнять, а в бою если и делать, то за спиной, чтоб не заметно. В ножевой схватке за бахвальство и пренебрежение врагом наказание одно — мгновенная смерть.
Самое главное — не стой на месте, двигайся постоянно. Бой — тот же танец, жаль, что староват я танцам учить. В пелэ отца попроси, там знатные плясуны есть.
У кшатриев кулачный бой и борьба не в чести. Наше дело — гонка на колесницах, стрельба, копейный бой, метание дротиков, чакр — всё, что для войны нужно. Но вот пляска, особенно нижний пляс — ценится. Ну, да не о том речь — продолжил Учитель.
— Не бойся выкладываться, ножевой бой скоротечный. Появилась возможность — бей первым. Жди мгновения — поймал, атакуй мощным выпадом. Но без нужды не рискуй, лучше режь его руки, нога подвернулась — режь ногу. Врага добивать не торопись, пусть кровью истечёт.
Начались упорные занятия, поначалу работали ножами из дерева.
— Руками широко не размахивай! В пределах плеч, вверх — вниз, вправо — влево, вверх — вниз. Не стой на месте — двигайся! Остановился — труп! Нож держи перед собой, второй рукой прикрывай голову, шею и живот. Пригнись! Вот так! Держи на расстоянии, ударил — отскочил. Не иди на обмен!
Занимались утром в туман, вечером в сумерках, ночью в отсветах луны и при свете факелов. От освещенности менялся и рисунок боя, от ударов уходили в кувырок и в перекаты. Старик старался вбить Раджу навык намертво, на уровне рефлексов, в бою думать некогда. Упражнялись и бою с двумя ножами и с ножом и копьём.
— Ещё раз повторяю, не обменивайся ударами, твоя задача на Посвящении — выжить, а не умереть со славой.
Радж осознал ответственность, да и вообще легко и с интересом перенимал всё новое. Подолгу отрабатывал удары сначала на деревьях, потом на лыковых чучелах с корой внутри. Очень помогало, что он освоил боевой шест, пригодились многие базовые движения.
В один из вечеров они сидели у костра, и Девдас завёл речь про иное:
— Война — действо священное, богами любимое. Наше племя столетиями войны ведёт, а значит и воинов растит. И у каждого рода, а то и семьи свои секреты есть, и не только воинские. В роду Журавля — лучшие копейщики, в роду Ворона — мастера ножевого боя, даже женщины им владеют.
Тут он помолчал, вспоминая жену, потом продолжил.
— У нас в роду всегда главным оружием лук был. А так как табуны самые большие, то и подготовкой лошадей для колесниц многие занимаются. А ещё по телесной мощи равных нам мало, род богатый — лучших девушек столетиями в жены и наложницы берем. Считается, что доблесть и удача тоже по наследству передаются, поэтому вождей только из знатных семей выбирают и из мужей телесно совершенных.
Посмотрел на светлые волосы Раджа, но не стал говорить о чистоте крови, которой гордились в роду, считая своё происхождение напрямую от белокурых богов.
— Тьфу ты, опять с мысли сбился, не о том речь веду. В стае отроков на прочность в драках проверяют, друг на друга натравливают. Но в бою с сородичами оружие запрещено, так ты руки в оружие превращай. Хотя голыми руками много не навоюешь. Видел, как я шкуру руками сдираю? Для этого пальцы упражнять надо. Принесите завтра с утра песка речного, насыпьте горкой и втыкайте в неё по очереди пальцы, что тетиву натягивают. А потом ладонь, как наконечник копья складывайте, большим пальцем прижимая. — Девдас показал как. — И тоже в песок втыкайте, каждый вечер перед сном так занимайтесь. Ребром ладони по деревяшке или камням бейте — в любое время. Только постепенно, не торопясь, а то руки изуродуешь. — Это уже Раджу. — Знаю я тебя, торопыгу.
Тогда к двадцатой зиме, в подвешенную оленью тушу ладонь как нож втыкать сможешь.