Магх кивнул головой. Ну, теперь можно и к дому, через ворота никто не вырвется, даже если успеют открыть, на единственной дороге оставлена засада из четырех человек с луками.
Но сначала послал Медвежонка с людьми пошарить в гриднице, поискать щиты. Пока всё шло хорошо — двух врагов на стене положили, двух внизу, люди Ояса и Ашвы зарубили четверых, своих потерь вроде нет.
На площадке у дома валялся труп с проломленной головой, это явно работа Гора Мушики, любит он шарами бросаться и пошутить, в том числе и над собой, отсюда и прозвище этого огромного воина Мушика — Мышонок. Итого, пока девять. В крепости у Рагина не может быть больше двадцати бойцов.
Из овина тонко кричала какая-то девчонка, видать первый раз, для бабы насилие дело привычное, отряхнулась, дальше пошла. Люди Магха тоже с интересом прислушивались к женским воплям. Для того они и на войну ходят, чтобы вдоволь натешится чужой кровью, да свежим женским телом.
Вот скоты, сначала надо бы дело закончить, но командовать ратэштарами Магх не мог. Старшинство у него номинальное, выбрали потому, что места эти приграничные знает. Хорошо, что половину своего десятка взял и у побратима с собой четверо бойцов. Но любой из воинов мог вызвать обидчика на поединок за настоящее или мнимое оскорбление, так что приходилось следить за словами. Магх знал свои слабости, главной из которых была вспыльчивость, из-за неё по молодости приходилось убивать в поединках соплеменников, и поневоле заводить врагов на пустом месте. Внезапно вспомнил, что кличку Мышонок, этому громиле, тогда ещё просто крупному новику, дал Аджит, в досаде на себя поморщился. Вот и здесь погорячился, помянув обидные слова брошенные отшельнику. Старик в прошлом им с братом взаправду жизнь спас, а неблагодарность — тяжкая вина.
Со стены спустились Окунь с мальчишками. Радж не заходил в помещения, но ему хватило уже одного вида расколотой головы младенца, разбитого об угол сарая. Едва сумел удержать рвоту, и теперь таращился на воинов ошалевшими глазами.
Родичи погибших парней не щадили никого.
Наконец ратэштары собрались вместе и совещались, укрывшись за стеной овина. Попытка с наскока ворваться в дом провалилась, защитники отстреливались через узкие окна, больше похожие на бойницы, пара воинов получила ранения. У пленных выпытали, что хозяин укатил с ближними кметами на двух колесницах пировать в город, но его семья осталась в крепости. То-то стража перепилась. Что ж, это жизнь, нам горе, а им праздник; ну поглядим, как вдругоряд будет.
Из дома доносился звучный женский речитатив:
Уничтожь, о Индра, тех, кто нас презирает,
Ниц повергни нападающих на нас!
Кто нам угрожает,
Отправь того в нижний Мрак!
Сокруши недругов,
О Индра, убийца Вритры!
— Это жена Рагина голосит, сожгу ведьму, чтобы заклятья не насылала — спокойно произнес Магх.
Совещание было формальным, он оказал уважение ратэштарам, спросив у них совета. И так всё ясно. Сдаться осажденным не предлагали, те понимали, что кроме бесчестья женщинам и мучительной смерти, ждать нечего.
Расшатав, вырвали опорный столб, обвязали ремнями — вот тебе и таран. За него взялись четверо самых здоровых, шестеро бойцов пристроились рядом, прикрывая их и себя щитами спереди и сверху.
Лучники нацелились на окна-бойницы.
С рёвом разогнались, облепленный людьми таран с грохотом врезался и снес дверь. Под шумок за штурмовой группой внутрь ворвались и мальчишки, благо Окунь был занят делом. Сопротивление было быстро сломлено, дольше всех отбивался воин в кожаных доспехах и бронзовом шлеме, он успешно отмахивался от нападавших секирой в узком коридоре, прикрывая проход на женскую половину. Против него, попросив бойцов расступиться, вышел огромный Гор Мышонок. Шарами бросаться не стал, для ближнего боя у него был старинный каменный молот.
Первым ударом он отбросил секиру, осушив мощной отдачей руку защитника, вторым вбил ему голову в плечи, не помог и треснувший вместе с черепом шлем.
— Любишь ты, Мушика, товар портить, после твоих ударов на колья вешать нечего. — Айям Хеман зашелся тонким дребезжащим смехом, за него и звериную похоть и прозвали этого ратэштара Козлом.
— В следующий раз тебя вперёд пущу, чтобы ты своим писом вместо молота по головам стучал — отшутился великан. Все воины весело хохотали над немудрёными шутками, крепость взяли с малыми потерями, теперь можно и повеселится.
Мужской андрон был пуст, отбросив копьём кожаную завесу, в женской половине, кроме трех перепуганных служанок, нашли мертвые тела жены и двух малолетних дочерей Рагина, кровь ещё не свернулась. Аккуратно заколов девочек кинжалом в сердце, мать перерезала себе горло.
Раджа терзало стойкое ощущение неправильности происходящего, совсем не об этом пелось в героических сагах о защитниках родной земли.
Пытавшегося сопротивляться сына Рагина, на вид ровесника Раджа, взяли, обезоружив, живьём. Он волчонком пялился на грубые лица окружающих громил, даже не пробуя вытирать кровь из разбитого носа.
Тут Магх обратил внимание на ребят.
— Берите щенка под опеку, теперь вы за него отвечаете.
Бросил Окуню — Выведи их отсюда.
Воин посопев, нехотя повиновался. Его тяготила роль няньки, тем более что пришло время развлечься грабежом и насилием.
— Пошли к воротам — процедил он парням.
— Оружия у нас мало, нам бы луки — заметил Пирва.
— Ладно, пошарим в гриднице.
Подходящих луков не нашлось, но в дополнение к копьям взяли по дротику, сыскались и пращи с зарядами к ним.
Попытавшемуся дернуться сыну Рагина, Окунь отвесил мощную оплеуху, сбившую мальчишку с ног. Прижав спину пленника коленом, Пирва заломив, связал ему руки. Раджа воин отправил к сидящим в засаде у дороги лучникам, сообщить, что крепость пала.
Отрок не спеша приблизился к указанному с крепостной стены месту, предупреждающе помахивая копьём, чтобы не получить случайную стрелу. Воины вышли на встречу, толкая вперёд пытавшегося удрать или посланного из крепости пленника — расхристанного парня с окровавленной головой, они уже успели выведать у беглеца новости. Бросив между собой жребий, двоих оставили стеречь дорогу, остальные, в радостном нетерпении, поспешили в крепость, пинками подгоняя связанного парня.
Глава одиннадцатая
Площадка перед воротами была забита согнанными со всех клетушек крепости людьми и мычащим скотом. Ратэштары посовещавшись, всё таки решили брать полон, хотя некоторые родичи убитых парней хотели по старинному обычаю предать всё живое смерти.
Из хлева выгоняли волов, запрягали в найденные в сарае телеги, умело обыскивая жильё, торопливо стаскивали в них собранную добычу — в основном оружие, меха, литьё из металлов и ткани. Досадно, что не удалось захватить колесницы, в конюшне стояла одна поломанная, да валялось несколько старых колес. Забрали и это, постройка боевой повозки — занятие очень трудоёмкое и недешевое.
Ещё жальче, что пастухи ишкузи успели отогнать табун лошадей, кони у Рагина были очень хороши.
Расспросив пленных, узнали, где пасутся стада; славно бы наведаться в ближайшие селения, похватать людей и угнать скот, но решили не рисковать. Вести по степи разносятся быстро, воины в ватаге были опытные, и знали, как легко победа сменяется поражением.
Но прежде всего победители провели важнейший воинский ритуал — собрали главные свидетельства своей доблести. Головы врагов аккуратно отделяли от тела по второму позвонку, если требовалось, очищали их от крови и грязи, а затем укладывали в мешки. Магха уже давно не сильно заботило количество добытых голов простых воинов, и он не стал оспаривать у Марута убитого на стене стражника.
Бережно снимали и черепа во множестве торчащие на кольях над воротами, в одной, полуразложившейся и исклеванной птицами голове, признали недавно погибшего на Посвящении. Конечно, не все черепа украшавшие стены крепости ишкузи принадлежали родичам, да как тут разберешь.
Поверх трофеев положили на телеги и тела двух погибших своих, раненными занимались сразу же, ещё при штурме, приложив к ране сухой мох, заматывали тряпками, обширные повреждения прижигали раскаленной бронзой. Все были опытными бойцами и знали, как позаботиться о себе и товарищах. Вообще, крепость взяли малой кровью, все ратэштары были целы, только Ояса слегка зацепило стрелой.
Пока более опытные воины занимались грабежом, Окунь по поручению Магха с десятком молодых парней, а также с Пирвой и Раджем, раскладывали в нужных местах горючие материалы. Разбрасывая по гриднице охапки сена, Радж нашел закатившуюся под лавку, затейливую бляшку из потемневшей бронзы с четким изображением вихревой свастики. Показал Пирве, Окунь заметил склонившихся над безделушкой подростков, и, отвесив им по подзатыльнику, забрал находку.
— Делом занимайтесь!
Убедившись, что это не золото и не серебро, бросил её обратно Раджу.
— Ладно, бери на память. Но помните, у нас добычу после боя на всех делят, а за крысячество можно и головы лишиться.
Подросток протянул бляшку обратно, ветеран поморщился.
— Сказал же, оставь себе. Вы не воины, и доли в добыче вам не положены, но уж если так рано на войну попали, смотрите и учитесь.
Когда прерывистая колонна из людей, животных и повозок скрылась вдали, и улеглась поднятая ими пыль, по сигналу Окуня крепость подожгли в десятке разных мест.
Убедившись, что всё разгорелось, как надо, отряд построился и быстрым шагом принялся догонять своих, командир шел последним, беспокойно оглядываясь по сторонам, в любой момент могли показаться вражеские колесницы.
Шли споро, и вскоре нагнали медленно катящиеся груженые телеги, образовав арьергард обоза.
От греха подальше, Окунь отправил мальчишек в голову колонны к Магху.
Хвала дэвам, к концу дня добрались до заставы, пленных и скот погнали дальше, вглубь своих земель, добычу договорились разделить позже. Сами же ратэштары пересели на колесницы и поехали к недавно возведенному кургану с девятью торчащими на вершине плитами. Черепа своих прикопали в могильный холм, головы врагов насадили на колья.