Старик пересел ближе к очагу — плохо греет старая кровь, поставил чашу на войлок и замер, полуприкрыв глаза.
— Я видел его, возможно в мальчишке течет древняя кровь героев, борющихся с Тьмой.
Надо проверить, верно ли это и велика ли его удача, но так, чтобы в случае гибели парня месть колесничных зюлюмов (злодеев) не пала на наши головы. Нужно, чтобы он сам захотел. Пустите слух, что Ламасты мстит за горных волков.
Всю ночь, не унимаясь, лил дождь, утихнув под утро. Вокруг костра, щуря глаза от едкого дыма, сидели пастухи. Увидев Раджа с Олуном, подвинулись, давая место. Присаживаясь, парень прикрыл лицо рукавом от резкого порыва ветра, метнувшего крупные искры.
Огонь с треском поглотил брошенный пучок сырых колючек, отбрасывая к небу клубы густого дыма.
Никто не поздоровался, не предложил поесть или выпить. Кряхтя, поднялся немолодой, с раздвоенной заячьей губой, кряжистый пастух, прихрамывая, пошел в степь, приглашающе махнув рукой.
Вскоре добрались до места бойни, Радж увидел мохнатого волкодава с выдранным горлом и разбросанные по вытоптанной мокрой траве трупы овец — около двух десятков, почти не тронутые. Лишь у нескольких выгрызли морды и языки, да выжрали печень.
Разглядел и крупный отпечаток лапы, сразу вспомнив ту гиену. Местные собаки поджимали хвосты, Радж ещё раз с горечью подумал: «Был бы со мной Бхерг, он бы не испугался выследить стаю. Придется ловить на живца».
Конечно же, мальчишка повелся, жажда подвигов бурлила в его крови. Собрал всё оружие, даже пращу, но только свинцовые заряды для неё; набил полнее колчан, правда, бронзовых наконечников взять было не откуда, пастухи использовали каменные.
Его пробовал отговаривать Олун.
— Это не твоя забота. Скоро сюда съедется множество бойцов — владельцев стад и табунов, их дело оберегать свой скот и зависимых людей. Ну а битвы с нечистью — вообще для героев и жрецов.
Радж всё это прекрасно понимал, как только приедут воины, здесь будет не протолкнуться от желающих затравить порождение Темира. Но первейший долг кшатрия — защищать народ, и пусть он не прошел Посвящения — тем больше слава для победителя демона. Тут же осадил себя, скорее всего пастухи просто испугались крупного волка, может даже ручного, потерявшего своего хозяина и не боящегося людей, парню приходилось слышать о подобных случаях.
Когда сырая мгла окутывала землю, испуганные животные сбивались в плотные гурты подле ярко горевших костров, многие пастухи не спали сутками. К ночи моросящий накануне дождь перестал, но над землей сочился холодный туман. Скукожившись под принесенным войлоком, Радж дремал у костерка в отдалении от отар, тот сильно дымил, но хоть немного согревал. Парень надеялся на своих сторожевых жеребцов, похожих на призраки в окутавшей их туманной пелене, провоцируя стаю на нападение. Но ночи проходили спокойно.
На третий день сигнал пастушьего рожка раздался ранним утром. Сбросив сырую кошму, сонный парень мгновенно набросил тетиву, единым махом взлетая на храпящего Рыжего, с ходу ударив пятками.
Своих жеребцов он никогда не стреножил. Прорываясь сквозь влажную туманную завесу, слышал, как впереди раздавались людские крики и блеяние баранов. Учуяв извечных врагов, надрываясь от ярости, захлебывались лаем псы.
Навстречу, мешаясь под ногами жеребца, бежали испуганные козы и овцы. Разглядев мечущиеся серые тени, юноша спрыгнул с коня, едва не раздавив одуревшего от страха барана. Молниеносно выхватив из колчана стрелу, резко дернул и спустил тетиву. Волк лихорадочно подпрыгнул, оперение торчало из его бока. Есть один! Второй хищник, петляя убегал, Радж быстро пускал вдогонку стрелы, мимо, мимо, да что ж такое! Есть! Серый перевернулся в воздухе, взвизгнув, зло вцепился в древко стрелы, пробившей ляжку. Держи ещё одну!
Когда туман развеялся, на пастбище лежало с десяток туш овец и два некрупных степных волка.
Парень победно глядел на собравшихся пастухов, думая про себя: «Жалкие трусы, не зря ваши земли захватили. Видели бы вы стаю, которую расстрелял Девдас», вспоминая ту большую волчицу, что его едва не загрызла.
Но следующий день принес страшные вести. Жены пастухов ходили по воду к озеру, когда уже рассвело и развеялся мороком обволакивающий туман, из прибрежных кустов выскочила волчица, разорвала горло беременной, уже на восьмом месяце, женщине и на глазах испуганно вопящих подруг, выжрала из её живота ребенка вместе с требухой жертвы. Заметив спешащих на крики мужчин, спокойно исчезла в зарослях камыша.
Теперь уже сомнений ни у кого не осталось — «Ламасты!» По словам свидетелей, волчица была огромной.
Радж сидел в палатке знахаря Агила, разглядывая в падающем из открытого полога свете, его худое морщинистое лицо с полуприкрытыми веками. Вот уже три дня он мотался по берегам озера и в степи, стараясь наткнуться на чудовище или напасть на его след. Толку не было никакого.
Хрустнув суставами, знахарь тяжело поднялся, преодолевая старческую медлительность, достал в темном углу бурдюк и две глиняные чаши. Присев на пятки, налил себе и гостю пенного напитка.
На его землю пришло древнее Зло, наверняка разбуженное обильно льющими людскую кровь зюлюмами, по степи ходили слухи о жестоких битвах на Западе. Не хотелось думать, что он сам позвал демона, всуе упомянув его имя. Чем может помочь своему народу доживающий век дряхлый старик? Вот в прежние времена не было недостатка в могучих баатарах и ведунах. Но все они были сметены вторжением чужаков, предками этого светловолосого мальчика. И жизнь наша стала горька. Горька как полынь. Тяжело вздохнул. Ещё раз испытующе глянув на Раджа, неспешно начал речь.
— Саму Ламасты убить нельзя, но её воплощение — можно… Думаю, что сумею его приманить. Только демона трудно поразить обычным оружием.
Отпив кумыса, юноша спросил.
— Обычным, значит из дерева, кости или камня?
Агил досадливо качнул головой.
— Мои предки знали про металлы задолго до вторжения чужаков. Не от хорошей жизни мы делаем наконечники из камня.
Немного помолчав, старик нехотя признался.
— Раньше баатарам, по-вашему — героям, заговоренное оружие давали маги, но у меня нет мудрости и знаний ведунов древности.
Радж задумался, Учитель готовил его к бою с людьми и животными, но не с демонами-ракшасами. Наверняка многое про них знал пришедший из необозримой дали Такем, но вернувшегося в Дакшин Скорпиона не расспросишь. Считается, что ракшасы боятся Солнца и его младшего брата Огня, но волчица не обращала внимания ни на костры, не на дневной свет, совершив последнее злодеяние под взором Сурьи. Ещё говорят, что демонов отпугивает запах чеснока, но ему надо не испугать, а убить эту тварь. В последние дни обитатели хижин и палаток пастухов как будто цепенели, охваченные мертвящим ужасом. Женщины испуганно шарахались при приближении светловолосого чужака, как и исполненные пугливой настороженностью примолкшие дети, мужчины же зло глядели в след; только семья Олуна поддерживала его. Но братья днем и ночью охраняли табун, запретив своим женам покидать жилище.
Освященное оружие… Радж вспомнил про чакры, собственноручно заточенные и подаренные ему Девдасом. Парень давно уже понял, какой непростой человек его Учитель и почему с таким почтением относятся к нему окружающие. Подумал и о зарядах пращи отлитых из свинца, есть ещё один необычный металл, серебряная ложка и чашка — подарок отца. Малая чаша висела на поясе в замшевом чехле, ложка — в сапожном кармашке. Можно попробовать отлить из неё наконечники для стрел, попользуюсь деревянной — не беда, но Радж никогда не слышал, чтобы серебро помогало против демонов.
Упрямо мотнул головой, глядя в глаза Агила.
— У меня есть такое оружие.
Этим же вечером двинули в степь, прямо в сторону пламенеющего костром заката. Старый знахарь упрямо шагал вперед, разом сбросив с себя накатившую от безнадеги немощь, готовый ценой жизни отвести месть от своего народа в случае гибели знатного чужака. Тот упруго ступал рядом, из уважения к старости отказавшись от поездки верхом, сдерживая рвущуюся наружу прану.
Золотистые жеребцы, затеяв поначалу веселую возню, угомонились, что-то учуяв и теперь тревожно похрапывая, рысили сзади.
Уже в наступающей тьме добрались до пологого холма, местами поросшего низкорослой степной березой, на проплешине от былого кострища, парень разжег огонь, сбросив с себя вязанку собранного по дороге хвороста.
— Тут место упокоения моего деда, жаль, что он не успел передать мне все свои знания и мудрость — негромко произнес знахарь. — Он поможет нам победить Зло.
Старик был увешен нагрудными и нашейными амулетами из позеленевшей меди, перьев, то ли звериных, то ли человеческих косточек, увязанных тонкими ремешками в причудливые связки. Достал из лежащего за пазухой свертка пучок сухой травы, бросил в разведенный костер, огонь ярко вспыхнул и метнулся вверх. По ноздрям сразу же ударило будоражаще резким, незнакомым запахом, Радж различил только нотку горькой полыни. Внезапным холодом по хребту пробежала невольная дрожь, он понимал, что в наступившей поре демонов, времени, когда лик земли укутала ночная тьма, один из них бродит где-то рядом. Противясь накатившему изначальному, первородному ужасу, взял в руки лук, огляделся по сторонам.
Усевшийся на пятки старик успокаивающе махнул рукой вскочившему парню.
Пристроившись рядом, тот спросил.
— Скажи мне риши, откуда ракшасы приходят в наш мир?
Помолчав, Агил начал отвечать, подбирая правильные слова чужого языка.
— Порождения Темира прорываются к нам из нижних слоев мироздания — там из грязи, гноя и крови, из отверженных душ проклятых богами создаются эти воплощения хаоса и зла. Лишенные даже зачатков милосердия несут они в наш мир страдание, вражду и разрушение, порождая отчаяние в слабых сердцах, разносят скверну, само их появление меняет мир к худшему. Люто ненавидят они живое, да и друг друга тоже. Сильные демоны жрут или заставляют служить себе более слабых. Пища их — страх, страдания, злоба и похоть.