Укрывший было степь белым войлоком, первый снег растаял через пару дней. Но Радж уже красовался в новой одежде — необходимой в преддверии зимы. Из четырех шкур горных волков жены братьев сшили ему богатую шубу и шапку — с кожаного верха свисал пышный хвост с черным кончиком. Ещё три шкуры Радж передал Олуну за работу, а две, лучше всего выделанные, приготовил для подарка Карви.
Септ сдержал своё обещание, в сопровождении Тора привез новую колесницу. Мастер решил лично подогнать сбрую под лошадей.
В своем огненном наряде высокий статный парень издали привлекал всеобщее внимание, обычные пастухи ходили в бараньих шубах мехом внутрь. Окружающие с удивлением таращили глаза и на гепарда.
Тор крепко сжал юношу в объятиях. Септ же, глядя на сопровождавших его золотистых коней и пятнистого хищника, задумчиво теребил бороду. «Ох, не прост этот парень, может и не врут слухи, что он сын бога?».
Радж с восторгом рассматривал повозку — плетеный из тальника и обшитый толстой кожей кузов, дощатое днище из прочной лиственницы, золотистое ясеневое дышло и рогульку ярма из лёгкого тополя, жёлто-красную древесину акации, из которой выточили две ступицы и шестнадцать спиц. Деревянные колеса были обтянуты сыромятной кожей, для надежности прибитой костяными гвоздями. Ноздри раздувались, ловя свежие запахи тесаного дерева, кожи, клея и колесной смазки из смеси березового дегтя и жира. Септ передал юноше специальную пряжку, выточенную из кости и крепившуюся на поясе — держатель для поводьев.
Гепард тоже задумчиво приглядывался к колеснице, подойдя ближе, понюхал колесо, фыркнул, и подняв хвост, пометил повозку. Наблюдавшие за ним люди рассмеялись, Тор хлопнул Септа по плечу.
— Принял работу, своей признал.
Юноша подошел к мастеру, низко поклонился и развел руками — Нет слов.
Септ, довольно прищурившись, пробасил.
— Давай сбрую примерим.
Жеребцы тревожно переминались, косясь на невиданное сооружение, ничего хорошего от него не ожидая. Под непрерывные поглаживания и уговоры Раджа их впервые запрягли, притягивая ремнями и подпругами с помощью колец и пряжек к дышлу и ярму, но далеко кататься в первый день не стали, давая коням привыкнуть к сбруе. Парень сам застегивал мягкие ремни оголовья, вкладывал во рты сухожильные грызла, соединенные с украшенными волнистым орнаментом псалиями, как и обещал мастер, вырезанными из рога, с шипами на внутренней стороне и отверстиями для ремешков с внешней. Широкие нагрудные ремни, через которые передается тяга, были украшены костяными бляхами с крестом в круге — солярным знаком характерным для ишкузи. То же украшение вырезано и на деревянном ярме.
Счастливый Радж задумался, за колесницу и коней заплатил, и говорят очень щедро, Парама. Но и ему нужно как то отблагодарить мастера и устроить праздник для всех, так радостно приветствующих его пастухов.
Громко объявил — Завтра будет пир!
Слово сказано, нужно подкрепить его делом, хотя бы накормить людей мясом. Правда, кроме оружия у него ничего нет. «А, сменяю две шкуры красных волков — подарок для Карви! Жаль, конечно, но у меня для неё браслет есть, скоро закончу».
Обратился с просьбой к Олуну, не обменяет ли тот шкуры на годовалого жеребчика из выращиваемых специально на мясо и холощеных на восьмую смену лун. Но пастух возмущенно замахал руками.
— Ты что, обидеть хочешь? Какие шкуры, ты нас полгода от волков и демонов спасал. Сыну обряд провел, теперь точно выживет.
Расщедрился и старейшина пастухов Агил, знахарь распорядился выдать несколько баранов.
К застолью успел и Малла, вместе с сухим кривоногим крепышом с желтыми рысьими глазами — лошадиным барышником. Они накануне приехали на двух колесницах.
Радж с почтением приветствовал будущего родича. Архонт одобрительно оглядел красивого, нарядного парня, покосился на сидящего рядом гепарда. Потом строго спросил у Агила.
— Почему сразу вестника о появлении демона не прислал?
Тот равнодушно сидел на войлоке, как обычно прикрыв глаза. Радж горячо вступился за старика, рассказав как было дело. Малла покряхтев, махнул рукой.
— Добро, что хорошо кончается, то и ладно.
Поутру Радж проводил неспешную обкатку своих коней в колеснице неподалеку от пасущегося табуна. Жеребцы с хрустом проламывали копытами тонкий звенящий ледок на мелких лужах; голые ветки кустарников, также обледеневшие от ночного морозца, блестели под неярким светом уже почти зимнего солнца. Молоденький гепард радостно носился вокруг повозки, разбрасывая лапами свежий снег. Подглядев за хозяином, он приобрел привычку перепрыгивать через лошадей на ходу, кувыркаясь и отряхиваясь при падении. Уже свыкнувшиеся с этим жеребцы только недовольно фыркали — «Что с придурка возьмешь». Закончив прогулку, подъехали к пастушьей времянке, юноша, растерев и напоив коней, отправил их пастись в табун.
У видневшегося вдалеке замершего озера, кроме пастухов, собирались купцы и владельцы стад. Шла сортировка скота на зимовку и отбраковка на мясо. Обычно под нож отгоняли половину барашков-однолеток, большинство из них были холощеные валухи, и до четверти ярок. Баранов производителей оставляли одного на пять десятков маток. И тех и этих отбраковывали в шесть-семь лет, чтоб обновлялась и не застаивалась кровь.
С конями сложнее, тут всё зависит от спроса — и жеребцов, и меринов, и кобыл отбирали под упряжь, обычно с четырех лет, на красавцев Раджа точно бы нашлись покупатели. Но половину приплода пускали на мясо, в основном кастрированных жеребчиков, они особенно быстро набирали вес к зиме.
По весне отправят под нож и кобылиц тринадцати-четырнадцати лет, тех, кто не даст потомства.
Объезженных и обученных лошадей берегли, как гласит степная пословица «конь для человека — крылья».
По традиции в эти дни устраивали праздник — все, даже собаки, досыта объедались мясом; молодежь показывала удаль и умения в стрельбе из лука и борьбе. Парни метали стрелы из слабых пастушьих луков, достаточно метко, правда — недалеко. Боролись тоже по своему обычаю, без ожесточения и пролития крови. Большинство пастухов происходило из местного древнего народа — темноглазого и смуглого, не столько мелкого, как худосочного, со стройными телами и тонкими конечностями. Но несколько молодых табунщиков были похожи на Олуна, или побратима Раджа Уолко — приземистые и цепкие, они больше преуспевали в единоборствах.
Радж не участвовал в этих забавах, но вместе с Тором и Септом из любопытства пришел поглядеть на состязания по борьбе, Малла был занят делами. Воранг придержал, дернувшего было на оскалившуюся собаку Суслика, среди людей он водил гепарда на поводу. Участников было не много, и скоро определился победитель — кряжистый скуластый парень. Торжествующе раскинув в стороны руки, он обходил круг зрителей, неподалеку барахтался стреноженный приз — круторогий баран.
Из подошедшей группы воинов, бесцеремонно расталкивая собравшихся, ему на встречу вышел рослый парень. Куражась, предложил.
— А ну давай узкоглазый, со мной силушкой померяйся.
Раджу было смутно знакомо его лицо, вспомнил — один из тех, с кем, уже давненько, пришлось драться на площадке. По раскрасневшейся ряшке и шальным глазам, порывистым, разболтанным движениям видно было, что парень во хмелю. Сразу заметно, что и подраться не дурак — лицо в мелких шрамах, ломаный нос, сколотый передний зуб, торчало в сторону поломанное левое ухо.
По арийскому обычаю разделся по пояс, не глядя на холод; на левой руке темнела опоясывающая бицепс одинокая полоска — уже прошел Посвящение.
Резко рванулся вперед, пользуясь длиной рук, нанес неожиданный удар в лицо, рассекая противнику бровь. Ему было плевать на правила. Размазав растекшуюся по лицу кровь, пастух, нырнув в ноги, провел бросок с подсечкой, уронив наглеца на землю, но тот сумел ногами зацепить ему шею, зло усмехнувшись, стал душить вскоре обмякшего противника. Когда к нему подбежали люди, в том числе и воранг, нехотя ослабил захват.
Рывком поднялся на ноги и обратился к Раджу.
— Не хочешь размяться?
Тот отрицательно мотнул головой.
— Нет такого желания.
Привыкший общаться с взрослыми, степенными людьми, юноша невольно перенимал их манеры. Что-то себе доказывать ему тоже было уже не нужно.
Глумливо усмехаясь, парень продолжил подначивать.
— Что, боишься смазливую мордашку испортить?
Не лишенный самолюбования Радж мысленно согласился «Есть такое дело».
Двое воинов постарше из компании задиры спокойно наблюдали, не вмешиваясь в перебранку. На шее одного из них блестела гривна ратэштара.
— Зассал, воранг?! — парень презрительно сплюнул.
«А вот это уже лишку, напрасно он племя помянул. Ну, достал ты меня, урод, теперь держись!» хотя особой злости к парню не испытывал.
Кивнув головой, отстегнул ремень с кинжалом, снял богатую шубу, шапку и рубаху, чтобы не порвать и не заляпать кровью. Особого навыка кулачного боя и борьбы у Раджа не было, учителя готовили его не к баловству, а к смертельным схваткам.
— Погодь — хлопнув по плечу, его остановил Тор, шагая к высокому ратэштару.
— Давай договоримся, Волк. Коли борьба, так борьба — по правилам и без крови, чай не поединок. Не бить кулаками и головой, в глаза, в пах, не кусаться.
Воин кивнул — Договорились. Услышал? — обратился к парню, тот зло ощерился.
Радж сунул повод с напрягшимся гепардом в твердую ладонь Тора, успокаивающе погладив Суслика.
Вышел в круг, призывно махнул сопернику руками, тот пританцовывая, двинулся навстречу, готовя захват.
Тор с удивлением разглядывал мощные мышцы треугольной спины парня, разделенной провалом позвоночника. «С последней встречи ещё и шести лун не прошло, а он ещё здоровее стал». Даже по зиме на тонкой талии не было ни капли жира, развитая годами разнообразных упражнений умелая хваткая сила гуляла по перевитому тугими мускулами телу, рвалась наружу при каждом движении.
Радж позволил противнику захватить себя, стиснув его в ответ, упершись плечами, парни принялись топтаться на месте. Ишкузи несколько раз пробовал провести подножку, когда не получилось, больно пнул по голени. В ответ воранг стиснул его покрепче, услышав, как затрещали ребра, подсев правой ногой, с разворо