Внимательно глядя в серые, будто поддернутые льдом, глаза Махима, сидящий за столом Базорк с угрозой спросил.
— Ты никак самым хитрым себя мнишь?
Жеребху выдержал страшный взор молча, ожидая продолжения.
Поднявшись, степной вождь оперся ладонями об стол, на руках вздулись бугры мышц.
— Ты зачем моих людей на верную смерть послал, там и аво мой был, а я родню берегу, её немного осталось.
Тёмный огонь гнева разгорался в глазах воеводы, но Махим сдержался, ответил ровно.
— Там и мои ближние полегли, а Удан сам во дворец ломанулся, меня не спрашивая, у своих людей расспроси.
Базорк не сильно горевал о смерти дяди, человеком тот был бестолковым, и в своем трудном детстве он от него добра не видел, да и что взаправду произошло при штурме дворца, было до конца не ясно. Но вождю степняков не нравилось тесное общение Жеребху с пати прибывших ворангов, не было у него и вряд ли будет доверие к этому новому подручному, давшему клятву верности.
Опустив голову, уже другим тоном сказал — Присаживайся — и налил в кубки вина.
— Выпьем за победу. Токмо особых резонов долго праздновать не вижу. Этим летом можно все племена нашего корня на восходе под руку привести, врасплох застав. Поговори с ворангом, коли на нашу сторону не перейдет, домой его отпускать нельзя.
Глава шестая
Жеребху на одной колеснице с Дакшей подъехал к лагерю Ястреба. Тот без шлема, но в доспехах, вышел навстречу. Высморкался, брезгливо вытер пальцы о кожаные штаны, положив руки на пояс, хмуро спросил.
— С чем пожаловали?
— Базорк тебя на разговор зовёт.
— А ты при нем на посылках бегаешь?
Махим побагровел, уже понимая про себя: «Напрасно ехал, согласия не будет. Воранги как бараны — коли упрутся, не сдвинуть». Вслух же, сдержавшись, хрипло процедил.
— То честь тебе оказывают, и я и он. Напрасно ерепенишься, дело о твоей и твоих людей выгоде.
Ястреб ответил, сдвинув брови.
— Для меня нет тайны в предложении Базорка — стать в его ряды, с такими же, как ты, склонившими головы перед силой или из-за жажды власти. Но это означает утрату свободы, а я не сменяю её ни на что — не на золото, ни даже на твою племянницу. Наши предки плюнули бы вам в лицо.
Жеребху вспыхнул, хотя его не столько возмутила, как удивила гладкая речь недалекого, как он считал, вождя ворангов. Зло прохрипел.
— Следи за словами! И это мне говорит наемник моего брата. Быть союзником сильному вождю не зазорно.
— В наёмничестве нет бесчестья! Многие арии живут, продавая свои копья. Базорк же предлагает вам не союз, а подчинение. В прошлом году мы встречали людей готовых умереть, но не покориться.
— Ну и что с ними стало? Не страшишься и ты голову потерять?
Ястреб язвительно усмехнулся.
— Для такого, как я, презренна забота о жизни; смерть со славой — вот, что воистину прекрасно в этом мире. Да и в мире ином герои наслаждаются вечным блаженством.
После отъезда Жеребху Шиена собрал оставшихся бойцов.
— Сворачиваем лагерь, ночевать здесь не будем. Поторапливаемся, ходу, парни, ходу! Да гляди веселей.
В первый же день пребывания в Дакшине он отправил колесницу с вестями Симхе. Их оставалось шестнадцать испытанных ветеранов на восьми боевых повозках.
Вождя степняков Махим нашел в шумном лагере, подъехало ещё несколько колесниц в сопровождении отряда пропыленной, усталой пехоты. Базорк стоял между двух гигантов-телохранителей в леопардовых шкурах, как братья похожие друг на друга, различные лишь цветом волос.
Левый блондин, правый — темноволосый, ещё его лицо уродовал глубокий шрам, рассекая щеку от виска до подбородка и кривя губы в вечной злой усмешке.
Посмотрев в глаза их вождя, Жеребху отрицательно покачал головой.
Базорк кивнул.
— Собирай к вечеру всю свою скару в гриднице.
Когда закат окрасил багрянцем небо, Базорк в одиночку пришел к собравшимся людям Жеребху, как обычно в плаще из скальпов на голом торсе, удивляя отсутствием обрядовых татуировок.
В просторной гриднице на лавках сидело около трех десятков воинов — половина из них были вновь набранными. Хмурый Махим удивленно вздернул голову, он не ожидал увидеть вождя в одиночестве, рука поневоле потянулась к кинжалу.
Базорк внимательно оглядел его людей, гомон стих. В настороженном молчании по залу властно прогремел звучный голос.
— Сегодня я поведу вас на бой. В первом ряду, вместе с вашим доблестным вождем Махимом.
Ещё раз обвел глазами чужую скару.
— Но многие не понимают, почему они должны повиноваться чужаку.
Помолчав, зычно рявкнул.
— Да потому что я земное воплощение Индры! Имеющий глаза пусть узрит.
И сбросил мохнатую накидку, повернувшись к собравшимся воинам спиной. В неярком свете медных ламп они, придвинувшись, изумленно уставились на невиданное зрелище.
По бледной коже от шеи к крестцу змеилось рубцами красное дерево с развесистой кривой кроной. Молния оставила на могучем теле свой причудливый след, разрывая кровеносные сосуды. Базорк не спеша надел плащ и застегнул фибулу. Повторил уже спокойно.
— Сегодня я поведу вас на бой — как всегда к победе.
Когда вышли наружу к колесницам, вокруг степного вождя запестрело от леопардовых накидок, но он взял с собой только десяток личной охраны.
Вдогонку за ворангами погналось свыше двух десятков боевых повозок, большинство — ишкузи. В небе неярко сияла ущербная луна, но света для укатанной дороги хватало. У Жеребху мелькнула мысль: «Вот он, удобный случай избавится от ненужных теперь обязательств верности. Базорк сам подставился». Правда его люди были впечатлены речью вождя и явным божественным знаком.
«Ладно, поглядим, каков ты в бою».
Недалеко отъехав от города, воранги стали лагерем в удобном для ночевки месте — рядом была вода. Разожгли костры-дымокуры от гнуса. Место было удобным для ночлега, но не для обороны.
Нападавшие с ходу развернулись для атаки, на стоянку ворангов полетели десятки стрел. Грохот множества колесниц трудно не услышать, опытные люди Ястреба поднялись на бой, но не все успели надеть доспехи. Никто не ожидал быстрой погони и столь внезапного, ночного нападения.
Так поступают чауры, благородные воины сражаются при свете дня под взором богов.
Соскочив с боевой повозки и прорвавшись сквозь клочья вонючего дыма, Базорк первым ринулся в атаку, вертя тяжелым копьем, на треть окованным бронзой. Его спину сразу же прикрыли телохранители, по бокам бежали два гиганта в шкурах леопарда — командиры колесничных пятерок.
Мощный клин тараном вломился в неукрепленный лагерь. Вождь степняков смёл копьем не успевшего сменить лук на секиру бойца и столкнулся со Страшилой, тот большим топором отразил и отвел в сторону удар Базорка, но не сумел перерубить окованное древко. Не прерывая стремительного продвижения, вождь сильным ударом ноги в живот опрокинул страшного бойца навзничь.
Справа из полумрака навстречу метнулась быстрая тень, но её натиск отразил телохранитель.
Стоящий слева богатырь-пандар пробил своим копьем широкую грудь поверженного, вырвал древко с окровавленным наконечником и перешагнул через тело. Идущий сзади воин привычно наклонился, давя пятою окровавленный живот, кольнув для контроля кинжалом под нижнюю челюсть Гхора — никого нельзя оставлять живым за спиной.
Яростные крики схватки и хрипы умирающих вскоре смолкли. Ночная атака завершилась полным успехом — опытных ветеранов перебили как зеленых мальчишек, потеряв всего четырех человек — все ишкузи.
При свете факелов осматривали лагерь и добычу. Нашли и тело Ястреба — одна из первых случайных стрел угодила ему в межключичную впадину. Рядом сидела заметная даже в ночи белая гончая, завидев подходящих бойцов, оскалившись, нехотя отошла в сторону, уныло завыла, глядя, как хозяину рубят голову. Дакша было потянулся за луком, но Жеребху его остановил.
— Не стреляй, сука породистая, проголодается, сама в поиске новых хозяев приползет.
Похоже, нескольким ворангам удалось сбежать; запрыгнув на пасущихся не стреноженных коней, они исчезли во мраке.
Люди Жеребху с восторгом косились на Базорка, да, теперь все осознали — перед ними истинное воплощение бога.
На другой день, к вечеру, ещё до праздничного пира, степной вождь опять пригласил Махима к себе. Базорк обратился к высокому воину с золотой серьгой в правом ухе и грубым, будто топором вырубленным лицом.
— Чекан, покажи свою добычу.
Тот вытряхнул из мешка в тёмных потеках уже пованивающую голову, с глухим стуком ударившись об пол, она покатилась по плитам, остановившись лицом вверх. По цвету кожи бритого черепа и квадрату бородки, Жеребху сразу же опознал телохранителя брата.
Остро глянул в глаза бойца. Тот, дождавшись кивка вождя, начал рассказ короткими фразами, скупо роняя слова.
— Сильный враг, матерый. Я Марга и ещё двух людей потерял. Но живым его взять не смогли. Слишком умелый боец. Пришлось стрелами добить.
— Он был один?
— Нет, отход двоих детей прикрывал. Те в сопки верхом ушли, на колесницах туда ходу нет.
Махим с натугой разогнув, снял с предплечья один из браслетов, постоянно носимых для таких случаев, передал рассказчику.
— Покажешь место?
Чекан согласно качнул головой.
Когда позднее разговор у Базорка зашел про Симху, Жеребху вдруг осенило. Из-за первоочередных забот и последних событий из головы напрочь вылетели мысли о сыне вождя ворангов. Где он сейчас? Куда Парама спрятал мальчишку? Теперь-то тот нужен ему живым, младший сын по-прежнему находится заложником у врагов, и близилось оговоренное время обмена.
Через день, аккурат к обеду, наконец-то вернулся с юга старший наследник в сопровождении своего дядьки Волка, одного из лучших воинов племени. У ишкузи, как и у многих ариев принято воспитывать сыновей на стороне, чтобы не испортить родительской опекой. Камран уже прошел посвящение, настоящий боец — всё лицо в мелких шрамах. Махим с улыбкой спросил сына.