— Где ухо то поломал, задира?
Вот тут то и зашел разговор про странного светловолосого парня, Камран скривил лицо в гримасе недовольства — воспоминания были неприятными. Волк же рассказал о поединке правду.
— Очень умелый боец, с Камраном мало кто совладает. Непонятно, где такую подготовку прошел, ухватки то не наши.
Махим помрачнел.
— Про то я ведаю. Были знатоки…
Позвал к себе Самада, подробно расспросив, задумался: «Навряд ли парень до сих пор в предгорьях или в крепости сидит, наверняка в Дакшин подался. Найти то его легко — волосы приметные и с гепардом повсюду ходит. Откуда только зверь взялся?»
Отмахнулся — «Неважно. Брать его надо живым, а сделать это, судя по всему, будет не просто — у львёнка отросли клыки. Проклятье, не хватает надежных людей».
Обратился к Волку, сыну и Самаду.
— Вы его в лицо знаете — поглядывайте в городе, поспрошайте людей. На заставы передайте приметы, хотя если не дурак, то волосы прикроет и с пардусом открыто ходить не станет. Брать только живым!
Дакше про заложника ничего говорить не стал, спугнет парня, или придушит в досаде.
Отдав распоряжения, Жеребху спустился в подклет, и добил Виниту ударом кинжала в сердце.
Припрятав колесницу в зарослях, Радж отпустил пастись жеребцов. Поднялся на вершину поросшего вереском холма к могиле Бхерга, долго молча сидел там, обняв колени, обдуваемый ветром нагорья. Гонимая им вереница кучерявых облаков тянулась на восток, в сторону далекой родины. Прихлопнул на спине кровопийцу-овода, почесал укушенное место. Потом пошел с гепардом на охоту.
Вяхирь вернулся лишь на пятый день, принес мешок с припасами, обрадовав Раджа свежим хлебом. Но главное новости, ломая лепешку, воранг приготовился слушать возбужденного друга.
Тот добрался в город вместе с небольшим обозом, опасливый купец не возражал, чем больше охраны, тем лучше. На въезде обратил внимание на заставу, отдельно от воинов ишкузи кучковались и чужаки — судя по незнакомым родовым знакам и татуировкам.
В районе речного порта, попрощавшись, покинул обоз, свернув к реке, туда, где город расползался кривыми улочками вдоль берега Джаласвати. Повсюду воняло гарью, в узких переулках не видать людей. Лишь у колодца заметил укутанную в платок девушку, та чуть не выронила горшок, испугавшись вооруженного парня.
— Мир тебе, будь здрава, красавица — вежливо поздоровался Вяхирь, приветливо улыбаясь. Девица красотой не отличалась, была обыкновенной внешности — невысокая и плотная. Растерявшись, лишь неуверенно кивнула видному парню.
Тот, подойдя ближе, прислонив к колодезному срубу дротик, предложил.
— Давай помогу.
Потянув за конопляную веревку, достал кожаное ведро, полное воды. С удовольствием напился — она была прохладной и приятной на вкус. Утерев рукавом стекавшие капли, наполнил кувшин застывшей девушки.
— Я ищу место, где переночевать. Есть чем заплатить — показал тоненькую серебрушку.
Девица отмерла, смущенно улыбнулась, прижимая сосуд к заштопанному старому платью, на щеках показались симпатичные ямочки.
Поблагодарив, сказала, что у них с отцом в доме наверняка найдется место, после чего всю дорогу рот у неё уже не закрывался. Рассказывала, как им страшно было, когда начались погромы, что у соседей сожгли дом, а они спаслись, уплыв на лодке, благо хижина стоит возле реки.
Вяхирь внимательно слушал, иногда задавал вопросы. Узнал, что дворец сожжен, а вся семья ванаки, по её словам, погибла. Вскоре подошли к покосившейся, но просторной хибаре, под навесом сушились сети. Их приветствовал звонкий собачий лай.
— Тихо, Тучка — прикрикнула на крупную чёрную суку девушка.
— Как зовут то тебя, красавица.
Польщенная девица, опять засмущалась, покраснев и опустив глазки, молвила.
— Млада.
— Хорошее имечко, а меня Вяхирем кличут.
На собачий лай выглянул пожилой, мелкого роста мужчина, с неодобрением оглядел дочь и незнакомого воина.
Они поладили, Вяхирь умел располагать к себе людей. Получив мелкую серебряную монетку, Мал — так звали мужика, накормил гостя наваристой ухой. Места в доме действительно хватало, большая часть семьи рыбака сгинула несколько лет назад от неизвестной хвори, остались они с дочкой вдвоем. Весь день Вяхирь шатался по незнакомому городу, своими глазами осмотрел развалины дворца, побывал и на вновь начавшем работать базаре. Под вечер вернулся в дом Мала.
Парню предоставили лежанку в дальнем конце хижины, хозяин ночью не спал, видать сторожил от постояльца девушку, перед сном Вяхирь слышал, как он ей что-то негромко втолковывал.
Поутру, расспросив дорогу, направился напрямую в цитадель. У ворот остановила стража.
— Кто таков?
— Хочу к воеводе наняться.
Лениво оглядев справного парня в доспехах, высокий страж нехотя ответил.
— Жди здесь, скоро появится.
И взаправду, ждать пришлось недолго, из ворот неспешно выехали две колесницы, юноша почтительно поклонился, завязался разговор. Махим поинтересовался.
— За каким демоном издалека сюда подался?
— Да надоело в глухомани прозябать.
— Чего умеешь?
Вяхирь заразительно рассмеялся.
— Песни петь, на дуде дудеть, плясать да девок ласкать. Ну, ещё лучному бою и колесничной езде обучен.
Хмурый Жеребху поневоле улыбнулся.
— Ишь ты молодец какой, и нашим и вашим споём и спляшем. Из твоих мест Самад недавно к нам прибился, вроде колесничий ему нужен.
— Не, к Самаду не пойду, повздорили с ним из-за одной красавицы.
— Ладно, возьми его Дакша пока к себе, приглядись.
Мертвяк, посмотрев на нового бойца, обратился к стражу.
— Пошли с ним кого-нибудь в гридницу, пускай накормят.
Про Скорпиона Вяхирь слышал лишь краем уха, про него упоминали в связи с пропажей дочерей Парамы, парень знал, что их за вознаграждение объявили в розыск. Радж благодарно кивнул: «Если Умма жив, он сумеет постоять за себя и за девочек».
Манишиту он не видел, в отличие от обугленных развалин дворца, но говорят, что прислуги во время штурма и пожара в доме не было.
Вяхирь рассказал Раджу и про одноплеменников, он принимал участие в ночном нападение на ворангов, правда, не в самой схватке, оставаясь при колесницах.
— Несколько дней из крепости не выпускали, только после боя доверять стали. Зато знаю теперь, где этот Мертвяк живет — на отшибе дом его, как у бирюка какого. Хотя внутри не был.
— Кобели лютые у него — добавил парень, Радж сначала пренебрежительно отмахнулся, потом задумался, поднимут гвалт, тайком пробраться не удастся.
Подплыв на легкой плетеной, обтянутой кожей лодке к берегу, привязали её к склонившейся над водой ветке тальника. Выпрыгнув из качнувшейся посудины, Радж, в темной одежде и с плотно замотанной головой, подтянул за веревку и укрыл плоскодонку в зарослях. Передав лук с колчаном Вяхирю, сорвал с перевязи одну чакру и сунул её за пазуху, потом закрепил на боевом посохе насадку с бронзовым острием. С помощью друга пристроил данду на перекрестье спинных ремней, затем намазал жирной сажей лицо и внешнюю сторону кистей.
Вяхирь предлагал идти вдвоем, но воранг отрицательно покачал головой.
— То дело личное.
Пользуясь подступившими сумерками, принялся карабкаться по крутому склону, цепляясь за торчащие из откоса вымытые корни или втыкая в грунт кинжал. Короткое время спустя, воранг подкрался к большому, запущенному дому, неподалеку от жилища Жеребху, но на особице, у обрыва террасы поросшего колючими чингилем да боярышником. Жилище было окружено покосившейся оградой — не от человека — от скота. Накануне днем он уже пробирался сюда разведать подъем и укрывшись за валуном, наблюдал как неряшливый колченогий слуга, глухо бурча что-то под нос, бросает двум страхолюдным псам кости с остатками мяса.
Тогда Радж не увидел своего врага, теперь же точно знал, что Мертвяк дома.
Развязав кожаный узелок, достал тряпицу, пропитанную кровянистыми выделениями, что принес ему Вяхирь, остановившийся в доме с течной сукой.
Помахал на ветру. Спокойно лежащие до этого кобели, соскочили, поводя носами. Резко, наперегонки рванули с места, перепрыгнув через ограду.
Более светлый вырвался вперед, проломившись через кусты, притормозил, недоуменно уставившись на Раджа — отточенная чакра шмякнув, вонзилась в мохнатую шею. Второго пса юноша поймал на бронзовую насадку боевого шеста, короткий скулеж быстро смолк.
Зайдя в пристройку, оглушил спящего слугу тупой стороной посоха, связал руки и ноги, заткнув рот заранее приготовленным кляпом. Нельзя никого оставлять за спиной — таково неизменное правило кшатриев. Проще было прирезать, но Радж не хотел начинать свой счет с убийства пожилого калеки.
Просунув кинжал в зазор, сдвинул с места деревянный засов, придерживая, чтобы не заскрипела дощатая дверь, пригнувшись, проскользнул внутрь. Затаив дыхание замер, прижавшись к стене, прислушиваясь и привыкая к темноте. К удивлению, она не была непроглядной, тусклый свет сочился сквозь неплотно задернутый полог. Отодвинув его острием данды, юноша тихонько пробрался в жилище, напоминавшее логово хищного зверя, скупо освещенное не погашенным светильником, стоящем на потемневшем медном треножнике.
Глаза заслезились от застарелой вони — пахло мокрой псиной, разложившимися остатками пищи, пролитым пивом, потом и спермой, парня передернуло от отвращения.
У правой стены стояла большая клетка из толстых жердей, перевязанных сыромятью, углядев в ней движение, Радж рывком подобрался ближе, направив на прутья наконечник шеста.
Сквозь них блестели глаза, но не зверя, а человека. В клетке, согнувшись, сидел истощенный подросток. Мгновение подумав, юноша приложил палец к губам, пленник медленно кивнул.
Голый Мертвяк спал, развалившись на широком, покрытом засаленными шкурами ложе, мерно поднималось волосатое брюхо, широко раскинулись в стороны длинные мощные руки.
Подойдя ближе, Радж уставился на первого человека, которого собирался убить, ощущая лишь холодную ненависть. Что ж, по крайней мере, голова соображала, волна ярости не затмевала разум. «Я не дам ему поединка, этот скот его не заслужил».