Нервно сглотнув слюну, осторожно положил на грязную циновку шест, выхватил из ножен кинжал.
Размеренное раскачивание живота остановилось, Дакша открыл глаза. Медлить нельзя ни мгновения, Радж ринулся на приподнимающуюся тушу, сразу же нанося несколько резких ударов в неожиданно твердое брюхо, под слоем сала скрывались крепкие мышцы, но отточенная бронза в сильных руках пробила бы и броню. Парень прикрылся левым локтем от запоздалого удара, резанул по горлу, но пробить трахею не удалось. Мертвяк рывком поднялся, сбросив с себя мальчишку — огромный, окровавленный, страшный.
Не стал кричать, а покачиваясь уставился на застывшего на полу Раджа. Качнулся сильнее, и вдруг рухнул вперед лицом. Оскальзываясь в крови, последними толчками натекшей из пробитого живота и печени, воранг рывком за руку перевернул тяжеленное тело на спину.
Всё, труп, кровь уже не пузырилась, вытекая из ран. Юноша судорожно сглотнул, сдерживая рвоту, к уже привычному зловонию добавился её, обильно пролитой, памятный по кошмару запах. Пришло какое-то опустошение, не было радости от свершившейся мести. «Первый убитый мною враг. Выходит, прошел Посвящение?
Нет! В этом убийстве не было чести, как не было чести в самом Мертвяке. Я не буду пить его гнилую кровь».
Встряхнулся, сдерживая нервную дрожь. Клятву, обращенную к богам необходимо исполнить. Кривясь от отвращения, Радж отрезал у трупа дряблые орхии и, как обещал, забил их в открытую пасть. Заметив рядом с кувшином с недопитым пивом корчагу воды, помыл руки. И лишь тогда подошел к клетке, внимательно глядя в глаза пленника. Ни слова не говоря разрезал хитро завязанный узел держащий дверцу. Затворник рванулся к трупу хозяина, схватил лежащий рядом с ложем кинжал и принялся наносить яростные удары по груди и животу, затрясся в истерике, то рыча, то подвывая.
Некоторое время понаблюдав за мальчишкой, Радж прервал его вопли.
— Заткнись.
Подросток, с окровавленным кинжалом в руке, повернулся к похожему на демона намазанному сажей парню. Тяжело, с натугой дыша. Мотнув головой, отбросил спутанные волосы, свисавшие на лицо, блестящие глаза продолжали гореть безумием.
— Ты кто? — спокойно спросил Радж.
Выброшенная вперед рука с оружием медленно опустилась, пальцы второй, выгнутые когтями, распрямились. Осмысленно глянули и слепые от ярости глаза, со всхлипом втянув пару раз воздух, пленник прохрипел.
— Палак.
Потом добавил громче.
— Палак, сын Кулара.
— Поройся в его барахле, Палак, деньги помогут сохранить свободу. Удачи тебе и прощай.
Сказал Радж, покидая жилище врага, сам он не собирался шарить по дому Мертвяка, ему не нужны с него трофеи. Не сильно беспокоила воранга и дальнейшая судьба несчастного пленника.
Сейчас ему необходимо скорее добраться до отца, тот по времени уже должен приближаться к Дакшину. Хотя вряд ли Симха оставался в неведении о прошедших событиях.
Спускаясь, цеплялся за колючие кусты, не обращая внимания на царапины, в конце поскользнулся и съехал по крутому глинистому склону в воду на заднице, держа перед собой шест.
Остановившись, прислушался. Тихо. В округе царило спокойствие, лишь вяло плескались о берег волны, да ветер шелестел в ветвях.
Качаясь во влажной тьме и стараясь неслышно шевелить веслами — звук по воде далеко разносится, плыть теперь приходилось против течения; друзья добрались до неприметного схода, где воранга вечером подобрал Вяхирь. В скудном свете вряд ли бы разглядели его, но из кустов, возмущенно пища вырвался гепард, с обрывком ремня на шее.
— Вот же балбес — рассмеялся Радж, шутливо отбиваясь от зверя.
Несколько дней он пытался приучать Суслика охранять повозку и лошадей, а не таскаться за ним по пятам, но тщетно. В конце концов, просто привязал его к дереву за поводок.
Но упрямец его перегрыз и прискакал по следам.
— Давай вылезай — протянул руку Вяхирю.
Но тот отрицательно мотнул головой.
— Мне нужно вернуть хозяину его кормилицу лодку.
Радж поморщился — это могло быть опасно, но подумав, согласился.
— Ладно, жду тебя завтра. Удачи.
Подплывая к ветхим сходням, Вяхирь старался грести по тише, привязав лодку, пошлепал к берегу по вязкому дну, забросив на плечо короткие весла. Одинокая птица жалобно всплакнула в тростниках, парень от неожиданности вздрогнул. Услышав подозрительный шорох, перехватил удобней дротик. Из-за мертво черневшего ствола ракиты показалась Млада, в лунном свете белела её сорочка, на затемненном лице влажно блеснули глаза.
— Ты вернулся — выдохнула девушка, теребя толстую косу — думала, не увижу…
Оглядевшись по сторонам, парень опустил весла и воткнул во влажную землю дротик; после чего сделал несколько торопливых шагов ей навстречу. Пригнувшись, впился губами в жадно открытый рот, одной рукой прижимая к себе Младу, другой лаская сквозь сорочку крепкую грудь. После короткой возни, развернул девушку к дереву, та послушно ухватилась за ствол, когда задирал подол, приглушенно застонала.
Жеребху собирался с началом дня поискать дочерей Парамы в предгорьях, но всё сорвала гибель побратима. Не дождавшись его утром, почуял неладное и отправился в дом Дакши лично.
Предчувствие беды не обмануло, Махим понял это, не услышав лая псов и увидев распахнутую дверь. В сенях лежал истыканный кинжалом труп связанного слуги. Зайдя в жилище, поневоле поморщился от смрада, хотя дверь была всю ночь открыта.
Стараясь не заляпаться в загустевшей крови, под жужжание уже налетевших мух, подошел к изуродованному телу Дакши. Горестно качая головой, заметил распахнутую дверцу клетки — мальчишке как то удалось выбраться наружу. Воеводу душила холодная злоба. Большинство из его окружения не любили побратима, называли Мертвяком, Жеребху знал об этом. В среде ариев осуждали и мужеложство, во многих племенах за это следовала позорная смерть, его предки за осквернение своего тела топили в болоте. Но он помнил и причину исковеркивавшую жизнь и душу его ближайшего друга, сразу всплыли воспоминания, что годами гнал от себя. Если бы не Дакша, его кости остались бы лежать в тех горах, а у того был выбор — сохранить жизнь друга или любимой, и он сделал его в пользу побратима.
Никто из посторонних не должен видеть это оскверненное тело.
Найдя рядом с треножником горшок с конопляным маслом, Жеребху разлил его по лежанке, по углам и по стенам. Торопливо ударяя кремнем, разжег огонь, языки пламени побежали по зеленоватым потекам, вскоре занялись и стены.
Что же, и огненное погребение достойно воина. На этом месте насыплют курган, и он не успокоится до тех пор, пока не отомстит убийце. Дождавшись, когда ветер с реки раздует пламя охватившее дом, воевода отправился собирать на поиск беглеца людей.
Но они уже встревоженно бежали навстречу, пожар в городе — страшная вещь. Обыскивая окрестности, сначала нашли мертвых псов, а затем спуск в воду и след от вывернутой из тины коряги. Тела животных бросили в горящий дом — пусть и на том свете также преданно служат хозяину. Вниз по течению в спешке собирали погоню, две лодки пустили вдоль берегов, на правом поисковую колесничную группу возглавил сам Жеребху. Пару колесниц с собакой переправили на большом плоту и на другой берег. Если убийца попробует уйти через степь — ему хана, на равнине человек виден далеко, как огонь в ночи, но в прибрежных зарослях его и сам ракшас не сыщет, да и много времени потеряно.
Тщетные поиски продолжались до вечера, беглец как в воду канул, может так оно и есть, разбухший труп всплывет в низовьях. Мало кому удается выжить в кишащих кровососами вязких тростниковых болотах. Но когда схлынула суета погони, в голову Махима пришли сомнения — собаки. Оба огромных пса убиты быстро и мастерски, и не во дворе, а в дальних кустах. Вспомнил и глубокие раны — одна широкая, похоже, от топора, другая от копья. Сбежавший мальчишка не смог бы этого сделать, ему кто-то помог. Вспомнил и отца пленника, которого убил лично, тот был главой рода. В городе сейчас полно степняков — может, нашелся родич?
Глава седьмая
Вакра неспешно шагал к своей времянке, хвала дэвам — в семье все живы. Уже на подходе чуткий нос охотника ощутил запах дыма, пригнувшись, осторожно подкрался к хижине с подветренной стороны — приметил двух стреноженных коней. Притаившись в кустах, принялся наблюдать. Когда из времянки выбралась светловолосая девочка, поднялся и пошел к ней навстречу. Вара испуганно ойкнула, разглядев босоногого, в драной накидке, страшного одноглазого мужчину; старшая сестра ушла на охоту, оставив её одну.
Когда Колючка вернулась с пустыми руками, Вакра уже всё знал, рядом с ним сидела заплаканная Шашика. Кивнув на приветствие растерянной Леды, охотник спросил.
— Где вы оставили Скорпиона?
Девушка густо покраснела, кроме участи родителей, она переживала и за судьбу по факту брошенного ими телохранителя. Совладала с собою и ответила вопросом на вопрос.
— Что с отцом и мамой?
Вакра отозвался просто.
— Они мертвы.
Леда охнула, выронив из руки лук и осев на землю, хотя душою уже давно чуяла беду, но гнала от себя дурные мысли. Быстро опомнилась — не время предаваться горю, её жизнь и жизнь сестры зависят от этого малознакомого опасного человека.
Охотник внимательно наблюдал за нею своим единственным глазом.
Гордо вскинув голову, надменно спросила.
— Ты поможешь нам?
Уже на следующий день она беседовала с угрюмым Видаром.
Оставив Шашику во времянке, втроем с Вакрой они пробрались к месту последнего боя Скорпиона, по кружащим воронам нашли истерзанное трупоедами обезглавленное тело, оружие и колесницу увезли победители.
Ноздри забивал тошнотворный запах разложившейся плоти.
Долго сдерживавшуюся девушку сначала вырвало, а потом пробила истерика, содрогаясь в рыданиях, она разом оплакивала телохранителя, родителей, свою и сестры незадавшуюся судьбу. Мужчины стояли молча.
Наконец, Леда пришла в себя, утерев лицо рукавом, поднялась с земли, коря себя за временную слабость. В голове зарождался план мести.