Колесницы пришлось оставить в селении, Радж опять заговорил с Вяхирем.
— Не хочу Арушу и Хемана в чужие руки отдавать, придется тебе здесь с жеребцами остаться.
Они стояли на вершине холма, на западе багрово шевелились, подсвеченные догорающим пожаром, края надвигающихся черных туч. Внизу шумно жевали траву лошади.
Хлопнул расстроенного парня по плечу.
— Да не хмурься, дружище, хватит и на твою долю войны. С посохом не забывай упражняться.
За меня не переживай.
В лагерь Симхи двинули ранней порой, пока ещё не развиднелось, сквозь клочья тумана и утреннюю промозглую сырость, до паха моча в росе ноги. Но к полдню распогодилось, лежащая внизу степь закурилась теплым паром. Добирались больше суток, люди шли в полном вооружении, с большими щитами и длинными копьями. Ояс было предложил громоздкий щит и Раджу, но тот отказался; выхватив из наспинных ремней данду, легко и привычно обвел вокруг себя сверкающим кругом. Сразу же пожалел о своей мальчишеской выходке, архонт промолчал, но поглядел на него, как на деревенского дурачка.
Молодой проводник вел их на подъем поначалу через хвойный лес, полузаросшая тропинка петляла, огибая бурелом среди мрачно зеленых елей, местами ржавевших мертвой хвоей. Затем шли по каменистым склонам, поросшим кедровым стлаником, под ногами заскрипела осыпь. Несмотря на нагрузку, двигались скорым шагом. Вольный ветер нагорья ворошил редкую траву, озорничая посвистывал в ушах, норовя сорвать с плеч щиты. Крики всполошившихся вторжением чужаков птиц разносились им по округе слабым обессиленным расстоянием эхом. Спускаясь с перевала, бойцы старались не переломать ноги на усыпанном мшистыми камнями крутом склоне, тем более, что уже смеркалось. Когда снова шли лесом, месяц подсвечивал им путь, мелькая серебристой изогнутой рыбкой между верхушками деревьев.
Переночевали в сосновом бору, когда едва забрезжил рассвет, вновь брели вниз лесной тропой, хрустя на этот раз песком, усыпанным шишками и бурой прошлогодней хвоей. Тусклый свет только-только начинал просачиваться сквозь сырое серое марево, укутанный туманом лес просыпался разбуженный звонкими птичьими трелями. Справа от вихляющей тропки на огромном разлапистом выворотне крохотный бурундучок смешно умывался лапками, завидев людей, пискнув, мгновенно исчез в замшелом валежнике.
В лагерном заслоне со стороны леса стояли Мара Марут и Айям Хеман со своими людьми.
Не найдя глазами Мушику, Радж встревоженно спросил о нем у Айяма. Тот дребезжаще рассмеялся.
— Посрать под елку ушел… Что с ним сделается, его и молотом не убьешь …
Потом с сомнением добавил — Разве, что сзади.
И вновь захохотал. Спустившись в лагерь, встретился с отцом и старшим братом. Симха удивленно посмотрел сначала на сына, а затем тяжело на Ояса, архонт виновато развел руками.
Радж, коротко поклонившись отцу, обнимался со смеющимся Туром, старший брат не изменился, даже шрамов не добавилось, годы были спокойные.
Люди, в основном из старшей дружины, располагались вокруг костров, обоз с шатрами пришлось бросить отступая. В одной из воинских групп издали разглядел по кучерявившейся жестким волосом смоляной бороде Ашара Сайгака и сидящего рядом дядю Магха. Подошел поздороваться с богатырями; увидев блестящую на шее гривну, те приветствовали его как равного. Спросил про Окуня, ратэштары помрачнели — тот был убит при отходе.
Из леса вскоре прибежал Пирва со снаряженным луком, вытянувшийся и повзрослевший. Парни крепко обнялись, Радж сам не ожидал от себя, что так обрадуется родичу, едва не убившего его при первой встрече.
Пирва широко улыбался щербатым ртом, бледно-зеленые, болотного цвета глаза лукаво щурились. Когда рассмотрел гривну ратэштара, слегка опешил.
— Во как! Когда успел?
Радж отмахнулся.
— Что с зубами? У тебя же вроде молочный был выбит?
Парень невесело усмехнулся.
— Камень от пращи рикошетом прилетел. Мы бойцы суровые, не дети пати, нам лишняя красота ни к чему.
Сын Симхи заметил его шрамы на разодранной губе и над левой бровью.
— Посвящение то прошел?
Пирва молча кивнул, глаза заледенели, скулы взбухли тяжелыми желваками.
Старые приятели отошли в сторону и долго беседовали, пока не позвали на обед.
Вечером, велев взять копья, отец отвел своих сыновей подальше от лагеря, к уже темнеющему бору. Багровый шар солнца закатывался за щетинившийся елями косогор, окрашивая кровавыми тонами густеющие тучи.
— Покажи, чему тебя ишкузи научили — и кивнул Туру.
Радж с трудом снял бронзовую насадку, старший брат повернул копьё тупой стороной.
Пользуясь большей длиной древка, Тур мгновенно и резко провел тычок, целясь в живот, Радж легко увернулся гибким телом, не делая отбива шестом. Разгорелся короткий бой с чередой атак и отбивов, опять же переходящих в выпады, со сменой уровней и стоек, юноша быстро убедился, что хотя его брат и намного превосходит в мастерстве боя Самада, но против него не тянет. Пару раз приходилось сдерживать удары, чтобы не раздробить Туру резким рубящим отбивом тяжелого посоха кисть, единожды чуть не поплатился за это поражением.
— Стойте — сказал разгорячившимся бойцам Симха. — В строю научен биться?
Парень отрицательно мотнул головой — Почти что нет.
— Тогда не лезь в него, убьют. С луком сзади постоишь. Коли строй прорвут — встретишь. Хотя вряд ли скоро полезут, вчера мы укорот им хороший дали. Но если кто из молодых на поединок перед строем вызовет — можешь выйти.
Глава одиннадцатая
Узнав о загнанном в ловушку Льве, вечером к урочищу подъехал с личной охраной Базорк. Взвешивая меру опасности, он старался не рисковать без крайней нужды, вопреки репутации без башенного и отчаянного бойца. Когда то так и было, да, но отошло с возрастом. Вождь понимал, что все свои великие планы лично на него и завязаны; ну а то, что не трус, он давно уже доказал.
Но против Симхи готов был выйти лично, бросив всё на кон — победа над знаменитым ратоборцем могла решить исход войны, но лучше обойтись без поединка. Если удастся убить пати ворангов, он не даст глумиться над телом, отправит с оставшимися живыми врагами домой — с предложением мира, но мужское потомство Симхи жить не должно, ему не нужны расколы в будущем.
Наследники знаменитого по всей Ариана Ваджа рода неизбежно станут притягивать смутьянов.
Накануне у его людей состоялся неудачный штурм, в ожидании погребения лежал ряд мертвецов, половина без голов — не сумели сразу же оттащить павших. По темно красным кожаным обмоткам до колен и огромному росту опознал Айрика Черного, своего бывшего телохранителя, а теперь командира отряда из двенадцати колесниц. То-то на встречу не поспешил; обвел взглядом опустивших головы людей. Сзади сердито засопел Чекан, он недавно потерял в бою сына.
Справа показалась прибывшая скара Жеребху, молча кивнул идущему во главе Махиму.
Громко объявил.
— За мертвых отомстим, пока не хороним. Завтра поутру в бой — вернем им головы.
Посмотрел на багровеющий закат — зрелище борьбы Света и Тьмы было величественным и страшным. Небо на глазах набухало темной силой, умирающее солнце, как будто пыталось раздвинуть тысячными руками лучей мрачную, тяжелую черноту туч обложивших окоем и вдавливающих светило на колья елок в уже укутанную тьмой землю, но тщетно, те одолевали, окрашивая свои края его кровью.
Поутру Базорк проснулся чуя приближение грозы, после того удара молнии, когда бог оставил на нем свой след, он всегда предупреждал о своём прибытии, будоража кровь жидким огнем. Зубы лязгнули по-волчьи, по коже снизу вверх пробежала судорога, вздыбливая волоски.
Снова нахлынули воспоминания. Всплыло лицо отца — тупого скота, подобно туру наделенного чрезмерной мощью, его выпуклые бычьи глаза с покрасневшими, в прожилках, белками. До сих пор вождь отворачивался, видя в спокойной воде отражение, с отвращением узнавая в себе его черты. Тот был властный мужчина и не терпел неповиновения, даже в мелочах — ни от кого и не в чем. Буйный во хмелю, последнее время часто дурманил себя ещё и дымом сушеных и измельченных верхушек цветущей конопли.
Ёжик, так звали Базорка тогда за торчащие волосы и колючий норов, как и отца, возненавидел с тех пор этот приторный сладковатый запах, любителей дурной забавы он гнал из своей скары.
Из-за начавшихся перепадов настроения от родителя часто доставалось рабам и наложницам, но однажды он ударил его мать, и отшвырнул как щенка вступившегося за неё сына. Вновь и вновь тот поднимался против отца, холодной ненавистью на окровавленном лице горели светлые глаза.
— Этот выродок не мой сын, ты, шлюха, родила его от демона — кричал тот перепуганной жене.
И только остатки разума сдерживали размах руки вождя, иначе он убил бы единственного выжившего наследника.
Добром это закончиться не могло. Базорк сбежал из селения с верным и единственным, с сопливого детства другом Долом. Тихий и застенчивый мальчик, неуклюжий и растягивающий при разговоре слова — тот был объектом шуток, порою жестоких, местных забияк, целыми днями он мог возиться с глиной, лепя из неё цветы или забавных зверушек. Но Базорку он нравился, часто удивляя непривычным взглядом на обычные вещи и такими же странными мыслями, вместе они хорошо дополняли друг друга. Ежик тоже был изгоем, но по другим причинам. С младых ногтей он, как и отец, также не терпел подчинения и не мог вписаться в жесткую иерархию естественного повиновения младшего старшим в стае местных подростков. Крупный мальчуган сразу же бросался на них в отчаянную драку, опасаясь его страшного отца, те просто прекратили брать строптивого придурка в свои игры. Он прибился к воинам, приглядываясь к их занятиями, выполнял мелкие поручения, бегая за водой, за стрелами и дротиками, торчащими в мишенях, для взрослых людей это ему было делать не зазорно. Детство пролетело быстро, как цветение трав в степи и когда его ровесников стали обучать бою, он уже многое ум