— На рукояти ножей пойдут, да и боевые топоры сделать можно.
Аккуратно вскрыв череп, достал мозг и положил его в освобожденный от содержимого олений желудок; перевязал получившийся мешок. Оттерев руки мхом, вырвал глаза, протянул мальчишкам лакомство. Радж отказался, и Рыба съел два. Вырезал крупный язык.
Из принесенных Рыбой жердей связали волокушу, соединив две длинных короткой третьей, получилось треугольное ярмо, в которое можно впрягаться или тащить за концы. Закрепив на ней свежесодранную шкуру, стали грузить мясо. Брали только мякоть и окорока, с голеней ободрали камус.
— Прочная шкура для зимней обуви, и лыжи можно подбить, по глубокому снегу ходить удобно. Рыба, забери сухожилия, да и копыта отруби, на клей пойдут.
Подумав, вырубил из костяка пару окровавленных ребер для чистки шкуры.
Весу набралось изрядно. Девдас, передав лук Раджу, впрягся в волокушу, передвинув колчан на живот. На опасливое внимание мальчишек сказал:
— В молодости я бы этот груз на спине донес.
И потащил волокушу по звериной тропе, вниз двигаться было легко, на подъёме помогали парни.
Собаки с раздутыми животами плелись сзади. К вечеру успели добраться до стоянки у скал, удобного для обороны места. Прислонив к расщелине волокушу, распаренный Девдас утер пот, потом достал из котомки медный котёл. Передал воспитанникам.
— Сходите за водой, и в бурдюк наберите. Вещи оставьте, но копья с собой возьмите.
Когда мальчишки вернулись, отшельник вязал рогатки из нарубленных заостренных жердей.
— Соберите побольше хвороста, только далеко не отходите, темнеет.
Когда наступила тьма, в булькающем котелке доваривался олений язык и остатки печени. Впереди кольями топорщились рогатки и заготовки для ещё двух костров.
Внизу раздавался слаженный вой собирающейся волчьей стаи.
Девдас достал мясо и разложил на полотне, отпил из котелка бульона.
— Ешьте, спать сегодня не придется.
Вскоре появились хозяева долины, разогнав падальщиков, волки погрызли останки марала и легко догнали охотников по кровавым следам.
Отшельник выглядел спокойным, зажег от горящей ветви два отдаленных костра и теперь неторопливо обжигал на огне конец обтесанного кола.
На освещенное пространство вышел вожак стаи, в глазах горели отсветы костра, сзади темнели силуэты ещё двух крупных хищников, несколько парных желтых точек светились в темноте.
— Сидите — сказал Девдас своим встревоженным воспитанникам, крепко сжимающим копья, не надеясь на слабые луки.
Вышел вперед, держа в одной руке кол, а в другой — горящую головню. Суки попятились к детям, бесстрашный Бхерг пошел к отшельнику, за ним, нарушая приказ, потянулись Радж и Рыба.
Вожак ощерился, Девдас встретил его взгляд и, метко запустив факел, издал родовой клич — неслыханный здесь раскатистый рёв льва. Обожженный хищник испуганно метнулся в темноту, за ним побежала стая.
До ставшей родной пещеры неспешно добирались четыре дня, устраивая длительные дневки, на них, пользуясь отсутствием мух, старались подвялить и подкоптить куски мяса.
На встречу, заполошно лая и радостно крутя хвостом, бросился Коротышка. После того, как разобрались с трофеями, стаскав мясо в ледник и подвесив окорока коптиться над очагом, весь следующий день отдыхали. Девдас только поручил им промыть запачканную шкуру, её повесили шерстью внутрь на перекладину в пещере.
— Пусть повисит несколько дней. Хоть и осень, а на солнце свежеснятую шкуру сушить нельзя — зароговеет, а потом трескаться и ломаться начнёт.
Когда пришел срок, шкуру расстелили на разделочной плите у навеса, содрали мездру заточенными ребрами оленя. Отшельник развел на свежем воздухе костерок, поставив на угли горшок с водой. Принес из ледника мешок с мозгом оленя, развязал и вылил зловонную забродившую массу в горшок.
— Перемешайте, как следует, а как остынет немного, в шкуру втирайте, чтоб хорошо пропиталась, да не морщитесь, для себя стараетесь. Радуйтесь, что не тухлой мочой дубить приходится.
Затем шкуру свернули рулоном и отложили на сутки, чтобы пропиталась в холодке. Потом раскатали на разделочной плите, вытерли остатки жирной вонючей массы мхом.
— А теперь берите ваши боевые шесты, да не те, что в штанах, они ещё не отрасли — посмеялся дед — и раскатывайте шкуру вперед — назад, пока не станет мягкой и гибкой. Потом можете на бревне, где ремни растягивали, её погонять.
Утром мальчишки снова потащили громоздкую шкуру мыться в горной речке. На время занятий она лежала в текучей воде прижатая камнями; когда её отжали, запах, к удивлению Раджа, практически исчез.
Старый отшельник рассмотрел результаты их трудов.
— Давайте её ещё и подкоптим. Выройте яму окружностью с локоть, да в пол локтя глубиной, натаскайте ивовых веток, еловых лап и гнилушек каких — ни будь для дыма.
Пока они готовили дымник, Девдас с помощью пробойника, иглы и ниток из сухожилий наскоро сметал шкуру по бокам и верхней части. Получился корявый мешок. Его закрепили над чадящим костерком, чтобы пропитался дымом, затем, морщась и утирая слёзы, вывернули наизнанку мехом внутрь.
Через седмицу, совместными усилиями Раджу сшили зимнюю одежду. Рубаху мехом внутрь и просторную куртку с капюшоном мехом наружу, а также тёплые пимы, подшитые прочным камусом. Мальчик не любил монотонную, нудную работу, а прокалывание многих сотен отверстий пробойником и сшивание их иглой из птичьей кости, чтобы получился аккуратный шов, это она и есть. На не высказанное неудовольствие воспитанника отшельник ответил так:
— Я не пытаюсь сделать из тебя скорняка или оружейника, к этому нужно иметь склонность и учиться несколько зим. Воин копьём добудет красивую одежду и сапоги, но он должен уметь всё, а самое главное — делать это «всё» основательно, без промедления, но и без не нужной спешки. Так, чтобы это вошло в привычку, а затем в плоть и кровь. Запомни, речь идет о твоей жизни и жизни твоих близких, а в этом не может быть пренебрежения к мелочам … Девдас замолк, вспоминая своё, затем продолжил: — Никогда не пренебрегай простой работой и простыми людьми. Сейчас эти слова кажутся тебе пустым звуком, я сам в твои годы мечтал о подвигах и не слушал глупых стариков. Я надеюсь, что ты вспомнишь их потом, … если сможешь выжить.
Выпал и растаял первый снег. Горностай в белой зимней шкурке брезгливо обходил грязные лужи. Расколов и обтесав под надзором Девдаса лежащие с лета березовые заготовки, парни смастерили себе по паре широких охотничьих лыж. Отмочив в реке, загнули заостренные концы, притянув ремнями. Подклеили камусом, закрепив посредине петли. Пока длилось короткое межсезонье, плели из конского волоса петли для ловушек, готовили распорки под шкуры пушного зверя. По вечерам Рыба мучил флейту, пытаясь выдуть из неё новые мелодии. Старик пошутил:
— Будем для тебя, Рыба, выкуп на невесту собирать. За толстую и красивую много разных шкур попросят. Раджу то, небось, отец уже подыскал.
Внезапно его улыбка погасла, никто до прохождения Посвящения о таких делах не сговаривается. Плохая примета.
Вскоре свинцовые небеса разверзлись обильным снегопадом, снег валил и валил, окрашивая белизной окружающие долины, горы и леса. Мальчишки протаптывали тропинку к речке в привычном утреннем забеге. Подморозило, заискрили на солнце сугробы. Радж удивлялся обилию снега, в степи его обычно выпадало немного и скот, перекочевывая, пасся там круглый год. В крайнем случае, снежный покров в поисках корма разгребали коровы или лошади, а овцы, следуя за ними, подъедали остатки травы.
Очаг из под навеса перенесли в глубь пещеры, вход прикрыли широким кожаным пологом.
— Ну что, пора лыжню тропить. А тебе, Радж, снегоступы осваивать.
Девдас с мальчишками вышел наружу; изо рта при разговоре вылетал парок, под ногами хрустел снег. Одетый в длинную медвежью шубу и мохнатую шапку старик и сам походил на вставшего на задние лапы зверя.
Крепкий мальчик, привыкший много бегать, легко освоил лыжи. Поначалу пришлось немало побродить с отшельником по лесу и предгорьям, изучая следы зверей. Их основные зимние тропы не всегда совпадали с летними. Люди, утюжа лыжами снежные просторы, прокладывали широкую петлю обхода, собаки тыкались носами в звериные метки. Потом принялись ставить ловушки на зверей и птиц — петли и тычки на заячьих тропах. В местах, где они прыгают через препятствия, закрепляли колышки с острыми кремневыми наконечниками, на них ушастые прыгуны насаживались сами, иногда эта же участь постигала и лис, преследующих зайцев.
— Только подальше от пещеры ловушки ставьте, а то наш горностай попадется.
Девдас ещё летом заметил два лисьих логова, теперь в одном из них Коротышка удавил лисовина в шикарной чернобурой шкурке. В отличие от молчаливых сук и Бхерга, он азартно облаивал белок и куниц, загоняя их на деревья и подзывая охотников. Чтоб не портить шкурки, те сбивали зверьков специальными тупыми стрелами с наконечниками из твёрдой сердцевины лиственницы, из пращи мальчишкам редко удавалось сбить верткую белку.
Другое дело крупные глухари или тетерева, собаки часто вспугивали их из снежных ночевок.
На большой поляне, посреди берёзовой рощи, почками которой кормятся зимой косачи, весь снег был утыкан узорами из их четырехпалых следов. По соседству с тетеревами кормились и рябчики, один из них, порскнул из под носа Найды, громко хлопая крыльями, перекувыркнулся в воздухе и пропал в густой кроне ели.
Между деревьями быстро промчался ястреб-тетеревятник, ухватив когтями жалобно пискнувшую зеваку-белку, только что с любопытством глазевшую на охотников. Присев на толстую корявую ветку, несколькими ударами загнутого клюва прикончил трепыхающуюся жертву.
— Не будьте глупыми белками, в лесу внимательно поглядывайте по сторонам — наставительно изрек отшельник.
По подсказке Учителя, установили «пасть» — ловушку из длинных, плотно поставленных и вбитых в снег кольев, заостренных на конце. В центре на неустойчивой жердочке подвязали гроздья подмёрзшей калины, которую набрали поздней осенью в долине. Птица садилась на неё и падала вниз, не имея возможности расправить крылья и взлететь. На следующее утро из этой ловушки забрали четырех тетеревов. Вокруг было полно лисьих следов, но рыжая плутовка не могла сломать колышки и сожрать чужую добычу.