— Неси жир.
Сам принялся снимать с парня одежду, когда расстегнул отворот шубы, в скудном свете очага блеснула золотая гривна, зеленым огоньком моргнул камень на старинном бронзовом амулете. Из-под сброшенной шапки по кошме рассыпались длинные светлые пряди, широко раскрылись васильковые глаза, сзади охнула неслышно подобравшаяся дочка.
— Брысь отсюда!
Раздев догола, принялся растирать докрасна тело жиром, обратив внимание на страшный рваный шрам на спине. Краски постепенно стали возвращаться и на помертвевшее лицо вновь потерявшего сознание парня.
Гепард в углу настороженно наблюдал за пастухом янтарными глазами, но не мешал. Хозяин думал: «Морозец то не сильный, чувствуется уже дыхание весны, но погода ветреная, парень чудом не замерз, повезло, что добрался до жилья».
Укрыл его овчинами, хищник подошел и улегся рядом.
К вечеру второго дня пастух подсадил сына-подростка на коня — гони в селище.
Три дня Раджа, покрытого липким потом ломала трясучая лихоманка, мозжила и вновь открывшаяся, плохо зажившая рана. Мужчины пасли стадо, его отпаивала целебными отварами дочь пастуха, быстро переставшая боятся гепарда. Робко трогала рукою сухой пылающий лоб, разглядывая обметанные жаром губы и темные полукружья под глазами. Ненадолго приходя в себя, юноша вновь впадал в забытьё.
В очередной раз его разбудил пепельный свет хмурого утра из распахнутого полога. Сознание с трудом цеплялось за явь. Перед глазами возникло обрамленное черными волосами девичье лицо, губы раздвинулись в легкой улыбке.
— Как твоя? — спросила на неродной для неё арийской речи.
Надрывно откашлявшись, Радж простуженно просипел в ответ, не узнавая свой голос.
— Похоже, жить буду — и вновь забылся в уже спокойном сне.
Подъехали люди из хозяйской усадьбы, на двух колесницах. Из передней выпрыгнул крепкий парень с утиным носом на длинном лице и порывистыми движениями долговязого тела, спутники его были такие же молодые и тоже будто дерганные. Сразу же начали весело пересмеиваться, толкаться, один тут же справил мелкую нужду, составивший ему компанию коренастый крепыш заржал как лошадь.
Хозяин времянки недовольно морщился. Отец нынешнего архонта был достойный муж, сын же после его смерти совсем распоясался, да и его приятели накручивают друг друга, бахвалятся дурной силой.
Предводитель, звали его Адор, внимательно оглядел красавцев-жеребцов, потом зашел внутрь хибары, глянул и на лежащего в беспамятстве Раджа и оскалившего на гостя пятнистого хищника. Бросил своим людям.
— Приглядите за ним, оружие приберите. Я в Дакшин.
Он помнил, что раньше за этого парня с гепардом Жеребху назначил большую награду.
Пастух же надеялся, что больного чужака заберут в усадьбу. Ему было не по нраву, что дочка заглядывается на незваного гостя. Но теперь ещё хуже — он с сыном целыми днями со стадом, а в его доме будут находиться трое парней с темпераментом стоялых жеребцов.
На высказанную просьбу, Адор рассмеявшись, ответил.
— Сам видишь, плох он. Пускай лежит здесь, а то подохнет дорогой, по морозцу можем и не довести. Что, боишься за честь дочки и жены? Ничё, от них не убудет, а может, и в прибытке окажешься, породу свою улучшишь.
Но глянув в напряженное лицо пастуха, добавил.
— Ладно, не ссы, скажу парням, чтобы не озоровали.
Оставшиеся люди повели себя, как хозяева. Сразу же освежевали прихваченного из стада барана, отдав мясо для готовки хозяйке. Насытившись, вольготно развалились у очага, заняв большую часть и так не просторной хибары. Прежде всего, они обшарили вещи парня, прибрали оружие и уже успели поделить найденное серебро. Небось пленник жаловаться не станет, даже если выживет. Теперь же, сыто рыгая и ковыряясь в зубах, разглядывали светловолосого чужака. Рдеющие угли отбрасывали красные отблески на лица и стены.
Черноволосый усач предложил.
— Надо и гривну с талисманом с него снять. Вряд ли Жеребху его живым оставит.
Невысокий крепыш с широко расставленными глазами на круглом лице, подумав, ответил.
— Не спеши. Аристократы меж собой всегда договорятся. А ответ нам держать.
Третий, смазливый румяный здоровяк, цапнул за ногу старавшуюся прошмыгнуть на выход девушку крепкой рукой.
— Посиди с нами милашка. Хочешь пивка?
Тут пришел в себя Радж, оглядев примолкших парней, с трудом приподнялся. Заметил, что лежит голым, ну, это ерунда, плохо, что оружия под рукой нет.
Откашлявшись, властно произнес.
— Дайте одежду!
Чернявый захохотал.
— Лежи голяком, так сподручней. Если девка закочевряжиться, мы тебя вместо неё приспособим.
Радж бросил взгляд в угол, где валялись его чеботы. Эти болваны, забрав воинскую справу, вряд ли проверили обувь. А там, по старой привычке, метательный нож закреплен. Всё его оружие было обихожено и отменно наточено, к этому его ещё Девдас приучил.
Подвигал покрасневшими и шелушившимися руками, слава дэвам сильно не обморожены. Ноги вроде тоже в порядке, согнулся в притворно сильном припадке кашля.
Третий парень поднялся и поспешил за выскочившей наружу девушкой. Набросился сзади, прижимая к себе, жадно зашарил по груди, другою рукой прикрывая рот, та укусив его мясистую ладонь, вывернулась гибким телом. Глухо заворчала подобравшаяся овчарка. Сдержав влечение плоти, парень коротко хохотнул, опуская руки.
Девушка, отбившись от ухажера, отодвинув полог, снова вошла во времянку, но сразу же, испуганно ойкнув, застыла, увидев бесшумно выступившего из потемок голого светловолосого парня, забрызганного кровью и с чужим дротиком в руке.
В углу сидела, широко раскрыв глаза, мать, в ужасе закрывая рот братишке.
Один из приехавших воинов булькал вскрытым горлом, темная кровь толчками заливала волосатую грудь, второй, цепляясь за жизнь, всхлипывая и сопя, пытался липкими, скользкими пальцами зажать пузырившуюся рану на шее.
Придержав вскочившего гепарда, парень мягко выскользнул за порог, но вскоре вернулся с пустыми руками. Не обращая внимания на хозяев, стал торопливо одеваться, потом забрал своё оружие.
Когда схлынул адреналин, Радж снова почувствовал себя скверно. Надрывно, скрипуче откашлялся, судорожно сглотнул слюну. Пошарив по своим вещам, не нашел денег. Обратился к девушке.
— Забери у них серебро — кивнув на трупы.
Половину найденного оставил хозяевам, коротко бросив — Спрячь.
Выйдя наружу, оглядел оставленную колесницу и пасущихся неподалеку лошадей. По глазам резануло ослепительно ярким, после полумрака времянки, светом. Проморгавшись, отбросил мысль использовать повозку — ему предстоит трудный путь по бездорожью. Не стал отрезать и головы у мертвецов, детское тщеславие покинуло его.
Лежащим неподалеку валуном поломал колеса, надо бы и коней чужих прирезать, но к животным он относился сейчас лучше, чем к людям, пугнул их гепардом — лошади ускакали в степь.
Вернулся в хибару, напившись ещё теплого мясного бульона, набил вареной бараниной наспинный мешок. Не глядя на оставшихся хозяев, наблюдавших за юношей с испуганным почтением, пошагал в сторону восхода в сопровождении пятнистого зверя и ещё по-зимнему мохнатых жеребцов.
Из времянки выскочила с непокрытой головой девушка, провожая взглядом уходящую вдаль свою первую любовь, слезинки катились по смуглым щекам, намачивая зажатую в ладони рукавицу, забытую незнакомцем.
Глава тринадцатая
Жеребху с ближней скарой охотился в степи, с ним были оба сына, Волк и Утар — с пустыми руками вернувшийся из Дажкента. Выслушав марья, Махим признал, что тот действовал верно, бессмысленная гибель его десятка ничего бы не изменила.
Рядом с колесницей скакала на подаренной им белой кобыле-иноходце, прежде принадлежащей Леде, кучерявая наложница Лали с колчаном на поясе и с дротиком в руке. Теперь в разъездах она повсюду таскалась за ним. Камран весело переговаривался с силачом Самадом, недавно приехавшим с юга, парни крепко сдружились в последнее время. Поодаль хмурился Рагин.
Сидящая в колеснице пегая сука подала голос. Махим обернулся — со стороны города быстро приближалась повозка, вскоре признал и возницу — молодой боец его дружины Адор, чья усадьба, принадлежащая ему после недавней гибели отца, располагалась на полтора дня пути к юго-востоку. Тронув поводья, послал лошадей на встречу, остальным сделал знак — оставайтесь на месте.
Подъехав, марья спрыгнул с колесницы, кони в клочьях пены тяжело поводили боками.
Подойдя, коротко поклонился, Жеребху кивнул в ответ, молча ожидая с какими вестями тот прибыл. Внимательно, не перебивая выслушал.
— Значит, светловолосый с пардусом… Кому то ещё о том поведал?
Адор отрицательно мотнул головой.
— Молчи и впредь.
Сняв с руки серебряный браслет, протянул воину. «Значит, всё-таки не прервался ещё род Симхи».
— Он один в зимовье лежит?
Парень самодовольно улыбнулся.
— Трех бойцов оставил с ним, никуда не денется.
Жеребху задумался. «Если Скорпион хорошо мальчишку выучил, то, скорее всего они уже мертвы». Вслух же сказал, глядя на густеющий мрак на горизонте, там ворочались грязно-серые, лохматые тучи.
— Завтра с утра своих людей пошлю.
Повернувшись к ближникам, махнул рукой в сторону Дакшина.
Вечером Махим вспоминал последнюю встречу с Симхой, не на мокром косогоре при блеске молний, а в день, когда тот вернул ему сына. Обыденно, не требуя ничего взамен.
«Ворангов, как и степняков, мы считаем дикарями, но воинов, да и мужчин, они растить умеют.
Вот и его сына Яра воспитал, как надо — молчалив, почтителен без подобострастия, уже сейчас неплохо владеет луком и копьем».
После возвращения сына Жеребху держал его при себе, чтобы вновь привык к отцу и семье, но в бой не пускал. Рано ещё, всего тринадцать лет.
Гибель вождя ворангов, хоть тот и не показывал вида, сильно опечалила младшего сына. Ходит постоянно смурной, будто в воду опущенный.