иный миф» привезли на американский континент белые колонизаторы задолго до Колумба.
В славянской мифологии Огненный крылатый змей являлся по ночам к вдовушкам. Согласно преданиям, влетая через печную трубу в избу, рассыпавшись искрами, он превращался в несказанного красавца, перед чарами которого вдовушка не могла устоять. Нередко огненный змей принимал облик покойного мужа, соблазняя вдову. Очевидно, соблазненная змеем женщина рождает змея в человеческом облике. По крайней мере, об этом свидетельствует предание о Змее Огненном Волке. Этот персонаж рождается от порочной связи женщины и змея «в «рубашке» из «волчьей шерсти». Он обладает с рождения удивительной способностью превращаться в Волкодлака, волка, птицу и других животных. Здесь мы видим некий эрзац того же самого дракона. Древнерусское предание о Всеславе, князе полоцком (XI в.), и персонаж сербского эпоса – Огненный Вук, – очевидно, восходят к единому общеславянскому мифу о чудесном герое змее-волке. Князь Полоцкий мог сам превращаться в волка и мог превращать в волков свою дружину, и в таком облике он и его дружина совершали разбойничьи набеги на русские селения, разоряя их, и похищали молодых девушек. Недаром змей в старинных русских говорах называется «хитник» – от слова похищать. Своего рода ремейк этих легенд мы видим в русской сказке «Об Иване-царевиче, жар-птице и сером волке». Серый волк, съевший коня Ивана-царевича, сам становится его конем. Мало того, он выкрадывает для него королевну Елену Прекрасную. При этом серый волк постоянно обращается то в коня златогривого, то в саму Елену Прекрасную и обманывает этим злого царя. В конце концов серый волк оживляет убитого своими братьями и порубленного на куски Ивана-царевича и возвращает ему отнятую жизнь, жар-птицу и Елену Прекрасную. Несомненно, что этот персонаж – серый волк – восходит к еще более древнему персонажу – огненному змею, хозяину загробного мира.
Весьма любопытная народная сказка дошла до нашего времени. Ее приводит Афанасьев. В ней отсутствует прямолинейность и рисуется неоднозначный образ змея. В ней связь змея с красавицей изображается не как насилие с его стороны, а как измена женщины своему материнскому долгу.
Жили-были мать да сын. До семи лет сын грудь у матери сосал и вырос могучим богатырем. Отправился богатырь жилище себе и матери искать. Вот нашел он прекрасный замок, очистил его от змеев и поселился в нем вместе с матерью. Однажды спустилась мать в глубокий погреб. Видит – в нем огромный змей на цепях висит. Говорит змей ласково матери богатыря: «Не бойся меня, красавица, я тебя замуж возьму, только дай мне испить водицы колодезной!» И привиделся змей матери таким красавцем, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Подалась искушению мать богатыря, дала змею водицы испить. Он, испив, почуял в себе силу превеликую и порвал все цепи, ее связывающие. Стала мать богатыря к змею в глубокий подвал захаживать, когда ее сын на охоте бывал. Вместе они и порешили, как богатыря извести. По совету змея, посылает мать своего сына за живой водицей. Должен сын матери принести поросенка от дикой свиньи, птицу волшебную и яблочки наливные молодильные. Совершая эти подвиги богатырские, путешествуя в далекие страны, подвергает богатырь себя смертельной опасности, но делает все так, как мать его велит. Помогает ему красная девица Неделька. Вот вернулся он назад и принес матери то, что просила; лишь только воду живую и птицу волшебную прозорливая Неделька тайком подменила на обычную воду и обычную птицу. Тут мать своего сына шелковой нитью обвязала и змея лютого из подвала выпустила. Убили они богатыря, сердце его вынули и себе оставили, а тело его мертвое на куски изрубили и привязали к коню богатырскому; коня того на волю выпустили: беги куда знаешь с мертвым хозяином. Конь прибежал с мертвым хозяином к Недельке. Неделька смочила тело живой водой, срослись все члены богатырские и ожил богатырь. Но чует он, что сердце не бьется в его груди. Неделька и говорит ему: «Сердце твое у матери твоей хранится, что со змеем живет. Обрядись в лохмотья, измажь лицо сажей и иди к ним во дворец, поиграй на гусельках на их свадьбе, а в награду сердце свое богатырское потребуй!» Так и сделал богатырь. Обрядился он в платье нищенское, измазал лицо сажей, взял гусельки и под видом бродячего музыканта пришел во дворец на свадьбе змеиной играть. Мать и змей его и не признали. Пили они и веселились, под его музыку три дня плясали, не переставая, так устали, что мочи нет; а ноги сами в пляс пускаются, не слушаются. А богатырь, знай себе, играет, не переставая. Взмолились тут мать со змеем, просят перестать играть. А богатырь в награду сердце свое требует. Отдали ему его сердце. Взял он его и пошел со двора. Пришел он к Недельке. А та птицу волшебную выпустила из клетки; взяла та птица в клюв сердце богатырское и вставила его в грудь богатырскую. Забилось оно в тот же миг.
«Пойди теперь во дворец и убей змея злосчастного!» – говорит богатырю Неделька. Взял богатырь меч и пошел во дворец. Вошел он в палаты прекрасные, увидел свою мать на ложе со змеем лютым. Отсек он змею голову без сожаления. Однако тут мать узнала его и начала просить пощады у сына, слезами обливаясь. Дрогнула рука богатырская. В груди бьется сердце ретивое молодецкое; не может богатырь руку на мать родную поднять. Вышел он с матерью в поле и говорит ей: «Становись, матушка, рядом со мной, пусть меч сам найдет виноватого!» При этих словах он метнул меч свой в Небо над головой своей. Мать же близко-близко к сыну прижалась, обняла его руками крепко-крепко. Меч назад полетел, острым лезвием сверкнул и мимо головы молодецкой пронесся, и срубил он слету матери его голову.
В этой сказке мы, несомненно, видим древнейшие мотивы, которые восходят к древнему индоевропейскому культу змея.
Похожее предание о сыне-богатыре и матери его, изменившей со змеем, мы встречаем и в старинной черногорской песне. Эту песню приводит А. Н. Афанасьев в своей книге «Древо жизни». Однако вместо змея мать богатыря встречается с царем дивов. Семьдесят дивов жили на высокой горе в студеной пещере. Богатырь Йован всех перебил, а вот самый главный из дивов успел скрыться. Он вошел в доверие к матери богатыря и ласковыми речами очаровал ее. Хитрая мать связала своего сына тетивой и передала своему любезному диву на съедение. Змей выколол глаза богатырю, но есть не стал. Слепой богатырь был исцелен горной вилой, которая сотворила ему два новых всевидящих глаза. Весьма интересно, что у сербов див – это злой великан, а у болгар дивом называют бурный вихрь. Вероятно, это имя восходит к древнему индоевропейскому имени бога Дьяус. Это божество у индоариев означало сияющее, дневное Небо. Чаще всего Дьяус упоминается в связке с Притхиви – «матерью-землей». Некогда они были слиты воедино, но затем по закону Варуны были разъединены. Этот космологический акт означал создание Вселенной из единого целого.
Как дивы из хороших богов превратились в плохих дэвов-демонов
А. Н. Афанасьев отождествляет дивов с русскими Змеями Горынычами. В своей книге «Древо жизни» он пишет: «Старинные русские памятники говорят о поклонении богу Диву. И если в этом свидетельстве вероятнее видеть указание на светлое небесное божество, то все-таки не может быть сомнения, что уже в отдаленной древности со словом „дивы“ связывалось понятие о драконах и великанах туч». И в самом деле, в «Слове о полку Игореве» сохранилось упоминание о Диве: «Див кличет вверху древа», затем он спускается вниз, говорится, что «уже врезался див на землю». Русское слово «диво» означало чудо, чудище, в русских сказках оно отождествляется с Морским чудом – Морским царем, владыкой вод и туч. Встречается также «Лесное чудо» – леший. Афанасьев считал, что от слов «дивокий», «Дивий» было образовано прилагательное «дикий». Первоначально это слово означало «небесный», находящийся под открытым небом. Позднее к нему добавилось этическое и нравственное значение – «невоздержанный». Вероятно, это произошло уже после того, как предки славян перешли от кочевого образа жизни к оседлому. У древних индоевропейцев-пастухов, кочевавших вместе со своими стадами под открытым небом на просторах степей, Див означал бога Неба. В южнославянском тексте «Хождение Богородицы по мукам» упоминается «Дыево служение», которое является олицетворением языческого культа божества Неба. К этому предположению ведет и упоминание Дыя в трех средневековых новгородских надписях, выполненных тайнописью. Специалисты не исключают, что имя Дый означало искаженное имя древнего божества Див.
Тождество «дивов» прослеживается и с «девами». В индоарийской мифологии имя «дева» означает «божество»; у иранцев «дэвы», благодаря реформе Зороастра, становятся «демонами», противостоящими благим духам «ахурам»; очевидно, отсюда возникло имя главного бога авестийского пантеона Ахурамазды. Против дэвов направлена в частности «антидэвовская надпись» Ксеркса, иранского царя V века до н. э., который уничтожил святилище дэвов и насадил культ Ахурамазды. В этом смысле Ксеркс явился предтечей князя Владимира Красно Солнышко, который уничтожил языческие идолы на Лысой горе в Киеве и своим указом повелел служить русичам новым богам.
Среднеиранский «Кодекс против дэвов» – это собрание свода законов и религиозных предписаний, направленных против дэвов. Они объявляются порождением «злой мысли, лжи» и служат Ахриману – «дьяволу». Дэвов бесчисленное множество; легендарные иранские цари и богатыри выступают как дэвоборцы. Главным дэвоборцем выступает Руслам. Согласно фрагменту древнего согдийского сочинения V века, Рустам осадил дэвов в их городе. Дэвы предприняли вылазку, решив погибнуть в открытом бою. Вот как описывается эта вылазка: «Многие взобравшиеся на колесницы, многие на слонах, многие на свиньях, многие на лисицах, многие на собаках, многие на змеях и ящерицах, многие шли летая, как коршуны, а также многие шли перевернутыми вниз головой и ногами кверху…, они подняли дождь, снег, град и сильный гром; они издавали вопли; испускали огонь, пламя и дым». Но, несмотря на все их ухищрения, Рустам одолел их всех.