Подобные ритуалы, согласно летописным и мифологическим источникам, совершались у священного камня в древности у индоевропейцев. Это соответствует ритуалу принесения в жертву белого коня у индоариев. Очень может быть, что у скифов и славян существовал обычай принесения в жертву белого коня в день летнего солнцестояния на Лысой горе подле жертвенника. У балтийских славян праздник летнего солнцеворота назывался Лиго и сопровождался почитанием Солнца и всеобщим весельем, а также просьбами, обращенными к богам, о плодородии и охране скота от напастей и злых духов.
В скандинавской мифологии существовал Бальдр, юный бог из асов, который был связан с культом Солнца. Он как Солнце — ясен, светел и благостен. Его белые ресницы сравниваются со священными растениями. Однако Бальдру с некоторых пор стали сниться зловещие сны, что он скоро умрет. Узнав об этом, остальные боги решили оградить солнечного бога от напастей. Один отправляется в царство мертвых, чтобы узнать судьбу Бальдра. Там он узнает от разбуженной им от вечного сна провидицы вёльвы, что Бальдр скоро умрет. Тогда боги решили взять клятву со всех существ и вещей на земле, что они не причинят вреда солнцеликому Бальдру. И лишь прут омелы такой клятвы не дал. Боги же веселятся и ликуют, они развлекаются тем, что стреляют из лука в Бальдра, и он уклоняется от всех стрел, летящих в него.
И тут злокозненный бог Локи подсовывает одному из богов стрелу, изготовленную из прута омелы. Эта стрела и поражает Бальдра в самое сердце. Боги переносят тело Бальдра к морю и кладут на ладью, затем убивают белого коня Бальдра и тоже переносят на эту ладью. Затем умирает от горя супруга Бальдра, и ее также кладут на ладью. После чего боги поджигают ладью, отпихнув ее от берега. После чего брат Бальдра Хермод на волшебном коне Одина отправляется в царство смерти, дабы вызволить из него своего брата. Хозяйка страны мертвых Хель готова отпустить Бальдра с условием, что его будут оплакивать все на земле. Все боги плачут. Однако злокозненный Локи радуется, и Бальдр остается в царстве смерти.
В этой древней скандинавской легенде, быть может, отразились мотивы, связанные с почитанием и нечаянным убийством солнечного божества, а также с его последующим возрождением к жизни. Эти мотивы мы встречаем не только в мифологиях славян и причерноморских скифов, а также и в древневосточных мифах, связанным с культом плодородия. Не исключено, что подобные мифологемы были в ходу и у сибирских скифов, почитавших «оленные камни». Опираясь на эти мифологемы, можно понять и предназначение самих «оленных камней». Быть может, они изображают лик солнечного бога?
Интересно и то, что на реке Юстыд в Горном Алтае археологами был раскопан сложный комплекс, включавший в себя более тридцати «оленных камней». В расположенных вокруг них кольцевых выкладках были обнаружены следы кострищ и прожженные кости, что дополнительно указывает на культовый характер этого и подобных комплексов, связанных с местами жертвоприношений.
Кто знает, быть может, гигантская каменная голова, обращенная лицом на восток, символизирует солнечного бога, а жертвоприношение коня подле нее является постоянно воспроизводимым мифом о ритуальной, неотвратимой гибели солнечного божества с последующим воскрешением.
Минусинские стелы также исполнены намеками на древние индоевропейские мифологемы, связанные с культом плодородия. Так, на вершине минусинских стел обычно располагается женская фигура с чашей, которая является праобразом тюркских «каменных баб». Более мелкие сидящие фигуры расположены по боковым сторонам стел. Вместе фигуры образуют как бы незамкнутый круг.
Весьма интересно было бы хотя бы ретроспективно рассмотреть дальнейшее развитие и трансформацию культовых стел, когда на смену бронзовому веку Южной Сибири приходит железный век. Племена, населяющие Минусинскую котловину, продолжают традицию изготовления антропоморфных и зооморфных изваяний, являющихся составной частью поминальных комплексов. Вероятно, определенное культовое значение отводилось и знаменитым таштыкским маскам.
В таштыкское время (II век до н. э. — V век н. э.) появляется традиция изготовления погребальных масок. Эти маски, вероятно, занимают промежуточное положение между монументальным изображением умирающего и воскресающего бога и изображением реальных умерших царей, военачальников. Маски уже несут утилитарную роль; они призваны увековечить образ почившего. Через какое-то время такая маска трансформируется в «глиняную голову», соотносимую с круглой скульптурой или бюстом.
Подобная «глиняная голова» была найдена на территории кургана номер 6 Шестаковского могильника в Кемеровской области, который датируется I веком до н. э. По реконструкции А.Н. Мартынова, эта голова принадлежала манекену, олицетворявшему покойного. Сооружение погребального комплекса происходило так — посреди будущего кургана делалась площадка из обожженной глины, окруженная земляным валом с входом с южной стороны. Здесь выставлялись манекены умерших в полный рост или в сидячем положении. В центре кургана возводилась крыша из бересты. В этом родовом склепе помещались изображения умерших людей, при этом прах умерших, вероятно, сжигался. Через какое-то время вес сооружение предавалось огню.
В связи с этим возникают любопытные параллели с последним пристанищем почившего в 210 году до н. э. императора Китая Цинь Шихуанди. В колоссальной гробнице императора в 1975 году китайскими археологами была обнаружена целая армия глиняных воинов с колесницами и конями, призванных защитить своего правителя на том свете. Если деревянные части колесниц истлели за давностью лет, то глиняные фигуры воинов и коней рядами шествуют в подземельях гробницы до сих пор. Воины и кони искусно вылеплены из глины, а воинские доспехи и оружие отлиты из бронзы. Масштаб воинства впечатляет — только одних солдат в полный человеческий рост, с индивидуальными чертами лица вылеплено свыше 7 тысяч. Воины обращены лицом на север. Именно туда, откуда могла исходить постоянная угроза империи. Китайский император за время своего правления повелел укрепить северные рубежи империи Цинь дополнительным возведением «китайских стен». Вероятно, это помогло оградить империю от вторжения северных кочевников.
Можно предполагать, что традиция изготовления глиняных фигур умерших в то время была широко распространена и за пределами Китая. Быть может, таштыкские племена принесли ее с юга на территорию Южной Сибири. Нельзя исключать и обратное влияние — с севера на юг.
О чем думал богатырь, глядя на камень
Если иметь в виду, что каменный столб или плита, врытая в землю, обращена лицевой стороной к востоку, то надо думать, что царевич или богатырь, стоящий в раздумье перед этим камнем, обращен лицом на запад. Таким образом, у нас появляется линия — Восток — Запад, соответствующая расположению Великой евразийской степи. Та сторона, откуда восходит солнце, ассоциируется с вечной молодостью и возрождением, а та сторона, где заходит солнце, ассоциируется со смертью и подземным миром. Понятно в связи с этим, что Европа ассоциировалась на Востоке с преисподней, куда, однако, бесстрашный богатырь направляет своего коня. Двум смертям не бывать!
Походы в Западную Европу, особенно лесную ее часть, поначалу могли ассоциироваться у европеоидов с путешествием в страну смерти. И в самом деле, леса Европы еще в неолите были населены племенами, враждебными индоевропейцам. По оценке М.М. Герасимова, там обитали дравидоиды, лапоноиды, потомки кроманьонцев, а также смешанные в расовом отношении племена и пришлые монголоиды. И это при том, что сами лапоноиды уже являлись, по-видимому, метисами между древними палеоевропейцами и монголоидами. Дравидоиды по определению своему являются переходной расой между экваториалами и европеоидами. И в самом деле, по реконструкции Герасимова, негроидный элемент в лесной зоне Европы в неолите ощущается еще довольно явно.
На колесницах в леса не въедешь. Да и врага не увидишь издали, как они привыкли в степи. И не всякий конь приучен по лесу шастать, яко волк или медведь. От выпущенной стрелы и от кинутого копья можно спрятаться-схорониться за деревьями. В общем, воевать на просторах степи — это совсем не то, что в лесу, тем более в труднопроходимом лесу. Вот почему лесная Европа ассоциировалась у европеоидов с царством смерти: и коня потеряешь, и сам пропадешь. Сгинешь, если не в болотах, то от рук и зубов злокозненных местных лесных великанов-каннибалов, с коими, вероятно, ассоциировались «последние из могикан» — высокорослые кроманьонцы. Легенд о великанах-людоедах в европейском фольклоре предостаточно. Быть может, низкорослые лапоноиды отождествлялись с добрыми карликами и гномами, кто знает…
Былинный богатырь, если «сворачивал направо» от степной сибирской «магистрали», также рисковал очутиться в зоне непроходимой тайги, изобилующей болотами. Если богатырь «сворачивал налево», то он оказывался в условиях труднопроходимых гор, через которые, быть может, и удалось бы ему перебраться, но коня своего он тОчно бы там потерял. Поэтому единственный приемлемый путь для мифологического богатыря — это миграция по бескрайним просторам евразийской степи. Евразийцы гнали свои бесчисленные стада: то на восход солнца, то на закат. И всюду в этой степи были разбросаны молитвенные «оленные камни», у которых евразийцы могли исполнить древний обряд и попросить у богов покровительства и защиты.
Весьма интересно, что «оленные камни» довольно часто сочетаются на Алтае с керексурами-курганами. Само слово «керексуры», вероятно, указывает на связь с солнечным культом. Быть может, оно родственно и имени древнеславянского божества солнца Хорса. Это слово сохранилось в монгольских языках: «хэрэгсуур», оно обозначает небольшой каменный курган, высотой от 30–40 сантиметров до 1,5–2 метров. Эти небольшие курганы, как правило, окаймляют круглые или квадратные оградки из камней.
Керексуры встречаются и поныне на Алтае, Туве, Монголии, Забайкалье, Бурятии и Читинской области. Например, в бассейне реки Юстыд на Алтае то здесь, то там на склонах сопок встречаются керексуры, наполовину заросшие травой. От рукотворного каменного пирамидального основания во все стороны разбегаются выложенные из камней лучи, которые упираются в каменные круглые оградки. Керексуры сопровождают небольшие жертвенники. Именно поэтому некоторые археологи считают керексуры своего рода «храмами Солнца» под открытым небом. У керексуров стоят в немом почте