"Покажи мне, как ты горишь, Лиаааат, покажи мне…смотри мне в глаза и гори…"
И я забываю кто она, погружаясь в этот дикий голодный взгляд, как и пальцами в ее тело, дергаясь и потираясь членом о ее ногу, чувствуя приближение и собственной развязки. В моих руках самая красивая женщина из всех, что я когда-либо видел и держал в объятиях. И мне по хрен сейчас, кто она такая. Я хочу ее крики. Я хочу видеть, как она извивается в припадке наслаждения. Высокомерная госпожа в руках раба в ошейнике, прикованного к стене и все же поработившего в этот момент ее тело. И это лишь первая ступень… я хочу поработить и ее душу.
***
Я смотрела на его напряженное лицо, на крепко сжатые челюсти, на оранжевый огонь, поглотивший даже зрачки, и чувствовала, как меня сжигает точно такой же. Я слышала его голос…точнее, его мысли, где-то глубоко внутри себя, но не могла отозваться. Ни одного слова в ответ. Ни одной связной мысли. Только рваные стоны…только закушенная до крови губа…только ощущение пламени на каждом миллиметре кожи. Вздрагивая от резких толчков, широко открытым ртом глотая воздух, до крови впиваться в его предплечье когтями.
Всхлипнуть, когда выскользнул наружу, и удовлетворенно выдохнуть, ощутив, как его влажные пальцы продолжают ожесточенно ласкать между ног.
Дрожь….она поднимается снизу вверх, цепляя живот, заставляя сжиматься соски, от нее перехватывает в горле и становится трудно дышать. И я тянусь к его рту, чтобы сделать очередной вдох со вкусом этих губ. Уткнувшись головой в его шею, слыша, как хаотично бьется его сердце, как бешено и рвано поднимается и опускается его грудь, не суметь сдержать очередного всхлипа. Цепляться за его руки, подаваясь бедрами навстречу его пальцам, чувствуя, как пламя изнутри рвется наружу, слыша его оглушительный треск…чувствуя, как лижут огненные щупальца кости. Еще и еще. Взвиваясь в адском танце. Обвивая мое тело, сковывая руки, дрожащие ноги…Адское пекло. И взрыв. Мощный. Оглушительный. Ослепительный. Впиться в его плечо зубами, чтобы не закричать, расщепляясь на атомы дичайшего наслаждения. Со слезами на глазах вонзаться в его плечи когтями, ощущая, как колотит от бешеного удовольствия тело.
Прижимаясь к нему, чтобы не показать те самые слезы на глазах, и понимая, что слишком слабая сейчас, слишком открытая для него во всех смыслах, чтобы суметь скрыть их.
***
Бешеный взрыв. Огненные языки пламени взметнулись на дне ее зрачков, прежде чем она запрокинула голову, извиваясь в моих руках и начиная ритмично сокращаться вокруг моего пальца, и у меня по телу пот градом потек, закипая на воспаленной коже, разодранной ее коготками. Уткнулась лицом мне в шею, а я видеть хочу. Глаза ее, губы. За волосы резко к себе и застонал от того, как блестят слезы и дрожат на ресницах. Ошеломленная оргазмом маленькая демоница. Не было у нее никого…и оргазма тоже никогда не было. А если и был, то точно в гордом одиночестве. И меня это адски завело. До исступления.
Сильнее прижимаюсь к ее ноге, стискивая дрожащее тело жадными руками, вдираясь языком в приоткрытый рот Лиат снова. Толчками пальцев собирая ее сокращения и так же потираясь каменной плотью о ее бедро. Вниз и вверх. Представляя, как беру ее, как вхожу в это бронзовое тело под гортанный крик и слезы. Зажал пальцами ее затылок еще сильнее, не давая отстраниться, двигаясь быстрее и быстрее, со свистом выдыхая горящий воздух, не вынимая пальцев из ее тела, глядя застывшим взглядом на острый сосок, бесстыдно и маняще выпирающий рядом со сдернутой в сторону белой материей. Наклонился и обхватил его губами, всасывая в себя, пока самого не взорвало с такой силой, что я зарычал оглушительно громко, снова обрушиваясь на ее рот, чтобы вдохнула этот рев наслаждения, дергаясь в конвульсиях бешеного по своей силе оргазма, выплескиваясь семенем на ее белоснежное платье, гремя цепями и раздирая горло железом ошейника, сильно прижимая ее к себе. Пока не затихли огненные кольца наслаждения, я терзал ее губы. А потом сдернул цепь с ее горла окончательно, жадно целуя отметины и синяки, и отпрянул, глядя в полупьяные глаза своей хозяйки, вытаскивая из нее блестящие пальцы. Облизал, продолжая смотреть.
— Явь всегда намного слаще фантазий, Госпожа-а-а-а…и я все же доставил тебе наслаждение. Тебе — свободной Высшей. Я — висящий на цепи твой раб.
«А в следующий раз я тебя отымею, и ты сама меня об этом попросишь».
***
Отпрянула от него, резко отворачиваясь, чтобы сделать глубокий вдох, чтобы унять дрожь, которая теперь поднималась изнутри, к горлу. К горлу, которое он целовал так…по-особенному. Так, будто сожалея о тех ожогах, что остались, и я ощущала их…И это было гораздо чувственнее, гораздо эротичнее всего остального. Это заставило в тот момент замереть и смотреть на стену темницы за его спиной, ощущая, как заколотило от наслаждения чувствовать его губы на своей шее…после всего. Разве можно ощущать иллюзию? Не смотреть, а касаться ее пальцами, кожей? Задыхаться от того, как осторожно и в то же время алчно касается она сама?
И едва не рассмеяться горько над своей же глупостью, когда она рассыпалась на осколки черного хрусталя прямо под ноги. Осколки его слов, окрашенные тоном его самоуверенного превосходства, чисто мужского превосходства. Медленно выдохнув, повернуться к нему лицом, поправляя платье на груди, проворачивая складки ткани в больших серебряных кольцах, удерживающих его на плечах, стараясь не коснуться того места, которое он испачкал своим семенем. Не покраснеть, вспомнив, как всего мгновение назад лихорадочно прижимала его к себе ладонями, испытывая странное чувство триумфа, пока он выплескивался на мое бедро.
Подняла голову к его лицу, отмечая про себя, что с него кто-то словно стер все следы того бешеного возбуждения и напряжения, что были лишь минуту назад, вернув такую привычную уже усмешку на его губы.
— Доставил, — поднимая руки и поправляя волосы, с которых он безжалостно сорвал заколку, распуская, — как может доставить любой мужчина любой женщине.
Отвернувшись от него, громко позвать Эйнстрема, закидывая волосы вперед, прикрывая ими следы ожогов. Друг, наверняка, почувствует запах секса, плотным покрывалом осевший на стенах его камеры…но сейчас меня это совершенно не заботило. Повернулась к двери, дождавшись, когда Эйнстрем войдет внутрь и, пройдя несколько шагов, резко остановится, широко распахнутыми глазами глядя в мою сторону. Плевать. В его преданности я была уверена на сто процентов. Как и он в том, что ничего, кроме дружбы, я к нему не чувствовала. Эйнстрем перевел взгляд на Ариса, стоявшего сзади меня, и его губы поджались, а во взгляде растекся жидкий азот.
«Как может доставить мне любой другой мужчина, раб, висящий на цепи».
Вместо прощания. Беззвучно, зная, что инкуб, и только он, обязательно услышит.
***
— Ты не можешь отказать мне в этой маленькой просьбе!
Тирана разъяренной кошкой кружила передо мной, недовольно посматривая на бокал с чентьемом в моих руках.
— В конце концов, не так-то часто я что-то прошу у тебя! Всего на одну ночь. Дьявол, Лиат, я заплачу любые деньги.
— Я с готовностью заплачу тебе вдвое больше, если ты перестанешь надоедать мне этим предложением.
Я отпила из бокала, стараясь не скривиться. Слишком крепкий. Но именно то, что мне нужно сейчас. Что-то настолько крепкое, что позволит думать отстраненно, что позволит не сорвать зло на демонице, недовольно сложившей руки на своей высокой груди. Зажмурилась, чтобы прогнать непрошеную картинку, вспыхнувшую в голове. На ней Тирана с откинутой назад головой и закатывающимися глазами, прижимает к обнаженной груди черноволосого мужчину, исступленно посасывающего ярко-алый сосок.
Распахнуть глаза, чтобы не успеть увидеть лицо обернувшегося мужчины. Того, кого она хотела у меня «одолжить». Умоляла снова отдать в ее личное пользование. А мне хотелось впиться в ее прекрасное лицо ногтями за то, что смела просить об этом. О нем.
— Лиат!
— Тирана?
— Я обещаю, что ЭТОГО парня верну тебе в целости и сохранности.
— Я сказала нет.
Взмахнуть рукой, заставляя ее захлопнуть идеально очерченный рот и стиснуть зубы. И очередной непрошенной мыслью: как бы он отнесся к подобному? Ему понравилось бы быть использованным таким способом? Быть использованным ею? Такой красивой и уверенной в том, чего хочет? И внутри тихим голосом — нет. Слишком гордый, чтобы получать удовольствие от подобного унижения. Почему-то не сомневалась, Арис бы с радостью отымел эту демоницу, и не только ее, но только по собственной инициативе.
— Ты собираешься отправить его на каменоломню, но не хочешь отдать его в услужение мне даже на ночь, Лиат? Что такого особенного в этом рабе?
— Абсолютно ничего, дорогая. Я собираюсь наказать непослушного раба, а не поощрить за плохое поведение ночью с тобой. И на этом разговор окончен.
Снова пригубить огненного напитка, удовлетворенно закрывая глаза и слушая, как захлопывается дверь моей спальни, ощущая, как опаляет горечь чентьема внутренности. То, что нужно, чтобы не ощущать чувство вины за то, что я собиралась сделать. Да, я собиралась отправить его на каменоломню. Куда угодно, но подальше от себя. Подальше от чувства омерзения к самой себе. Отвращения за то, что позволила ему понять, какой властью надо мной он может обладать. Не к нему. К себе. За то, что на следующее утро снова спустилась в темницу…и смогла остановиться только возле двери и не войти. Не позволить ему унизить себя еще больше. Да, я освобожу его от боев и заставлю исчезнуть из поля своего зрения…и из своих мыслей.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. Лиат
— У моей девочки такие красивые волосы, — мама проводит гребнем по моим волосам, а я закрываю глаза, откидывая назад голову и растворяясь в ощущениях ее нежных прикосновений.
— Это у тебя красивые, мам. А у меня…обычные.
Ее мягкий смех вызывает ответную улыбку. Она наклоняется и целует меня в макушку, отстраняясь и снова принимаясь за работу.
— Знаешь, мам, а я ведь лет до четырнадцати верила, что мои волосы со временем поменяют цвет. Я загадывала это желание накануне каждого дня рождения, а на утро так боялась подойти к зеркалу и разочароваться. Поэтому я просто лежала в своей постели, стиснув руки в кулаки, и ждала, пока ты и отец зайдете меня поцеловать. И по отсутствию изумления на ваших лицах с тоской понимала, что мое желание не исполнилось.