И сейчас меня пробирала дрожь нетерпения. Я стискивала все сильнее пальцы, чтобы подавить ее, понимая, что нужна здесь и сейчас. Что попасть в плен означает позволить эльфам выиграть войну. Стоит остроухим заполучить в свои лапы принцессу Мендемая, и Ашу выдвинут самые жесткие условия. И я не имела права ставить его перед выбором того, кем он является: правителем или отцом. Не имела права, потому что подсознательно понимала, какой выбор он все же сделает. А я себе подобных последствий не прощу.
— Сколько воинов мы потеряли?
Взгляд Ахерона тяжелеет, и я пытаюсь подавить желание обхватить свои плечи руками. Вокруг нас огонь, и смерть ходит, откинув свой изношенный дырявый капюшон и демонстрируя всем уродливое обугленное, выжженное языками пламени лицо, а мне холодно. Мне сейчас дико холодно, потому что цифры, которые называет мой военачальник, пугают.
— Ты говорил, что отсюда есть подземный ход, Ахерон? Разве вы не отправили отряд воинов по нему, чтобы зашли с тыла в лагерь эльфов?
— В первый же день. Они узнали про него и пустили огонь по этому ходу.
Закрываю глаза, сглатывая ком в горле. Мои воины. Они знали, что идут на смерть… такая жестокая и бессмысленная смерть…теперь я знала, что испытывал в этот момент каждый из них.
— Естественно, мы устроим в память о каждом воине достойную церемонию прощания с ним…
Эйнстрем, шагнул ко мне, не отрывая взгляда. Он внимательно сканирует мое состояние, говорит настолько очевидные и незначительные сейчас вещи, он пытается успокоить меня, а мне хочется, чтобы замолчал. Мне хочется слышать совершенно другие слова. Не глупые, ничего не значащие фразы, а реальный план действий.
— У нас заканчивается питьевая вода и еда. Совсем скоро бессмертные сорвутся с цепей и начнут есть людей.
— Значит, это их судьба.
Ахерон пожимает плечами.
— В любом случае, они умрут — не став едой, так будучи игрушками эльфов.
— Или же во время сражения. Они слишком слабы, чтобы придавать важность их жизни.
Упрек в его голосе. Я знала, что Эйнстрем не простит мне моей «глупости» с ребенком.
— А чем твоя жизнь ценнее, чем их жизни?
Он прищурился, отходя назад и бросая недовольный взгляд за мою спину. Туда, где все это время молча стоял инкуб. Моему другу не нравится, что я позволяю себе такое отношение на глазах у пленного гладиатора.
— Смешной вопрос, моя Госпожа.
— Не думаю. Да, мы сильнее. Да, мы можем просто убить их взмахом руки или же съесть…но я спросила тебя не про силу, а про ценность? Почему вы, все вы, считаете, что ваши жизни важнее жизней этих смертных? То, что они рабы, не означает, что они не испытывают боли, — невольно вздрогнула, во мне еще кипят последние капли боли того мальчика, — или менее достойны жить, чем вы или я. И я не позволю использовать их как еду или как пушечное мясо.
— В таком случае, — военачальник сжимает сильными пальцами край стола, на который опирается всем телом, — возможно, у вас есть план действий?
Ублюдок. Знает, что пока мне нечего сказать. Отошла к окну, глядя, как продолжает гореть территория цитадели. Никогда не думала, что возненавижу огонь. Огонь, который ассоциировался у меня с отцом.
«Используй нас.»
Вздрогнула, услышав голос Ариса в своей голове. Посмотрела на него и застыла, увидев яростную решимость на его лице. В его глазах, невыносимо глубоких, беснуются оранжевые вихри гнева.
«Нет.»
«Поверь мне. Освободи нас СЕЙЧАС. Мы будем сражаться за тебя.»
«Демон лжи…как мне поверить тебе?»
Стиснул челюсти, на мгновение показалось, что мои слова задели его.
«Я не собираюсь ни умирать, ни снова попадать в плен к этим тварям. Поверь мне, принцесса. Призови на помощь гладиаторов. Сражаться и умирать — это то, что мы умеем лучше всего».
Отвернулась к окну, пытаясь собрать мысли воедино, отстраненно глядя на бардак, творившийся внизу. Словно сама Преисподняя открыла одну из своих дверей для всех нас.
«Тебе нечего терять, принцесса.»
И он был прав. Я рисковала. Но не больше, чем сидя сложа руки в этой крепости.
— Удалось ли потушить огонь в подземном ходе?
— Да, он потух со временем: то ли от нехватки кислорода, то ли время сгорания истекло.
Душно. Мне кажется, у меня легкие горят, и я вместе с воздухом ядовитые пары вдыхаю. Распахнула окно, делая глубокий вдох.
— Эйнстрем, ты останешься в Цитадели.
Возмущенное шипение. Он догадался, но пока позволяет мне закончить свою речь.
— Ахерон, сегодня к ночи наберешь оставшихся мужчин и поведешь их в бой.
Друг моего отца согласно кивает головой.
— Я поведу отряд гладиаторов в тыл, — громкие проклятья от демонов, стоявших вдоль стен, и гул одобрения, сопровождавшийся лязганьем цепей. Гладиаторы.
«Они тоже не хотят поджариваться тут живьем».
Перевела на него взгляд, не слыша, что с пеной у рта доказывает мне Эйнстрем, относившийся к пленным с явным недоверием. На его губы поджатые, те самые губы, вкус которых до сих на моих сохранился. На глаза прищуренные, а в них вихри уже в пламя превратились, только это пламя не убивает, а манит, тянет в самый эпицентр, порождая безумие, заставляя дышать рвано и напряженно.
«Это правильный выбор»
«Не заставь меня пожалеть о нем, инкуб»
«Если я разочарую тебя…»
«То я тебя убью, Арис.»
Порочная улыбка растягивает его губы…эти идеально очерченные губы.
«Тебе понравится, Кареглазая. Тебе определенно понравится».
Опустила взгляд, пряча свою улыбку и пытаясь выровнять дыхание, потому что появилось ощущение, что он говорил далеко не про вылазку.
— Это безумие, — Эйнстрем резко оказался возле меня и бесцеремонно притянул к себе за локоть, — Госпожа, вы не имеет права так рисковать собой.
Выразительно посмотрела на его ладонь, сжимавшую мою руку. Взволнован, иначе не позволил бы себе такого никогда.
— Это единственный вариант, который у нас остался. Пока Ахерон будет отвлекать их внимание, мы проберемся снизу и нападем на них сзади.
— Смею напомнить, старый отряд именно на этом и погорел.
— В таком случае, да, Эйнстрем, это риск. Но это МОЙ риск! И это МОЁ решение. Будешь оспаривать его?
Он медленно выдохнул, его ноздри протестующе затрепетали…и он отпустил мою руку.
Они все уже выходили из залы, оставляя меня одну, когда в голове снова раздался спокойный глубокий голос:
«А я бы оспорил.»
Вскинула голову, встречаясь с ним глазами.
«Я знаю, инкуб. Я знаю.»
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. Арис. Лиат
Я не поняла, как это произошло. Я шла предпоследняя, сразу за Арисом, стараясь сосредоточиться на чем угодно, кроме его плеч, при отблесках тусклого огня факела казавшихся еще более широкими. А затем этот мерзавец вдруг резко остановился, схватив меня за плечи и оттолкнув к стене, позволяя вырваться вперед последнему воину. Вскрикнула от неожиданности, а он ладонью мне рот закрыл и вдруг резко на губы набросился. Прямо при солдатах. Выставила вперед руки, пытаясь оттолкнуть этого хама, но он перехватил их и пригвоздил к стене сильными ладонями. Сволочь. Резкий удар ногой, но он спасает свое достоинство, резко отпрыгнув назад, и, подмигнув, исчезает в небольшой выемке между гигантским камнем и стеной.
Ублюдок. Жалкий никчемный ублюдок!
Я бросилась к огромному валуну, пытаясь сдвинуть его в сторону. С той стороны послышался грохот падения, а затем и сдвигания камней, заглушивший тихие голоса гладиаторов, перемежавшиеся короткими смешками.
Твари! Трусливые предатели! Глаза защипало от слез, когда поняла, что мне не сдвинуть эти гигантский булыжник, загородивший вход. А сколько еще таких там за ним? Выхватила меч и ударила по валуну. Тщетно. Даже трещина не появилась. А если попробовать посильнее, то от меча, в лучшем случае, отколется кусок.
Мне не выбраться отсюда одной. Черт…как я могла так обмануться? Довериться так по-детски. И кому?
— Инкуб! Инкуб, дьявол тебя подери, ты поплатишься за это!
В ответ издевательские прощальные три удара мечом. Скотина! Прильнула к камню, приложив ухо и пытаясь услышать хотя бы отдельные слова предателей. Тишина. Только тихий шорох удаляющихся шагов.
Выдохнула медленно, стараясь все же удержать слезы и в то же время лихорадочно прикидывая, как мне выбраться из этой ловушки. С ума сойти, Лиат, какая же ты дура! Поверить пленнику! Как можно было вообще поверить кому-то вроде него? Развернулась спиной к камню, опираясь на него и сползая на землю. Если бы я взяла с собой хотя бы Эйнстрема… в таком случае они бы убили его, прежде чем сделать то же самое. Меня, в отличие от моего друга, этот чертов инкуб убить не может. Не позволит клеймо. А вот помочь своим бывшим хозяевам в обмен на свободу от него — вполне. Поговаривали, что эльфийские колдуны умели многое и даже уничтожать силу клейма, высвобождая рабов. Кто знает, возможно, все это — демонстрация именно этих гладиаторов, их покупка…все это не более, чем хорошо продуманный план. Ведь еще совсем недавно они были рабами остроухих.
В голове отчаянно метались мысли. Я пыталась прикинуть дальнейший план действий гладиаторов. И при любом исходе итог получался один — они помогают моим врагам захватить мою территорию.
Они перебьют всех. Дьявол…недаром говорили, что часто за ангельской и невинной внешностью существа может скрываться самое натуральное зло. Эльфы никогда не оставляли поселений, на которые нападали. Крепких мужчин угоняли в плен, женщин превращали в сексуальных рабынь, всех остальных сжигали вместе с домами, деревьями и животными, сея повсюду за собой только смерть и отчаяние. Без понятий о чести и достоинстве, присущих верховным демонам. Почему я решила, что мальчишка, выросший среди них, мог научиться другому? Разве не воспитание определяет личность? А они…они умеют только выживать. Любыми, даже самыми грязными способами.
И тут же внутренний голос с ядовитой усмешкой: решила, потому что повелась на глаза его наглые и характер дерзкий. Повелась на ничтожество, размечталась о таких вещах, о которых раньше и не думала…и все это привело тебя к краху, Лиат.