— Между прочим, я тебе сообщение отправил, — ухмыльнулся Барятинский. — Даже два.
Я развел руками.
— Был занят, но подарок с меня. Так что у нас в программе, кроме шампанского?
— Катание на пароходике, музыка и фуршет.
— Отличный план, — улыбнулся я.
— Завтра я устраиваю парадный обед, на который съедется вся родня, близкая и дальняя.
Гриша кисло поморщился.
— Все будет чинно, благородно и скучно. Так что вас не приглашаю.
— Огромное спасибо, — искренне сказал я. — Слушай, а что там за суматоха в парке?
Я кивнул в сторону аллеи, на которой толпились зеваки. В толпе то дело мелькали белые полицейские мундиры.
— А ты не слышал? — удивился Гриша. — Еще две статуи пропали. И опять воров никто не видел.
Интересно!
Смутная догадка заворочалась в моей голове. Статуи… их делают из камня. Или из гипса? Неважно. Статуи похожи на големов, а големы — это магия Земли. Значит…
Но тут Гриша добродушно хлопнул меня по плечу.
— Идем, а то опоздаем на пароход! Слышишь сигнал?
С Невы, и в самом деле, донесся заливистый гудок пароходика. Он надрывался, предупреждая пассажиров о скором отплытии.
Надо же, сам маленький, а гудит, как большой — звонко и пронзительно!
Мы поднялись на борт, и Гриша сунул мне в руки холодную бутылку шампанского.
— Подождите здесь, я договорюсь насчет фуршета и музыки.
— А ты еще не договорился? — удивилась Кира.
— Конечно, нет! — гордо сказал Барятинский. — Это же просто прогулочный пароход. Я быстро!
И он скрылся из вида.
Матросы убрали трап и отвязали толстые канаты. Пароходик, гордо рокоча мотором, медленно пошел к середине реки.
Мы с Кирой отошли к борту, чтобы не мешать пассажирам.
— Удивительный балбес, — с улыбкой сказала Кира, имея в виду Барятинского.
— Это его сильная сторона, — усмехнулся я, открывая шампанское.
Пробка хлопнула, напугав почтенную даму в широкополой шляпе, которая держала в руках крохотную лохматую собачонку.
Дама злобно покосилась на нас, а собачонка визгливо тявкнула.
Я сделал глоток освежающего холодного вина и протянул бутылку Кире.
— За здоровье Гриши!
— Из горлышка? — засмеялась Кира. — Пропала моя репутация!
— Это так важно для тебя? — спросил я.
— Конечно, я же адвокат. А для юриста репутация — самое главное. Знал бы ты, с каким трудом я ее зарабатывала.
— Расскажешь?
— Непременно. Но ничего интересного в моей жизни не происходило. Пансион для детей-сирот, потом университет. Потом практика в юридической консультации.
Кира зябко поежилась.
Я улыбнулся.
— Но сейчас у тебя все хорошо?
— Да, — решительно кивнула девушка.
И с улыбкой покосилась на меня.
— Я живу намного интереснее с тех пор, как познакомилась с тобой.
Кира отважно глотнула шампанского и закашлялась сквозь смех.
— Пузырьки в нос ударили!
И тут я заметил Елизавету Темникову. Девушка мрачно смотрела на нас.
Я помахал ей рукой, но Темникова отвернулась и перешла к другому борту. Сделала вид, что ничего не заметила.
Я усмехнулся. Забавная ситуация, но ничего удивительного. Столица тем и замечательна, то здесь на каждом углу непременно встретишь знакомого. Даже, если знакомых у тебя — раз-два, и обчелся.
— Эй, а мне шампанского! — возмутился вернувшийся Гриша.
Он где-то умудрился отыскать хрустальные высокие бокалы, и уже протягивал их нам.
— Горячего не будет, — предупредил он. — Оказывается, на пароходе нет кухни. Зато буфетчик обещал оливки и сыр.
— Годится, — кивнул я, разливая шампанское по бокалам.
— Гриша, ты балбес! — рассмеялась Кира.
Барятинский польщенно ухмыльнулся.
А я снова поймал пристальный взгляд Лизы Темниковой.
Нет, так не пойдет! Неизвестно, что она себе напридумывала, но возможные осложнения лучше гасить в самом начале.
Придется мне поговорить с Лизой — по-дружески. А если так — почему бы не сделать это прямо сейчас?
— Как ты смотришь на то, чтобы пригласить в нашу веселую компанию еще одну девушку? — спросил я Гришу.
— Положительно! — с восторгом заявил Барятинский. — Вообще-то, я планировал завести роман с Кирой, но после твоего появления, Никита, у меня нет шансов.
— Болтун! — возмутилась Кира.
Мочки ее ушей порозовели.
— Видишь мрачную блондинку, которая то и дело поглядывает на нас? — спросил я Барятинского. — Пригласи ее.
— Тогда одолжи мне твой бокал, — заявил Барятинский. — Не могу же я предложить девушке шампанское из горлышка. Так только ты умеешь.
— А к чему церемонии? — удивился я.
Гриша забрал у меня бокал и, улыбаясь, направился к Темниковой.
— Елизавета Темникова? — нахмурилась Кира. — Дочь того банкира, у которого ты купил пароход?
— Ага. Мы познакомились по дороге в Столицу.
— Не похоже, что она рада знакомству.
— Это поправимо, — улыбнулся я.
И тут в моей голове раздался голос Умника, и все легкие мысли мгновенно испарились.
— Никита! — встревоженно сказал менталист. — Вокруг дома собираются какие-то странные люди! Один из них пытается открыть калитку!
Глава 19
— Умник, сколько их? — спросил я.
Мой разум как будто раздвоился. Одна половина внимательно слушала Умника, а вторая соображала — что делать мне.
— Их много, Никита! Двенадцать… нет, уже пятнадцать! Они еще подходят.
— Спокойно, Умник! Попробуй взять их под контроль. Я скоро буду.
— Никита, что случилось? — спросила Кира, увидев изменившееся выражение моего лица.
— Не сейчас! — ответил я, нетерпеливо оглядываясь по сторонам.
Проклятье!
Мы находились на самой середине широкой реки. Петербургский остров — вот он, шагов пятьсот! Но это не по суше, а по воде, да еще придется бороться с сильным течением Невы.
Расталкивая пассажиров, я побежал в рулевую рубку.
Молодой матрос в белой форменной рубахе с синим отложным воротником небрежно держал деревянные спицы штурвала. Рядом, за столом неторопливо завтракал капитан парохода — он макал свежий круассан в кофе.
Когда я ворвался в рубку, капитан чуть не поперхнулся круассаном.
— Фто вам нуфно? — возмущенно спросил он.
— На берег мне нужно, срочно! — ответил я и рявкнул на матроса:
— Поворачивай! Правь на Петербургский остров!
— По какому праву вы здесь командуете? — вскочил капитан.
Но я брякнул ему на стол толстую пачку купюр.
— Возьми и заткнись!
— Что делать-то? — растерялся матрос, тараща глаза то на меня, то на капитана.
— Не слышал, что ли? — зарычал капитан, проворно пряча деньги в карман. — Правь к берегу! Его высокоблагородие спешит!
Матрос круто переложил штурвал. Пароход резко накренился,с палубы послышались крики пассажиров.
Вслед за мной в рубку ворвался Барятинский.
— Что случилось, Никита? — крикнул он, хватаясь за хлопающую в воздухе дверь рубки.
— На особняк Вознесенского напали, — коротко ответил я. — Умник один не справится.
— Я с тобой! — мгновенно сориентировался Гриша.
Но я отрицательно качнул головой.
— Нет! Присмотри за Кирой и Темниковой!
И повернулся к капитану:
— Полный ход, отец! Гони, как на вороных!
— Полный вперед! — скомандовал капитан матросу.
— Так набережная же! — возразил тот. — Разобьем пароход.
— Ремонт оплатим, — подбодрил капитана Гриша. — И премия за скорость!
Я благодарно кивнул.
Капитан, оттолкнув матроса, сам встал за штурвал.
— Давай, родимый! — крикнул он, до отказа переводя вперед рычаг хода.
Пароход отозвался бодрым рыком двигателя и, пеня тупым носом серую невскую воду, полетел к берегу.
— Умник, что у тебя? — вызвал я менталиста.
— Никита, они не поддаются! — в голосе демона слышалась паника. — Лезут через ограду! Троих убило охранным амулетом, но их слишком много. Никита, убитые опять встают!
— Умник, держись! — вслух заорал я. — Не пускай их в дом! Грызи зубами!
Серый гранит набережной стремительно приближался.
— Возле берега придется сбавить ход, — сказал капитан, крепко держа ручки штурвала. — Иначе не только пароход разобьем, но и людей погубим!
Я напряженно всматривался в берег. С воды он казался незнакомым — разноцветные дома утопали в зелени парков и скверов.
Где там особняк Вознесенского? Кажется, вон от той пристани до него ближе всего.
— Поворачивай влево! — крикнул я капитану. — Держи курс на ту пристань! Жми вдоль берега на полном ходу, не останавливайся!
— Понял, — кивнул капитан.
Я снова выбежал на палубу. Пассажиры с криками метались среди скамеек, словно стадо перепуганных овец. А пароход, набирая скорость, несся к берегу.
Но уже не прямо, а под острым углом. Его нос смотрел точно на пристань, которую я указал капитану. Возле пристани мирно качалась на волнах зеленая лодка, привязанная к чугунному столбику.
— Никита! — бросилась ко мне Кира. — Что происходит?
— Нападение, — коротко бросил я. — Гриша в курсе, слушайтесь его!
До гранитного парапета оставалось совсем немного, когда капитан опять повернул штурвал. Пароход дрогнул, поворачивая, и полетел прямо вдоль берега.
Я вскочил на низкий борт и замер, раскинув руки и удерживая равновесие.
Ну же!
Нос парохода налетел на лодку. Раздался треск дерева, завизжала какая-то женщина, и в этот момент я прыгнул. Перескочил над узкой полоской воды прямо на гранитный бортик набережной, оттолкнулся от него, в кувырке пролетел над тротуаром и покатился по мягкому газону.
Вскочил на ноги и, прихрамывая, помчался в сторону особняка старого графа.
— Умник, ты как? — позвал я на бегу демона-менталиста.
Но демон молчал.
— Умник!
И снова никакого ответа.
Я помчался так, что дыхание перехватило.
Ме хлопал меня по бедру, мешая бежать. На бегу я отстегнул перевязь, вытащил клинок из ножен, а ремень с ножнам отшвырнул в сторону. И помчался дальше, распугивая прохожих.