— Справлюсь. Куда приезжать?
— Петербургский остров, особняк графа Вознесенского. Возьми извозчика, и пусть летит. Я все оплачу. И твою помощь тоже.
Заскрипела дверь особняка. Лука Иванович Вознесенский смело перешагнул через покойника, который растянулся поперек крыльца, и направился к нам. За ним семенил Прохор.
В руках Вознесенского было ружье — охотничье, с длинным стволом. Прохор вооружился кухонным тесаком для мяса.
Увидев неподвижного Потапа, Прохор неожиданно всхлипнул. По морщинистой щеке старика покатилась слеза.
— Как же так, ваше благородие? — растерянно спросил он, глядя на меня. — Медвежонка-то за что? Что он им сделал?
— Он жив, Прохор, — успокоил я старого слугу. — Сейчас приедет лекарь. Вы как, не пострадали?
Вознесенский сурово хмурился.
— Я знаю эту магию, Никита, — сказал он. — Плетение Жизни и Смерти. Мало кто способен на такое.
— Это Темный артефактор, — сказал я и посмотрел на свои руки.
Они были в крови Потапа.
— Это он подбрасывал тебе магических змей. Он поднял этих людей, заставил их прийти к твоему дому и напасть на тебя. Я хочу его найти.
Я перевел взгляд на Вознесенского.
— Ты можешь мне в этом помочь, Лука Иванович? Должен остаться какой-то след. Какая-то ниточка, зацепка. Но я могу ее пропустить — ведь я не артефактор. Что скажешь?
На лице старого графа появилось гневное выражение.
— Я помогу тебе его найти, Никита Васильевич, — сказал он. — Есть один способ.
Со стороны ворот послышался скрип тормозов. Я поднял голову — по дорожке к нам спешили Арсений и Аркадий.
— Вот и лекарь, Потап, — тихо сказал я медвежонку.
Он приоткрыл глаза и лизнул мою руку горячим языком.
Глава 20
Я чувствовал ледяное спокойствие. Так всегда бывает со мной в моменты сильного эмоционального напряжения. Другие люди злятся, кричат или плачут. А я становлюсь спокойным и бесчувственным, как ледяная статуя.
Только мысли работают особенно четко, с бешеной скоростью.
На солнечный летний день как будто набросили черную марлю, и теперь он просвечивал сквозь нее. Свет потускнел, небо из голубого превратилось в темно-синее. Листва четко выделялась на его фоне — как черное резное кружево.
Аркадий поставил на траву чемоданчик и бросил быстрый взгляд на Барятинского. Убедился, что князь не нуждается в немедленной помощи, и склонился над медвежонком.
Я видел, как его пальцы умело и чутко касаются слипшейся от крови шерсти. Так, чтобы не причинить Потапу ненужной боли.
Аркадий даже прикрыл глаза, но его внутреннее внимание обострилось до предела — я это чувствовал. Парень и в самом деле был прирожденным лекарем. Только магического дара ему не хватало.
Ничего, если понадобится магия — у меня ее хватит.
Аркадий открыл глаза. Хмурясь, щелкнул замками чемоданчика и достал из него склянку с голубоватой жидкостью. Придерживая голову Потапа, осторожно влил ему в пасть несколько капель. Немного лекарства попало на шерсть, и медвежонок слизал его языком.
— Сладкое, — скупо улыбнулся Аркадий. — Специально для зверей делал. Им ведь не объяснишь, что горечь бывает полезна.
Он посмотрел на меня и мягко попросил:
— Не нужно сейчас здесь стоять, пожалуйста. Ваше беспокойство мешает.
Я молча кивнул и отошел к Арсению.
— Сеня, поможешь здесь прибрать?
Я кивком показал на валявшиеся вокруг тела.
— Полицию вызовем позже. Я сам им все объясню. Вас с братом не тронут, не беспокойся.
— Конечно, помогу, — кивнул Арсений. — Что надо делать?
Вместе с ним мы собрали тела мертвецов и оттащили их к наклонному люку, который вел в подвал особняка. Раньше через него сгружали уголь для многочисленных печей. Отопление давно уже работало на магии, и люк не использовался.
Лука Иванович подошел к нам. Морщась, осмотрел покойников и выбрал одного — прилично одетого.
— Никита Васильевич, этого отнесите в лабораторию. Он нам понадобится.
Я не стал расспрашивать Вознесенского, зачем нам мертвец. И так понятно — он нужен для поисков Темного артефактора.
— Давай, Сеня, — кивнул я бывшему монаху.
Мы отнесли тело в лабораторию и положили на стол, за которым я делал эфирные накопители. Только сейчас я заметил, что стол длинный и узкий — как будто специально предназначен для того, чтобы класть на него покойников.
Интересная деталь.
Арсений удивленно осмотрелся.
— Никогда не бывал в лаборатории артефактора, — объяснил он мне.
С любопытством покосился на мраморных львов, но подходить не стал — постеснялся.
Я тоже бросил взгляд на львов. Магическое плетение на мраморных фигурах стало толще и выделялось отчетливее. Значит, Лука Иванович не прекращал работу над артефактами.
Мы вернули к люку и сбросили мертвецов вниз, одного за другим. Они исчезали в черноте подвала, словно в пасти жуткого демона.
По щербатым кирпичным ступеням я спустился вслед за ними, чувствуя себя затерянной сущностью, которая сходит прямо в ад.
На каждого из мертвецов я наложил заклинание Льда, добавив в него немного магии Смерти. Это остановило процессы разложения. Теперь с телами ничего не случится до приезда полиции.
В подвале стало заметно холоднее. А я почувствовал, что оттаиваю изнутри — как будто магия Льда забрала холод, который поселился внутри меня.
По спине пробежал озноб. Я поежился, бросил последний взгляд на неподвижных мертвецов и поднялся наверх — к теплу и свету.
Задняя лапа Потапа была туго стянута свежими бинтами. Из под них торчали концы деревянной лангеты.
Аркадий заканчивал бинтовать руки Барятинского. Князь морщился, но стоически терпел боль.
— Нужно перенести медвежонка в дом, — сказал мне лекарь. — Я останусь с ним столько, сколько понадобится.
— Спасибо, — кивнул я.
Вчетвером мы отнесли Потапа в гостиную и положили на широкий диван. Я осторожно погладил медвежонка по голове.
— Я найду этого гада Потап, сегодня же. А ты выздоравливай. Спасибо, что защитил особняк. Умник, ты присмотришь за ним?
— Я пойду с тобой, Никита, — неожиданно ответил менталист. — Помогу тебе убить Темного артефактора. Я должен это сделать, понимаешь?
Я кивнул, ничуть не удивившись.
— Понимаю. Живчик, побудешь с Потапом? Поможешь ему восстановиться?
— Конечно, Никита, — прочмокал демон Природы.
— Вот и хорошо.
Ко мне подошел Вознесенский и осторожно дотронулся до моего плеча.
— Идем, Никита Васильевич. Нам предстоит неприятная работа.
— Ничего, — улыбнулся я одними губами.
И вместе со старым графом пошел в лабораторию.
Лежавший на столе мертвец выглядел неопрятно в этом царстве стекла и света. Солнце сияло за чисто вымытыми окнами лаборатории и отражалось в сверкающих колбах и ретортах. Наверное, Прохор постарался — навел здесь порядок.
Думаю, старый слуга очень обрадовался тому, что его хозяин снова взялся за любимую работу.
Конечно я имел в виду его работу над превращением каменных львов в охранные артефакты, а не то, что мы собирались сделать с мертвецом.
Вознесенский подошел к столу. Неприязнь на его лице уступила место решимости.
— Я мог бы поднять его сам, — неохотно сказал старый граф. — Но для этого нужны эфирные накопители. Я не владею магией Смерти, да и Жизни во мне осталось не так много.
— Я сделаю все, что нужно мастер, — усмехнулся я. — Ты только подсказывай.
— Надо сплести Смерть и Жизнь воедино, — кивнул Вознесенский. — Плетение должно покрыть все тело.
— Понял, — кивнул я. — А ты откуда это знаешь?
— В молодости пробовал запретную магию, — сурово ответил Вознесенский. — Каждый артефактор пробует — хотя бы раз в жизни. Удержаться невозможно. Но кто-то останавливается, как я, а кто-то — нет.
Понятно. Вот и Темный артефактор не остановился вовремя. Остановиться всегда труднее, чем начать.
— А почему ты называешь магию Смерти запретной? — поинтересовался я.
— Потому что она делает душу чернее. Сейчас ты сам поймешь. У тебя очень сильная душа, Никита Васильевич. Но и тебе надо быть осторожным.
Ничего, справлюсь.
— Убийца, — позвал я. — Магия Смерти на тебе. Мне нужны совсем крошечные импульсы, но они должны идти непрерывно.
— Понял, Ник, — ответил демон Смерти. — Сделаю, не беспокойся.
— Готов? — спросил Вознесенский.
Я молча кивнул и принялся за дело.
Две тонкие нити — черная и серебристая — вытекали из моих пальцев. Я сплетал их воедино и обматывал ими мертвеца.
Плетение Смерти должно было остановить разложение тела, сделать его неизменным. Ведь любое изменение — это жизнь. Даже гниение.
Такой вот парадокс.
А магия Жизни должна была подчинить покойника мне. Превратить его в послушный артефакт.
Сосредоточенно хмурясь, я тянул тонкие нити. Виток, еще один. Плетение покрывало мертвеца, превращая его в серебристо-черную мумию.
Любой дизайнер модной одежды продал бы душу за такое сочетание цветов.
Я не стал раздевать мертвеца и создавал магическое плетение прямо поверх его рубашки и штанов. Ничего страшного, оно будет работать ничуть не хуже.
Создание магического плетения заняло чуть больше часа, и за это время мертвец превратился в плотно упакованный кокон.
— А теперь, Никита Васильевич, представь, что перед тобой пустой эфирный накопитель, — сказал мне Вознесенский. — И наполни его магий Жизни.
Я сделал и это. Вдохнул Жизнь в мертвое тело.
Мертвец по-прежнему неподвижно лежал на столе. Но теперь я чувствовал его готовность подняться и выполнить все, что я ему прикажу.
Это была не настоящая жизнь. Только ее симуляция.
Прежде, чем отдать приказ, я секунду помедлил.
— Теперь ты понимаешь, о чем я говорил? — спросил Лука Иванович, уловив мои колебания. — Не надо играть в господа бога. Эти игры всегда заканчиваются плохо.
Я согласно кивнул.
А потом положил ладонь на плечо мертвеца.