Она обвела нас свирепым взглядом.
— Кто из вас пристав?
— В чем дело? — спросил Заужский, поднимаясь из-за стола.
— Наш сын не пришел домой ночевать! А ваш жандарм не хочет принимать заявление! Это безобразие!
— Но послушайте… — начал Заужский.
В эту минуту собачонка учуяла шашлык. Энергично взбрыкнув лапами, она вырвалась из рук хозяйки, шлепнулась на пол и ринулась к приставу, не переставая оглушительно лаять.
— Тоби! — вскрикнула хозяйка.
Заужский оттолкнул собачонку ногой. Обиженно визжа, она отлетела в сторону.
— Лови Тоби, идиот! — заорала женщина на мужа.
Широко расставив руки, тот умудрился схватить вредную тварь. Она извернулась и ловко цапнула мужчину за палец. Мужчина вскрикнул и вцепился в шерсть пса.
— Дай его мне! — закричала женщина.
Мужчина пихнул ей собачонку. Женщина крепко прижала ее к груди и засюсюкала:
— Бедный, тебя напугали да? Вызовите лекаря!
— Зачем? — не понял Заужский. — Сейчас я перевяжу укус.
— Лекарь нужен Тоби! Ему надо продезинфицировать рот!
Подоспевшие жандармы вытолкали женщину в коридор. Я встал и плотно прикрыл дверь, чтобы хоть немного приглушить ее истеричные вопли.
Заужский устало посмотрел на меня.
— Такая работа, — вздохнул он. — Вот увидите, завтра она настрочит на меня жалобу полицмейстеру.
— Сочувствую, — кивнул я.
— Уверен, что ее сын сам сбежал от такой мамаши. Или просто загулял с подружкой и теперь боится идти домой.
— Поешь, — предложил я.
Кофе в картонном стаканчике быстро остывал, поэтому я сделал сразу большой глоток.
— Спасибо, — кивнул Заужский. — Знаете, Никита Васильевич, я рискну. Когда я узнаю имя заказчика и вызову его на допрос, то приглашу вас. Надеюсь, в моем кабинете вам не придется применять силу. Такой вариант вас устраивает?
— Вполне, — улыбнулся я.
— Тогда расскажите мне все, что знаете об этом деле.
— Только без записей. Запоминай так. Я думаю, что засада в квартире Киры связана с…
Меня перебил звонок магофона. Теперь трезвонил аппарат в кармане Заужского.
— Извините, — сказал он и ответил на звонок.
— Да, Максим! Как он? А что говорят лекари?
Заужский внимательно выслушал ответ и сжал губы.
— Главное, что он жив. Ты смог с ним поговорить? И что сказал Филиппов?
Он снова внимательно выслушал, делая быстрые пометки прямо на коробке из-под мяса.
— Ясно. Пусть Филиппов подпишет протокол, и немедленно вези его сюда. Протокол вези, а не Филиппова! Что еще?
С каждым словом Заужский становился все мрачнее и мрачнее.
— Кого встретил? Ясно. Мухой в участок!
Заужский убрал магофон в карман и посмотрел на меня тяжелым взглядом.
— Что? — спросил я.
— Наша договоренность отменяется, Никита Васильевич. Я вынужден вас задержать.
— Ничего себе! — удивился я. — А по какому обвинению?
— Пока до выяснения обстоятельств, — ответил Заужский.
— А что ты будешь делать, если я не подчинюсь? Мне даже не надо расшвыривать твоих жандармов — просто уйду через Тени, и все. И что ты тогда скажешь начальству?
Задумчиво вертя в руках карандаш, пристав опустился на стул.
— Давай сделаем так, — предложил я. — Ты расскажешь мне, почему решил меня задержать и дашь сделать один звонок. А я не стану от тебя убегать и переночую в твоей камере. Матрас у тебя там есть?
— Есть, — кивнул пристав.
— Вот, и отлично. Согласен, или я пошел?
— Помощник прокурора Прокудин дал против вас показания. Он предполагает, что вы были знакомы с преступниками и специально убили их, чтобы не допустить их ареста.
— Вранье, — нахмурился я. — Что еще?
— Так же Прокудин считает, что вы специально помешали жандармам, и это привело к тяжким последствиям. Это не утверждение, а предположение.
— Так-так. А что сказал Филиппов? Это ведь раненый жандарм, которого я спас?
— Да, — кивнул Заужский. — Филиппов подтверждает подозрения Прокудина.
Он замолчал.
— Продолжай, — подбодрил я его. — Это не все. Кого встретил твой жандарм в больнице?
— Прокудина, — поколебавшись, сказал пристав.
— А зачем помощник прокурора туда приезжал?
— Этого я не знаю. Поймите, я не могу допрашивать помощника прокурора! — взорвался Заужский.
— Все ты знаешь, Лаврентий Павлович, — улыбнулся я. — Мы оба знаем, зачем он приезжал. Чтобы Филиппов подтвердил его вранье.
— Филиппов остался инвалидом, — тихо сказал Заужский. — Глаз ему не спасли. А если Прокудин скажет, что Филиппов пострадал по собственной неосторожности, то моего парня вышвырнут из полиции с грошовой пенсией. Пожалейте его, Никита Васильевич!
— Хорошо, — кивнул я. — И мое предыдущее предложение остается в силе. Если расскажешь мне, кто послал убийц на квартиру Киры, я расскажу тебе, зачем они ее ждали. А теперь дай свой магофон. Мой разбился.
Заужский молча протянул мне магофон, и я по памяти набрал номер Ильи.
— Слушаю, — сонным голосом отозвался старый друг. — Кто это?
— Илюха, это я. Я в полицейском участке на Петербургской стороне. Здесь и переночую, у них в камере очень удобный матрас. Забери меня отсюда часиков через восемь. Раньше не надо, я хочу выспаться. Самое главное — успокой Киру и ни в коем случае не отпускай ее из Бернгардовки!
— Барон? — мигом проснулся Илья. — Что ты еще натворил? Ты знаешь, сколько сейчас времени? И почему у тебя такой радостный голос?
— Он у меня всегда такой. Когда поедешь за мной, купи по дороге нормальный кофе. И новый магофон. Все, подробности при встрече. Отдыхай!
Я вернул магофон Заужскому и устало улыбнулся:
— Где там твоя хваленая камера?
Пристав сам проводил меня и с лязгом запер за мной железную дверь.
Под жалобный скрип пружинной сетки я растянулся на тощем матрасе и опустил голову на комковатую подушку без наволочки.
В зарешеченном окошке тускло серел рассвет.
Уже засыпая, я вспомнил скандальную посетительницу с визгливой собачонкой. Что она сказала?
Ее сын не ночевал дома.
Огненные демоны!
Я знал, кто послал убийц на квартиру Киры. Получается, можно было и не ночевать в камере.
Ну, да ладно!
Я сунул ладонь под подушку и в ту же секунду уснул.
Глава 14
— В чем дело?
Петр Иванович Прокудин, ближайший помощник новгородского губернатора Цепляева, презрительно взглянул на посетителя.
Посетитель был какой-то мятый, в жеваном сером костюме с вытертыми локтями. Что за неопрятные люди? На все случаи у них один костюм. В нем женятся, в нем помирают. И к губернатору в этом же рванье прутся!
— Вы кто? Что вам нужно?
Прокудин величественно выпрямился за огромным столом. В полированной столешнице отражалось утреннее солнце — секретарша постаралась, навела чистоту в кабинете.
— Я староста из Гладково. У нас школьный автобус сломался.
— И что? — не понял Прокудин.
— Детишек в школу не на чем возить.
— Каких детишек?
— Наших, из окрестных деревень.
— А при чем тут губернатор? Идите в отдел образования.
— Так был уже, ваше благородие, — закивал посетитель. — Говорят, денег нет на ремонт.
— Ваше высокородие, — морщась, поправил старосту Прокудин. — А от нас вы чего хотите?
— Автобус починить, ваше высокородие.
— Вам здесь что, мастерская? — закипая, процедил Прокудин. — Вы куда пришли?
— Так я…
В этот момент в кармане Прокудина мелодично запиликал магофон. Прокудин махнул рукой посетителю, чтобы тот помолчал, и принял звонок.
Звонил сын Прокудина, которого он сумел пристроить в Столицу помощником прокурора.
— Слушаю, Гена! — сказал Прокудин. — У тебя все в порядке? Начальство тобой довольно?
Посетитель, приоткрыв рот, с жадным любопытством прислушивался к разговору начальства.
Прокудин неприязненно поморщился.
— Что ты говоришь, Гена? Арестовали? Это точно?
Глаза посетителя заинтересованно округлились. Прокудин представил, что этот мятый увалень наболтает соседям, когда вернется в свое Гладково. Впрочем, пусть болтают! Чем им там еще заниматься?
— Я тебя понял, Гена. Сейчас же иду к Захару Григорьевичу. Спасибо за сведения!
Прокудин убрал магофон и не терпящим возражений голосом сказал посетителю:
— Подождите в приемной!
— Так мне бы к Захару Григорьевичу, — промямлил посетитель, — только пару слов сказать и одну подпись…
— В приемной! — рявкнул Прокудин.
И кивнул вбежавшей на крик секретарше:
— Проводите!
Подумал секунду, взял со стола тонкую кожаную папку и вложил в нее несколько бланков.
Прокудин вышел вслед за посетителем, быстро прошел по коридору гебурнской управы и без стука вошел в кабинет губернатора.
Кабинет был пуст.
Летнее солнце через широкие окна заливало светом внушительный дубовый стол, на котором лежало позолоченное пресс-папье.
Над удобным кожаным креслом на стене висел портрет царствующего императора Алексея Алексеевича. По портрету ползала муха.
Дверь в приватную комнату за кабинетом была приоткрыта, оттуда слышался шорох. Прокудин четким шагом пересек кабинет и вошел туда.
Первое, что бросилось ему в глаза — распахнутая дверь внушительного сейфа в углу. В сейфе лежали пачки денег.
Машинально прикинув, сколько там, Прокудин моргнул и перевел взгляд на губернатора.
Губернатор Захар Григорьевич Цепляев, стоя спиной к Прокудину суетливо собирал чемодан. Чемодан был разложен на широкой кровати, предназначенной совсем не для сна.
— Как думаешь, Петя, — не оборачиваясь, спросил он. — Виски взять или джин? Что в тюрьме пьют?
— В тюрьме пьют чай, — ответил Прокудин. — Очень крепкий, и без сахара.
Губернатор повернулся к нему. Стриженные в кружок темные волосы упали на низкий лоб его высокопревосходительства.
— Чай? — недоверчиво спросил он. — Уголовники? Может, лучше водки взять? Чтобы приняли за своего?