лли возвращается, несет пакет с двумя бутылками виски. Том делает вид, что читает что-то в записной книжке.
Вилли: Я все подсоединил. Было что-нибудь слышно?
Том: Да, что-то было секунду назад. Похоже, отлично работает.
Вилли осматривает колонку.
Вилли: Да, должно. Ей нужно заменить проводку во всем доме. Полно оголенных проводов.
Том: Она знает?
Вилли: Это не шутка, это очень опасно. Скажите, что я забегу позже и замотаю оголенные провода. Я оставлю это (пакет) здесь для нее. Капля виски. Подумал, у нее и так много расходов из-за приезда всей семьи. Они приехали вчера вечером?
Том: Да, уже ночью. Вы придете на свадьбу?
Вилли: Я? Черт, я боюсь.
Том: Не придете?
Вилли: Нет: это семейное дело. А вы как?
Том: Я уезжаю завтра.
Вилли: Ну, значит, свадьба пройдет без нас. (Уходя.) Так…
Том: Счастливо, Вилли.
Вилли: Да, и передайте ей, что продукты там… Все, что она заказывала, я оставил в кладовой.
Том: Хорошо, скажу…
Вдруг раздается голос Отца: очень громкий и повелительный.
Отец: Ты хочешь сказать, чтобы я и весь суд торчали здесь и теряли свое драгоценное время, пока обвиняемый прогуливается домой за документом на право собственности, который, как он утверждает, лежит у него в шкатулке.
Вилли вздрагивает в восхищении.
Вилли: Jesus, Maria and Josef!
Джуди: Теперь эту ногу. Вот, молодец. Хорошо.
Отец: А мы здесь будем сидеть и мерзнуть, дожидаясь его возвращения? Я правильно вас понял, сержант?
Джуди: Приподнимись немного.
Отец: Так вот, что я скажу тебе, я не буду ждать!
Вилли: Во дает!
Джуди: Так намного удобнее.
Отец: Мы здесь все замерзли. Окоченели. И я не вынесу более ни одной секунды. Все распускаются! Суд отсрочен!
Джуди: Теперь повернись на бок, я подоткну одеяло и ты немного поспишь.
Отец что-то бормочет, затем затихает.
Вилли: Вы слышали этот голос? Этот человек никогда не сдается.
Том: Поверите ли, я здесь уже четыре дня, и еще ни разу не видел его.
Вилли: Он не сходит вниз после того, как его хватил удар. Но до этого, чтоб мне провалиться, что за мужик был. Jesus, Maria, and Josef!
Входит Казимир и приносит еще пару складных стульев, которые он устанавливает на лужайке. Вслед за этим заходит в дом.
Казимир: Шопен — это любовь всей ее жизни. Ей еще не было десяти, а она уже играла все ноктюрны и вальсы. Мы думали: у нас на руках растет маленький Моцарт. В шестнадцать она получила место в парижском университете. Но Отец… — вы можете себе представить.
Том: Вообще-то…
Казимир: «Странствующий музыкант? (качая пальцем.) Хо-хо-хо-хо-хо» Этого бы он не допустил. (Увидел Вилли.) А! (Короткая, неловкая пауза. — Вилли улыбается, ожидая, что его узнают, Казимир уставился на него невидящим взглядом. Вилли, наконец, неуклюже к нему подходит.)
Вилли: Как ты, Казимир?
Казимир: Да? Кто вы? Кто?
Вилли: Нет, ты, наверное, не помнишь меня.
Казимир: А я должен? Должен? Ну да, конечно, я должен.
Вилли: Я…
Казимир: Нет, нет, не говори. Дай мне угадать. Я вспомнил — ты Диген, кучер! Верно?
Вилли: Джек Диген.
Казимир: Это ты! Привет Джек!
Вилли: Джек, шофер, правильно. Он умер. Я Дайвер.
Казимир: Дайвер?
Вилли: Из деревни.
Казимир: А-а…
Вилли: Вилли Дайвер.
Казимир: А-а…
Вилли: Сын Тони Дайвера. Я обычно стоял у ворот, когда мой дядя Джонни бывал у вас в доме. (Пауза.) Джонни МакЛун и моя тетушка Сара… (Пауза.) Столько лет прошло. Теперь мой дядя Джонни умер. Тридцать лет, как умер. (Пауза.) Я видел вас сегодня утром с холма. Джуди отдала мне на время часть земли в аренду…
Том: Вилли только что установил вот это, чтобы можно было услышать вашего Отца отсюда, снизу.
Казимир: Что это?
Том: Сигнализация, устройство для детей. Очень удобно, правда?
Казимир: Да, прекрасно, прекрасно…
Том: Убережет Джуди от беготни вверх-вниз по лестнице.
Казимир: Конечно, замечательно, прекрасно, хорошая идея.
Вилли: Помню, однажды я и Казимир — мы были тогда вот такими — Мы оба залезли в лодку, оттолкнули ее от берега и поплыли. Помнишь? И, Jesus, Maria, and Josef, отлив унес нас от берега.
Казимир: Боже мой! Мы что, утонули?
Вилли: Черт, нет. Ветер пригнал нас назад. Никто не знал, что случилось с нами, кроме нас самих.
Казимир: Да, это было здорово. Ха-ха. (Вдруг трясет Вилли руку.) Чудесно увидеть тебя снова. Здесь так хорошо. Ты знаешь, как давно я не был дома? — Одиннадцать лет. А теперь извини меня — я сегодня шеф-повар!
Вилли: Конечно, конечно…
Казимир опять уходит — на этот раз в бельведер, где находит еще парочку потускневших стульев, которые он относит на лужайку.
Вилли: Такой же чудик, этот Казимир.
Том: Да…
Вилли: Когда он приезжал домой из пансиона на каникулы, он иногда гулял по деревне. И мы шеренгой шли за ним, придуриваясь, и повторяя все его движения. Господи, у него и мысли никогда не было, чтобы обернуться назад.
Том: Вы сказали, что взяли землю у Джуди. В каком смысле?
Вилли: Некому обрабатывать землю, поэтому она сдает ее каждый год.
Том: А сколько акров общая площадь?
Вилли: Сложно сказать. Поле и болото.
Том: Вы арендуете ее?
Вилли: Я снимаю это бремя с ее плеч, понимаете.
Том: Что вы делаете с землей?
Вилли: Брожу по ней. Я ведь не фермер.
Том: Но это ведь очень плодородная земля?
Вилли: Плодородная? (Смеется.) Если вы найдете пару высоких сапог, мы как-нибудь прогуляемся там.
Он выходит в залу. Казимир расставляет стулья широким полукругом. Музыка внезапно прекращается.
Клер: Казимир!
Казимир прекращает работу.
Казимир: Да?
Клер: Где ты?
Казимир: На теннисном корте, как раз за сеткой.
Клер: Ты меня слышишь?
Казимир: Да, слышу.
Клер: Угадай, что я играю.
Казимир вдруг очень оживляется, он в восхищении. Он бросается к ступенькам.
Казимир: Ух ты! Это игра, в которую мы всегда играли в детстве!
Клер: Казимир!
Он бежит обратно к центру лужайки.
Казимир: Давай! Я готов! Я жду!
Он стоит в нерешительности и ждет. Его глаза плотно закрыты. Его кулаки сжаты на груди. Говорит самому себе, пока томиться в ожидании:
Казимир: Ха — ха. Боже мой — Боже мой — Боже мой — Боже мой…
Звучит музыка: Вальс Соль бемоль мажор, Op.70, No.1.
Казимир: Ооо…Это — это-это…(Самому себе:)Вальс МакКормак! (Радостно хлопает в ладоши, затем кричит): Вальс МакКормак! Правильно, Клер? Прямо в цель? Я прав?
Клер: Я не слышу тебя.
Казимир: Ты слышишь меня очень хорошо. Это так. Я знаю! Я знаю!
Он бежит в кабинет.
Казимир: Я узнал! Это Вальс МакКормак! Вальс Соль бемоль мажор. Но мы называем его МакКормак, потому что однажды вечером граф Джон МакКормак, помнишь Джона МакКормака, ты ведь знаешь о ком я говорю? — ну тенор? — Ну конечно ты знаешь! — У Отца были какие-то дела с МакКормаком, что-то о получении для него титула папского рыцарства, при помощи французского кардинала, которого Отец узнал в Ватикане. Поэтому Отец и МакКормак стали хорошими друзьями…
Том начинает что-то писать в своей записной книжке.
Том: Казимир, это такая информация, которая….Можно я быстро запишу?.. Итак, вы сказали…
Но Казимир уже за дверью, он хлопает в ладоши.
Казимир: Браво, дорогая Клер! Браво, браво, браво!
Теперь он снова входит и идет к центру комнаты.
Казимир: Как-то раз граф МакКормак остался у нас ночевать. А у Мамы была тогда депрессия. Боже мой, бедная Мама, как она тогда страдала.
Том: Ей было сорок семь, когда она умерла?
Казимир: Сорок шесть.
Том: Она болела? Это произошло внезапно(Пауза.)
Казимир: В тот вечер Клер играла Вальс Соль бемоль мажор, и граф МакКормак пригласил Маму танцевать. Она отказалась, но он был настойчив. Очень настойчив… В конце концов, он вывел ее на середину зала, обхватил за талию, и она вдруг рассмеялась. Они кружились по всему залу, потом на улице, на теннисном корте. Смех был слышен по всему дому, и, в конце концов, они оба протанцевали до самого бельведера… Чудесно! Вальс МакКормак!
Том: Примерно, какой это был год…
Казимир: Большой, грузный человек. Да… Я помню мистера МакКормака. Я помню его огромные трясущиеся скулы. Мама говорила, что он танцевал как Нижинский. (Вдруг пробуждается от воспоминаний.) Я вам не мешаю?
Том: Нет, нет…
Казимир: Ну, конечно же мешаю. Мне нужно только пять минут, чтобы позвонить, а потом я оставлю вас в полном покое.
Он подходит к телефону — старинному телефону с трубкой, висящей сбоку с микрофоном на камине.
Казимир: Вы знаете, чем я занимался вчера вечером, сразу по приезду? Я тайком записал ее игру на две кассеты. Я дам их послушать Хелге и детям, чтобы они знали, какая она потрясающая пианистка.