Польски пока завел машину, пока начал движение. Я врубил кондиционер на максимум, ветер завыл в ушах настойчиво, наконец-то прохлада столь ожидаемая ударила в лицо.
Прикрыл глаза.
— Так что с тобой? — расслышал сквозь тьму перед собой, сквозь смеженные веки и черный туман в теле.
— Еще сука никого длительное воздержание не делало добрым, — открыл глаза, когда Польски смехом подстегнул туман в башке, тот кажется стал еще плотнее и объемнее.
— Она тебя на голодном пайке держит!? А ты-то чего!? Терпишь? — ржать, как конь, он перестал, но голос был до не возможности ехидным. — Хватит заморачиваться, реши свои проблемы, тем более, если они ТАК на тебе сказываются, — опять усмехнулся гаденыш. Я заметил, как его губы дрогнули с правой стороны лица.
— За каким бастардом мне жевать траву, я тебе козел что ли? Когда я могу сожрать свой кусок мяса, только для этого мне надо ТЕРПЕТЬ! — последнее слово выплюнул сквозь рык. Я не знаю, что такое «терпеть»! Не знал, по крайней мере.
— ООО! Как запущенно! — перестал лыбиться Санек. Когда уже солнце сядет за горизонт, слепило глаза, рукой заслонил неприятный свет.
— Что ей надо? — рукой долбанул по дверце машины, даже в мякоть кулака отдавалась боль после удара. — Что ей бастард раздери надо еще!? — ладонь оставил на поверхности, рукой убрал волосы с лица, которые лишние мешались.
— Деньги есть, власть, — стал загибать пальцы по очереди. — Член есть, на технические и эксплуатационные характеристики ни одна девушка еще не жаловалась, — спросил у плеча Польски. — Морда нормальная тоже никто не жаловался. Что ей надо? — еще раз саданул ладонью по двери.
Внутри кипел котел эмоций и обжигал тело. Потом я локоть поставил на многострадальную дверцу и ладонь под щеку, а голос успокоил:
— Я много прошу от нее? Жить и спать со мной? Это очень много!? — задал у плеча Польски вопрос.
К неожиданности Санек решил ответить:
— А я тебе говорил, что ты в дерьме и я задолбался об этом говорить тебе уже пол года.
Это что это мы такие борзые? Он не заметил, я на грани?
Два пальца левой руки выставил вперед, остальные сжал, чтобы не мешались и направил в висок Польски. Невзирая на предупреждение, Санек продолжил говорить со мной плохим тоном:
— Это сейчас ты ничего не требуешь больше… — обращался он к зеркалу заднего вида, но рассказывал мне и моим пальцам, готовящимся к удару. Мог вскипятить ему кровь в венах, если бы не понравился ответ.
— Твоя маниакальная любовь тебя сломает, мой друг! — выдал он с улыбкой, на секунду повернувшись ко мне. У меня пальцы дрогнули, готовые выпустить огонь кое-кому в мозг. Но Польски сегодня бесстрашный:
— Ане не страшно, она такое вытерпела от тебя, что не каждая вытерпит и продолжает улыбаться и гордо поднимать голову. Ее ничто уже не сломает… а вот ты, другой мой, — Польски посмотрел на меня очень плохо. Не понравился его вдумчивый, предостерегавший взгляд. Потом он снова вернулся к вождению автомобиля и разговору:
— А тебя твоя любовь сломает… — фыркнул насмешливо «друг» — будущий труп.
Я нажал пальцами на его висок сильнее, заставив голову того наклониться влево.
— Ты сам себя уничтожишь, будешь изводить и себя, и ее, совершать глупые поступки и делать обоим больно, желая ее, — выплевывал пренебрежительно слова Польски. — Но она никогда не ответит тебе взаимностью, не сможет простить, ты и сам это прекрасно знаешь. Будешь из кожи вон лезть, давить на нее, пытаясь разбудить в ней любовь, а она не ответит. Тебя уже уничтожает ее НЕ любовь…
Но, смирись, простить она никогда тебя не сможет и ты сам знаешь почему, по этой причине не говоришь с ней о прошлом, старательно избегаешь темы, надеясь, что тема уйдет, но это не возможно. Ананина будет стоять между вами! — усмехнулся Польски лобовому стеклу или плотному потоку автомобилей перед нами. — И ты не поднимаешь эту тему с Аней, не просишь прощения и не надеешься на него, потому что твой главный судья — ты сам «не способен найти оправдания своим действиям», что уж говорить о ее прощении… Вау…Вау… я уже минут пять жду, когда собственные мозги окрасят салон моего автомобиля.
Голос Польски стал веселым, как обычно, а я убрал пальцы от его виска и озвучил холодно:
— Пушка в сумке, а сумка в багажнике…я придумаю тебе более изощренную смерть, — чуть подумав продолжил. — Пробей, где она, мелкая поганка сбежала вчера, — приказал коротко.
— Диман…хватит мне работенку подкидывать. Честное слово, думаешь моим спецам заняться нечем, как только девчонку разыскива..
Я перевел очень внимательный взгляд на него. В моих глазах не полыхал огонь? Потому что тело горело пламенем.
Санек громко недовольно выдохнул, но руку протянул к панели машины прямо по центру. Там мини — компьютер вот на его экране он и набирал что-то.
А потом мы молчали, а я пытался остыть и в прямом, и переносном смысле. Минут через десять стойкого молчания Санек глухо отчитался:
— Пришла пару минут назад домой.
Я кивнул на великолепно выполненную задачу.
W
Пришла в пианино и меня даже не убили, потому что жениха еще не было. Сидела с платком и смотрела компьютер: голова разболелась и, наверное, температура. Тело сильно знобило, как будто я в ледяной воде сидела или под струями холодного ветра.
Надо было вызвать доктора. Кто его знает, чем заразилась. Если заболевала папа всегда с мамой вызывали доктора. А если температура присоединилась, а если какой сильный вирус и всё? Капут Анечке? Какой бред в воспаленном мозгу.
Вызвала я все-таки врача, того Алискиного. За определенную сумму денег заявился через тридцать минут.
За окном успело стемнеть, пока ждала.
Улыбался дяденька — врач всегда при общении, как и в прошлый раз, был тактичным и разговорчивым:
— Я ваши анализы не успел посмотреть, уж извините, отпуск был, пару дней назад вернулся, — мужчина улыбался. — Так рассказывайте, только мне бы руки помыть, — потер ладони между друг другом.
Я молча указала на раковину, попутно рассказывала, что беспокоило: голова, озноб, нос, горло и легкий кашель.
Измерили температуру, пока сидели на диване — 38, не столь высокая, но все же.
X
Санек доставил домой. Правда путешествовали долго по пробкам, где-то через час только остановились.
Без лишних слов я подхватил сумку из багажника и пошел по парковке, а Санек уехал. Развернулся, наблюдая за резко стартанувшей машиной. Я забыл галстук у Санька в авто.
Взлохматил волосы раздраженно, я в полном раздрае.
Обречено побрел сквозь парковку к лестнице. Сейчас увижу свою девочку, но вместо того, чтобы обнять, ее имею возможность только засунуть руки в карманы брюк и истекать слюной по ее заднице и сиськам. Во! Я только что машинально обратил внимание на объемную грудь нашей консьержки. Как же низко я пал. Скоро начну на людей бросаться…
W
Стандартная схема: язык показать, потом грудь. Совсем забыла об этом, что надо легкие прослушать. Стало неловко перед врачом — мужчиной, очень-очень не приятно.
Вариантов нет? Доктор сидел на диване, потупив взгляд на чемодан с медицинским инструментами, затем начал вытаскивать фонендоскоп.
Я отвернулась, пока снимала рубашку, лифчик, сложила вещи на диван аккуратно и откуда вдруг чистоплюйство проявилось? Потом напряженно вздохнула и развернулась.
Врач поднялся с дивана, с намерением послушать легкие. Я предпочитала смотреть через плечо мужчине, видела только руку перед собой с холодным металлическим кружком, который прислонялся то к груди, то рядом. Чувствовала, как начинала краснеть.
Не мог побыстрее слушать?
— Дышите, — ага, это надо грудью вздохнуть, она сразу становилась естественно больше и выше перед глазами. Я наверное, зря его в извращении подозревала, но все же неудобно. — Не дышите!
X
Шел по лестнице, уже и не рад, что предложил ей переехать ко мне. Выдержки почти не осталось я рисковал опять слететь… Встал возле двери, обреченно прислонил ладонь к сенсору. Дверь пискнула, а я зашел, держась за ручку, и ослеп от яркого света в гостиной. Нет, сука, я не от этого ослеп.
Это моя больная фантазия, да? Наклонил голову вправо в бок, желая получше рассмотреть картину в собственной квартире… и рассмотрел.
Мне не померещилось. За ручку, потянул дверь на себя, громко захлопывая, а то стоял слишком длительное время без движения.
Голая грудь МОЕЙ девочки и какая-то мразь тянула к ней свои ЛАПЫ!
Чернота в башке из меня вырвалась со взмахом руки, рассекшей воздух по полам.
прода от 28.07
W
Вздохнула полной грудью, сильнее обозначив ее. Щелчок. Писк от входной двери и та раскрылась. Воздух надо было куда-то деть? и он начал вырываться из горла с сильным, раздраженным кашлем. Не могла успокоиться.
Держась за ручку, Дима не отрывал взгляда от нас с врачом. Затем равнодушно прикрыл дверь с небольшим, спокойным хлопком. Писк. Щелчок. Прозвучало, как пробка шампанского, попавшая в люстру. Звенело в мозгу долго, а я уже меньше кашляла, в скрещенные ладони.
Остановилась и оглядела себя голую, быстро прикрыла рукой грудь, Дима обратил на это очень сосредоточенное внимание, примагнитил, словно каждую пору хотел рассмотреть сквозь расстояние. Внезапно потерял ко мне интерес и перевел взгляд на врача.
Потом опустил лицо немного вниз и от этого ресницы и лоб как бы создали тень на его щеках. Дима поднял одну руку вверх и пальцами будто сдавил фрукт или что-то похожее, желая расплющить всмятку.
Мгновенно рванула наперерез к Диме, по-прежнему прикрываясь одной рукой.
Слава всевышним у него дома — ноль энергия. Хаски смотрел на пальцы, потом на врача, и видимо до него не сразу дошло отчего не сработала собственная энергия. Я наперерез между диваном и Хаски, попыталась привлечь к себе внимание:
— Стоять! — заорала, как можно громче, и ткнула ему пальцем в живот. Пресс успел сжать, а то бы с удовольствие посмотрела как он вздрогнет. — Включи мозг, выключи свои животные непонятные инстинкты! Я на смертницу похожа, приводить мужика в твою квартиру!?