— Разве я сильно возвысился? — спросил я.
— Конечно. Из нищего изгоя за год превратились в весьма могущественного дворянина. По меркам баронов, конечно же, — улыбнулся Илья Романович. — Не сочтите за оскорбление.
— Что вы, я прекрасно осознаю своё положение. Именно поэтому хочу его улучшить.
— Похвально, похвально! — князь постучал пальцами по столешнице. — Насколько я полагаю, именно свои перспективы вы и хотели со мной обсудить?
— Вы проницательны, княже, — улыбнулся я.
— Слушаю, — Грушецкий принял деловитый вид.
— Всё очень просто, ваше высочество, и одновременно очень сложно. Я хочу вернуться в большую Россию. Мой брат-князь готов отменить изгнание, но не готов сделать своим вассалом. Понимаете, это будет слишком явным сигналом для наших недругов.
— Вы говорите о князе Молотове, — сказал Илья, и это был не вопрос.
— Да, — кивнул я. — Вы, конечно же, в курсе, что между ним и моим братом…
— Я знаю гораздо больше, чем вы думаете, Эспер, — как-то зловеще произнёс князь.
— Что вы имеете в виду?
— Вы слышали о похождениях вашего деда? Который был вашим тёзкой?
— Да, — кивнул я. — И о настоящих причинах конфликта я тоже знаю. А вы?
— Я тоже. Никита Молотов гораздо ближе к вам, чем вы считали раньше, правда?
— Это так.
— Но я вынужден рассказать вам кое-что ещё, Эспер, — сказал Грушецкий, глядя мне в глаза. — То, что вам не понравится. Кое-что о вашем брате.
— О Владиславе?
— Да. Дело в том, что всё случившееся — смерть вашего отца и старшего брата, начало конфликта с Рязанью… Да и вообще то, что князь Молотов решился покуситься на Москву — это вина Владислава.
— Что вы имеете в виду? — нахмурился я.
— То, что и сказал. Если бы не ваш брат, всего этого бы никогда не случилось.
— Говорите прямо, ваше высочество.
— Вы точно хотите знать? — поигрывая перстнями, спросил Илья.
— Сначала говорите такое, а потом спрашиваете, хочу ли я знать⁈ — я не удержался и повысил голос. — Конечно!
— Хорошо. Тогда слушайте…
Глава двадцать третья
— О конфликте между вашими родами мне известно давно, — начал князь Грушецкий. — Я был свидетелем того, как ваш дед пошёл на Рязань войной.
— Сколько вам лет? — не удержался я от вопроса.
— Сто четыре года. Мне было двадцать три, когда началась та война. Мой отец и ваш дед, Эспер Григорьевич, были весьма дружны. Поэтому отец без сомнений поддержал его в походе против Рязани.
Я молча кивнул, хотя и сомневался, что дело было только в дружбе. В политике ни у кого нет друзей. Тогдашний князь Смоленска наверняка преследовал какие-то свои интересы.
В конце концов, мой дедушка был неправ по всем фронтам. Мало того что обрюхатил чужую жену, так после этого ещё прикончил её мужа и пошёл на род войной…
А теперь нам с Владом приходится разгребать последствия всего этого.
Гордиться таким предком было сложно. Да я и не пытался.
Меня гораздо больше интересовало, что Илья Романович имел в виду насчёт Влада. Что значит, он виновен во всём, что случилось?
— Но война, как вы знаете, не увенчалась для Москвы успехом, — продолжил князь. — Поэтому ваш дед оказался в опале и был сослан в Сибирь.
— Эта часть истории мне знакома, — сказал я. — Кстати, вы не знаете, что он делал в Сибири?
— Ну как же. Основал Дальнегранск, а затем отправился на Дальний Восток.
— Это я тоже знаю. А потом?
— Судя по всему, сгинул где-то в глуши.
У меня были другие сведения. Судя по тому, что сумели нарыть Милослава и отдел разведки Тарковских, дедушка вернулся в княжества под чужим именем. Но здесь след потерялся. Я думал, Грушецкий знает больше, однако увы.
Впрочем, не о дедушке сейчас.
— Простите, ваше высочество, но при чём здесь мой дед? Вы хотели рассказать что-то о Владиславе.
— Конечно, — кивнул князь.
Блеснув перстнями, он взял чашку с чаем и сделал бесшумный глоток. Так же тихо поставил чашку на стол и сказал:
— Я просто хотел обозначить, что мне известны все детали конфликта. Кое-что я видел лично, что-то знаю из первых рук. Просто вы должны понимать, что в этом аспекте от меня нечего скрывать. И я тоже ничего от вас утаивать не собираюсь.
— Тогда рассказывайте, — скрипнув зубами, сказал я.
Илья Романович недружелюбно прищурился, но потом приподнял уголки губ:
— Что ж, слушайте. Никита Молотов понятия не имел, кто его отец. Может, он и слышал про войну между княжествами, но ему наверняка скормили то же, что и широким массам.
— Что же?
— Князь Эспер Тарковский поднял мятеж.
— Ну да, — хмыкнул я. — Простите, что опять перебил. Продолжайте, княже, прошу вас. Так, получается, Молотов не знал о нашем родстве?
— Да. Но узнал благодаря Владу.
Теперь мы начали подходить к сути, и я весь обратился в слух. Даже будто дышать перестал.
— Должно быть, ваш отец Александр тоже скрывал от вас правду. Но, насколько мне известно, Владислав каким-то образом узнал о тайне происхождения князя Молотова. И сделал сомнительный вывод о том, что может получить трон Рязани.
— Каким образом? — удивился я.
— Очень просто. Он собирался убить Никиту, а затем объявить о родстве между семьями. Технически это бы дало Тарковским право претендовать на Рязанское княжество.
— С такими же намерениями и мой дед объявил войну, разве нет?
— Конечно, нет! — Грушецкий позволил себе смешок. — Он хотел, чтобы Никита занял трон. А ведь мальчика хотели выбросить из линии наследования как бастарда. А то и вовсе убить. Но Эспер Григорьевич добился своего.
— Подождите, — не понял я. — То есть, получается, войну он выиграл?
— В каком-то смысле да. Большую часть рязанской гвардии он разбил и даже смог отразить атаку имперских полков. После этого ваш дед провёл с государем переговоры, и всё стало как есть. Никиту сделали наследником Рязани, ну а Эспер Григорьевич сложил титул в пользу вашего отца.
— Как-то странно всё, — пробормотал я. — Дедушка добился цели, зачем тогда отправился в изгнание?
— Таково, должно быть, было условие императора. Он не мог позволить вашему деду оставаться князем. Можно радоваться, что весь род Тарковских не подвергся гонению.
— Вы правы, — сказал я. — Но мы опять отвлеклись от темы.
— Действительно. Но вы и сами прекрасно можете понять, к чему я веду.
— Владислав организовал покушение на Никиту?
— Именно. Неудачное. И после этого Молотов узнал о связи между вами. А может, знал уже давно, просто не хотел начинать конфликт. Однако он посчитал, что Тарковские ударили первыми и руки у него развязаны.
— Неудивительно, — у меня вдруг заболела голова, и я с усилием потёр лоб. — Возможно, я бы на его месте подумал так же.
— Что случилось дальше, вы и сами прекрасно знаете. Владислав осознал, что натворил, и принял титул, а вас отправил как можно дальше.
— Вы тоже думаете, что он хотел меня спасти?
— Конечно. Так же, как и госпожу Есению с госпожой Белославой. А вы считаете иначе?
— Я уже ни в чём не уверен, — качнул я головой.
Грушецкий поглядел на меня и верно оценил моё самочувствие:
— Хотите, прикажу привести целителя? Или могу дать вам зелье от головной боли. Исключительного качества, его готовит мой личный алхимик.
— Нет, благодарю. Само скоро пройдёт, — отказался я. — Это всё, что вы хотели мне рассказать?
— По большому счёту, да. Простите, что разрушил вашу веру в брата, если она была. Но я уверен, что такие вещи вам стоит знать — тем более, если вы хотите стать моим вассалом.
Я не был уверен, что Илья Романович искренен со мной. Подобной информацией не делятся просто так. Он что, намеренно хотел настроить меня против Влада? Или преследует какие-то другие цели?
Я бы и хотел сомневаться в правдивости всего этого. Но не получалось. Я хорошо помнил, как вёл себя Влад до того, как сделался князем. Подобная кровавая афера была вполне в его духе.
Почему же тогда, когда мы говорили в «Золотом казане», он пообещал вернуть мне титул, когда всё закончится? Мол, не нужна мне такая ответственность. Наигрался, надоело? Или понял, что князем быть не так весело, как казалось?
Быть княжичем и транжирить деньги по кабакам да борделям уж точно проще.
Или же Влад мне врал? Он вовсе не хочет отдавать мне титул? И готовит для меня какую-то другую участь?
Чёрт возьми, сколько вопросов. От них только сильнее голова разболелась.
— Илья Романович, я передумал.
— Насчёт чего? — уточнил князь.
— Можно мне ваше зелье?
— Ах да, конечно.
Грушецкий с улыбкой поднялся, отыскал в сейфе небольшую бутылочку из зелёного стекла и протянул мне.
— Трёх капель будет достаточно. Вылейте прямо в чай.
— Спасибо, — сказал я и сделал всё по инструкции.
— Надеюсь, не слишком оглушил вас такой информацией? — спросил князь, снова усаживаясь.
— Я растерян, признаю. Мне надо обсудить это с братом.
— Можете ссылаться на меня, если хотите. Не надо скрывать, Эспер, кто вам всё рассказал.
Теперь он прямо подталкивает меня к тому, чтобы я выдал его Владу. Зачем? Если это какая-то хитрая схема, то я пока не в силах её понять.
— Отличное зелье, — сказал я, допив чай. — Голова уже прошла.
— Рад слышать, — улыбнулся Грушецкий. — Смоленская алхимия — лучшая в России, а мой личный мастер просто творит чудеса.
— А в вашем княжестве занимаются косметической алхимией?
— Не так хорошо, как хотелось бы. А я уже давно мечтаю подмять этот рынок под себя.
— Моя сестра делает успехи в этом направлении.
— Госпожа Белослава? Занятно, — князь постучал пальцами по столешнице. Перстни заблестели, отражая солнечный свет из окна. — Полагаю, что теперь мы переходим к главной цели нашей встречи?
— Да, ваше высочество. Я бы хотел предложить вам свой вассалитет.
— Это я уже понял, — кивнул Грушецкий. — На каких условиях?
— На стандартных.