Нет, Эдвард совершенно не прав. Никого Хорн не нашел и не передумал. Не бывает у передумавших такого голодного взгляда, словно он умрет, если не коснется меня. Не спешат передумавшие первым делом увидеть невесту после долгой утомительной дороги. Не торопятся закрепить помолвку и еще раз напомнить об обещании.
Я усмехнулась, сейчас Тор был похож на облезлого помойного кота. Тощий, грязный, оголодавший. Но не осунувшееся лицо, ни худая фигура не делала его ни на грамм менее привлекательным. Даже наоборот – интуитивно хотелось накормить и обогреть.
Я громко фыркнула, вспомнив вереницы поклонниц, вешающихся ему на шею, не прекративших предлагать себя даже после заключения помолвки с Оттаной.
Нет! Не буду даже думать об этом!
Вытащила тетрадь с лекцией по праву и еще раз перечитала задание. Потом еще раз, и еще.
***
На следующий день Эдвард вызвал меня во дворец, чтобы я вместе с ним посетила королевскую сокровищницу, надеясь, что случайно смогу заметить что-либо ценное из оставшихся после «богов» вещиц. Сейчас я рассматривала тонкий белый цилиндр, похожий на карандаш, из неизвестного мне сплава. В том, что это точно был металл, я не сомневалась.
– Знаешь, кого приняли на работу в верховный суд? – голос короля был подозрительно хитроватый.
– Кого? – поинтересовалась равнодушно, применяя формулу истинного зрения. Внутри цилиндра была какая-то отличная от металла субстанция. Жидкость? Газ?
– Нашего хорошего знакомца, позапрошлогоднего выпускника, – Эдвард выдержал многозначительную паузу, я напряглась, оборачиваясь, – ария Торуса Хорна.
– И на какую должность? – я продолжила ощупывать цилиндр.
– Младший помощник судьи. Ему не смогли отказать, он все-таки окончил королевскую школу с пятью грамотами. И пусть последняя была дана скорее отцом, чем директором, все равно он вправе выбирать место работы самостоятельно. Нам нужны образованные люди. Арии вообще редко работают. А тут такая удача.
Я видела, как Эдварда распирает от возбуждения.
– Ладно, – обернулась к другу, – Хорн приезжал ко мне вчера. Мы поговорили. И нет, я не спрашивала, появилась у него магия или нет. Думаю, скорее нет, так как этой новостью он бы со мной точно поделился.
– И когда свадьба? – фыркнул король, не в силах сдержать язвительность. Я скривилась.
– Мы вроде прошли этот этап…
– Прости, – болезненно выдохнул он, коснувшись моего плеча, – лучше мне не знать об этом.
«Да я и сама не знаю», – подумала рассеянно, посылая слабый импульс разогрева на цилиндр.
Вдруг из дальнего конца трубки вылетел тонкий светящийся луч. Он разрезал, словно нож масло, железный сейф, стоящий на пути, и впился в каменную стену. Я испуганно отбросила цилиндр, на ходу выкрикнув формулу охлаждения. Луч пропал, а в стене осталось круглое сквозное отверстие, сквозь которое проглядывал кусочек синего неба.
Мы с Эдвардом ошарашенно переглянулись.
– Наружные стены толщиной три метра, – пробормотал король.
– Если при слабом импульсе такое, что будет, если я разогрею сильнее?
Я осторожно подобрала цилиндр. Он был холоден и безжизненен.
– Неплохой ножичек, – хмыкнул Эдвард, – или, скорее, пила. Вряд ли оружие. На чем она работает? Ей же тысяча лет, как минимум.
– Явно не на угле, как наши паромобили, – я принялась рассматривать цилиндр более тщательно, но ни отверстий, ни резьбы не увидела. – Как они могли бросить такую опасную штуку?
– Ею может воспользоваться только маг, – Эдвард осторожно забрал у меня цилиндр и положил в отведенную для него ячейку, – причем только Крей. Предполагаю, что для остальных людей она безвредна, точнее бесполезна.
Я подошла ближе к полкам и взяла в руки странную коробочку с вырезанными на крышке буквами.
– Если в сокровищнице есть приспособления для других магов, то я просто не смогу их активировать, – повертела в руках и положила назад, – с цилиндром получилось случайно.
– Давай потом поэкспериментируем, – Эдвард подхватил меня под руку и направил на выход, – у меня чуть сердце не остановилось, когда я увидел этот луч.
Эдвард направился на заседание министров, я повернула в кузницу. Делать оружие меня уже не заставляли. Война закончилась, да и король отдал распоряжение начать строить несколько оружейных заводов на границах. Дирижабль прошел последнее испытание и отправлен в производство.
В королевстве наступила тишь и благодать. Следующее грандиозное событие ожидалось только через несколько месяцев. В начале лета должна приехать принцесса Лея из Горегоров, сосватанная невеста Эдварда. Девочке всего четырнадцать, а ее уже выпихивают замуж. Два года будет длиться помолвка, за это время она должна будет изучить язык, традиции и обычаи Альтеи, страны, в которой станет королевой.
Эдвард как-то пару дней назад поинтересовался у меня:
– Может быть, отправить ее в школу? Пусть пять лет не показывается мне на глаза.
– А не рано? Ей всего четырнадцать, – я понимала, что Эдварду не нравится вся эта ситуация с невестой, он не знает ее, не хочет, но ведь девушке гораздо тяжелее. Во-первых, она еще совсем ребенок, младше Эдварда на семь лет, во-вторых, ее оторвут от родных, друзей, выдернут из привычного окружения, она даже языка не знает.
– Я слышал, что на севере рано взрослеют. В четырнадцать у них уже бывают дети.
– У них может быть, но не у нас, – хмуро ответила я королю, – тебя не поймет твой же народ.
Эдвард рассмеялся.
– Ты о чем? Не собираюсь я делать ей детей! Я о том, что она достаточно взрослая для школы. Я мог бы попросить ария Бридор немного изменить правила…
Он задумчиво стучал карандашом по столу. Я встала, собираясь уходить. Советчиком в этих вопросах быть не желала.
– Как же мне жаль, что я так близко подпустил тебя к себе, – донеслось в спину.
Я пораженно обернулась, удивленно уставившись в лицо Эдварда. О чем это он?
– Ты стала лучшим другом, самым верным, самым надежным, – продолжил он задумчиво, словно разговаривая сам с собой. Я заинтересованно вернулась к столу короля, до сих пор не понимая, к чему он ведет. – Если бы ты была обычной девушкой, то я бы просто отдал приказ и на этом все. Ты не посмела бы ослушаться.
То есть, он жалеет о нашей дружбе? Так понимать?
– И что же тебе мешает отдать его сейчас? – приводили в недоумение вот такие его высказывания. Иногда я и сама не знала, шутит он или говорит то, что думает.
– Не могу, – со смешком пожал плечами король и развел руками, – я же говорю, ты стала слишком близкой. Почти сестрой. Меня будет мучить совесть.
– А она есть у королей?
– Оказывается, есть, – Эдвард хитро прищурился, – а может, ну ее, совесть-то?
Я ошеломленно моргнула.
– Не-не, – помотала головой, – совесть чрезвычайно важна для королей. Можно сказать, жизненно необходима.
– Ну, если ты так думаешь…
Я облегченно выдохнула. И что это было? После нашей ссоры прошло более трех месяцев, неужели он еще на что-то надеется? Или просто пугает?
– Почему ты еще здесь, ария Крей? – Эдвард навис над столом. – А ну марш работать в кузницу.
Сейчас, вспоминая этот разговор, я улыбалась. А тогда мне было совсем не весело. Эдвард периодически прощупывал почву, словно надеялся, что я передумаю. Значит ли это, что он еще любит меня и не оставил надежду сделать королевой?
Я отложила в сторону полураскрытую розу. Стебель был из серебра, бутон из золота. Выращивать цветы из слитков, как папа, я еще не умела, поэтому просто слепила ее как из глины. Получалось красиво, потому что каждая была уникальна, а по формуле они получались одинаковые. Хорошо, что у меня есть тяга к искусству, наш учитель рисования на уроках шуточно пророчил мне известность, если я стану художником или скульптором, прекрасно зная, что маги не могут выбирать, чем заниматься после школы. Да и не хочу я рисовать картины, металл – вот моя любовь и моя жизнь.
Роза была частью большой композиции, заказанной дворцом для украшения тронного зала по случаю помолвки.
По традиции король должен был чем-то поразить родных своей невесты. Да и ее заодно. Скульптура отправится на родину принцессы, к Горегорам. Надеюсь, этот труд зачтут мне как предвыпускную практику, потому что делать я ее буду долго. Эскиз нарисовал герр Реншар, придворный художник.
На часах восемь. Роза была последней на сегодня. Я вымыла руки и положила ее в один из контейнеров на стеллаже. Там уже были три такие, два полностью раскрывшихся бутона, один закрытый. Еще десяток и можно будет из них собрать куст. Таких кустов должно быть пять и все с разными цветами. Мраморный фонтан в форме лебедя с распахнутыми крыльями сделает Дарий, а резную беседку Тург. Еще будут поющие гимн Альтеи птички, сидящие на ветках, это уже проблема Фархов.
У выхода из кузницы поджидал Хорн. Видимо стоял давно, так как успел замерзнуть. Пусть зима в Шалире была мягкой, но вечером, после захода солнца, сырость от моря пробирала до костей.
Он был такой же болезненно худой, но уже не такой оборванный, одет в строгий темный сюртук, в каких ходит большинство мелких служащих дворца. «Да уж, золотое шитье и серебряные пуговицы отошли в прошлое», – весело подумала я. В руках он держал оранжерейную розу, я ее сразу узнала, такие розы регулярно появлялись у меня на столе в кабинете.
Заметив мой взгляд на цветок, Хорн обаятельно улыбнулся.
– У меня же нет денег на шикарные букеты, – протянул розу, я автоматически ее взяла, – поэтому пришлось лезть в оранжерею.
– Значит, ты устроился на работу во дворец только для того, чтобы сэкономить на цветах? – тронула губами лепестки, вдыхая нежный восхитительный запах.
– Конечно, – его глаза странно блестели, голос наполнился томными ласкающими нотками, – а разве есть какие-то другие предположения?
Я невольно улыбнулась в ответ. Хорн поражал очарованием, легкостью в общении и непомерным самодовольством. Неважно во что он был одет или сколько у него денег. Ворованная роза в руке или роскошный букет, купленный в лучшем цветочном магазине Шалира. Он твердо знал, что его подарок самый лучший.