антов все больше замыкается на себе и в себе. Конкретно о причинах появления таких ощущений сказать ничего не могу, во внутренние разборки меня никогда не посвящали, да и правильно: я – человек очень впечатлительный, а, как говорится, меньше знаешь, крепче спишь. Однако тревожное чувство, что вот-вот должно произойти нечто непоправимое, меня не покидало. Казалось, что внутренние ресурсы группы на пределе, и должна была грянуть настоящая гроза – с громом и молнией, чтобы после нее все мы увидели бы чистое, сияющее небо. Мелькнула и предательская мысль, что группа записывает последний альбом в своей истории, дальше – только сольники и никаких совместных выступлений.
Маргарита Пушкина вновь катастрофически не успевала с текстами к сроку, поэтому к работе над «Армагеддоном» привлекли новых авторов – Нину Кокореву, известную по давнему сотрудничеству с «Мастером», и Игоря Лобанова из группы «Слот».
Владимир Холстинин
Время шло, нужно было искать новых авторов. Все говорят: давай искать, но никто не ищет или же не находит. Сергей Попов позвал Нину Кокореву, и она нам написала пару текстов, за что ей большое уважение. Но этого не хватало, потому что раньше альбомы у нас были по семь-восемь песен, теперь же стали по десять, а работы у Риты не убавилось. К тому же, у нее появились и собственные проекты, поэтому она не справлялась. Из-за текстов мы все время пробуксовывали. А Игорь Лобанов реально выручил. Я не могу оценивать, лучше он или хуже Риты. Просто лично мне с ним работать комфортно. По поводу его текстов многие мне говорят: это плохо, Рита лучше. Так и Рита никуда не делась, ее тексты есть на этом альбоме!
Игорь Лобанов еще в 80-е фанател от первых четырех альбомов «Арии». А в 90-е у него была уже своя группа End Zone, благодаря которой он и пересекся непосредственно с участниками «Арии».
Игорь Лобанов
В 1995-м мой тогдашний проект End Zone пришел записываться на Aria Records – и каково же было наше удивление, когда за пультом режиссера мы, в разные смены, обнаружили Холстинина и Дубинина. Ну, офигеть же! Это очень стимулировало, но как опытные дядьки, они окружили нас, прежде всего, легкой атмосферой и только во вторую очередь давали нам множество разнообразных советов.
Каким-то образом – уже и не помню – общение вышло за рамки «рекордной» сессии. В основном, дружеские отношения сложились у меня именно с Володей Холстининым, и вот я уже не успел опомниться, как оказался у него в музее гитар и начал делать какие-то первые работы по дизайну для «Арии»…
Дебютом же для Игоря Лобанова как «арийского» текстовика стала песня «Последний закат».
«Последний закат»
Альбом открывается ключевой песней, давшей ему название (в ней присутствует фраза «это Армагеддон»). Крах всего сущего описан предельно динамично и на максимальном надрыве. Как и в «На службе силы зла», и в «Смотри!», конец света здесь подан как прямой результат ядерной катастрофы. Религиозная подоплека присутствует в сниженном контексте: отчаянный клич «Боже, где ты?» произносится слишком поздно, поэтому уже ничего не способен изменить. «Последний закат» составляет предмет особой гордости автора ее музыки Владимира Холстинина, который признавался, что вряд ли уже когда-нибудь напишет такую забойную песню в быстром темпе.
Владимир Холстинин
Песня «Последний закат» мне очень дорога, потому что нестандартна. Она достаточно сложна по форме, я так никогда раньше не делал. Попробовал поставить эксперимент – и мне понравился результат. Редко бывает, когда свои песни нравятся. Обычно в глаза бросаются одни недостатки, а достоинства с годами кажутся все менее значительными.
Текст песни Игорь Лобанов написал на излюбленную мной тему столкновения двух цивилизаций – христианской и мусульманской. «Живое Солнце или мертвая Луна» – это именно о них. Предлагаю послушать эту песню еще и с такой точки зрения. Елена Чудинова в романе «Мечеть Парижской Богоматери» очень на многое раскрыла мне в этом плане глаза. Роман, может, в чем-то по-женски и наивный, но в нем есть много любопытных размышлений о том, как христианство сдает свои позиции. В общем, ни много ни мало, дело идет к столкновению двух цивилизаций, которое приведет в итоге к Третьей мировой войне, и все закончится для нас трагически. В романе сказано, что как только у мусульман появится ядерная бомба, они ее наверняка используют.
Игорь Лобанов
Работа над текстом шла непросто. Но, оглянувшись назад, я вспоминаю, что никаких сомнений в вопросе писать или не писать у меня не было. Я прямо хотел (смеется). «Последний закат» – это не то чтобы самый сложный текст по написанию, но он отнял у меня много времени, так как надо было понять, что именно хочет Володя, и я, как мне кажется, написал где-то в районе 15 припевов, из которых пять-шесть ну точно были приличными… Ключевой фразой, после которой Володя сказал «оно!», стало: «В чудо верить никогда не поздно».
«Меченный злом»
Новобранец Сергей Попов сделал музыкальную тему в «арийском» стиле – с тревожными куплетами, «раздумчивым» бриджем и цепляющими припевом. Текст написала Нина Кокорева, которую Попов знал еще по «Мастеру». Образ «проклятого воина», несущего одно разрушение, идеально укладывается в «апокалиптическое» настроение альбома.
Сергей Попов
«Меченный злом» – это как раз тот случай, когда все предложенное мною для песни пошло в итоге на запись, и особой правки со стороны коллектива не было. Причем там есть повторяющийся гитарный рефрен, который Виталику на репетиции показался слишком однообразным. Тем не менее, песня была хорошо встречена и в таком виде. Идея текста принадлежит Нине Кокоревой. Мне всегда нравился ее слог, хорошо к тому же поющийся. В каждой песне в идеале должно быть несколько слоев смысла, которые со временем должны раскрываться по-новому. О «Меченном злом» фанаты порою говорили, что песня посвящена чуть ли не Михаилу Горбачеву (смеется).
«Страж империи»
Героизм и обреченность продолжают шествовать в этом альбоме рука об руку. Ну а в ком, как не в камикадзе, эти два понятия сливаются воедино? Духоподъемная песня в типично «арийском» духе предваряется японской фразой друга музыкантов Томохиро Такасины, которая в переводе на русский выглядела бы так: «От имени нашего стомиллионного народа я желаю вам успеха в вашей миссии!»
Виталий Дубинин
Одна из недооцененных песен альбома. Возможно, что-то в ней не так со сведением или аранжировкой. Там все время присутствует остинатная гитарная партия, из-за которой постоянно немного ускользает гармония. Я-то слышу, как должно быть, но, возможно, это ощущают не все. Текст про камикадзе достаточно интересный. Родился он у Риты не сразу, было несколько вариантов. Что касается Артура Беркута, то добиться от него необходимой здесь распевности было непросто…
Во вступлении говорит наш японский друг и поклонник «Арии» Томохиро Такасина. В Москве он жил и работал десять лет, женился на девушке из России, приглашал нас на свадьбу. На концерте «Судный день» Томохиро познакомился с нашим техником Олегом Лычагиным, когда спрыгнул с трибун в партер и попал прямиком к милиционерам. Олег его спас…
Я предложил Томохиро: неплохо было бы сделать такое напутствие перед отправлением японских летчиков в бой, как в фильме «Перл Харбор». Он сделал, но на записи тембр получился слишком мальчишеским. Томохиро возразил, что японцы говорят именно так, а мы просто чуть-чуть снизили на этой фразе скорость, и получилось в самый раз. Чуть-чуть возмужал! Несколько раз он приходил потом на репетиции. Я спрашивал у него, ну как тебе новый альбом? Томохиро отвечал: ну, пока мне «моя» песня больше всех нравится.
Маргарита Пушкина
В альбоме «Армагеддон» есть пара текстов, которые не вызывают у меня особых восторгов и которые лично я заменила бы. Не потому, что они технически не точны.
Один из них – «Страж империи». Вроде верно описан путь летчика-камикадзе, подсказанный фильмом «Империя Солнца» (1987) Стивена Спилберга. Помню, там были пронзительные кадры о молодом летчике, смертнике, отправляющемся в последний полет: последняя рюмка рисовой водки, белые полосы ткани (хатимаки), обернутые вокруг шлема, последняя ритуальная песня, отрывки из последнего письма родным:
Уйдет в небытие мое тело,
Моя душа вернется домой
И останется с вами навсегда.
Но… Но больше по душе мне был вариант о падших ангелах с лицами старых солдат, которые бродят по земле среди обычных людей, мечтая лишь об одном – вернуться домой, на небо, после исторической битвы трехсот дней и ночей. Однако Виталий весьма прохладно отнесся к моему предложению, этот вечный сюжет его не заинтересовал. И вот тогда, перебрав еще массу «военных» вариантов, мы и остановились на камикадзе. Опять же – летчики хоть и японские, но историю их жертвенности во имя императора и империи никто не отменял. К тому же, где-то в конце 80-х – в начале 90-х Владимир поделился с нами одним из своих любимых в те дни образов: самурайский меч на полу кабины самолета. Куда же мы без Владимира Петровича и его кругозора! Пробил час озвучить и этот образ:
Меч самурая с тобою,
Сердце и разум чисты.
Как бы там ни было, мое сердце осталось с падшими ангелами, с молодежью, поднявшей мятеж против Самого!
«Новый крестовый поход»
Еще одна песня о столкновении христианской и мусульманской цивилизации. Тамплиеры наголову разгромлены адептами ислама и, вспоминая о былых крестовых походах, намерены взять реванш. Успех предприятия на фоне современного тотального Армагеддона остается под большим вопросом: «Бой нескончаем, кто побеждает? Мы или все же они?!»
Виталий Дубинин
Тоже что-то как-то не задалось. Может, тема не очень, или песня получилась не самой яркой. Спустя столько времени судить сложно. Вообще я в каждой песне стараюсь найти что-то хорошее, но и недостатки мне тоже очевидны. Сделан «Новый крестовый поход» в размере 6/8, я считаю, такие песни должны быть на альбоме. Мелодия, правда, достаточно традиционная, но мне казалось, что мы так жестко ее играем, поэтому должна получиться вполне себе такая метал-песня. Но почему-то не взлетела. Не получилось в ней передать весь трагизм битвы за веру. Сыграли мы песню, по-моему, всего один раз.