Кабардино-Балкарская АССР, Чегемский район, 1973 год
В потертом, застиранном до дыр халате неясной теперь уже расцветки на циновке сидел пожилой мужчина и пил горячий чай из огромной пиалы.
Внешности он был весьма колоритной. На маленькой, сморщенной, как изюм, голове громоздилась кипа огненно-рыжих волос. Нос также впечатлял – размерами и цветом он напоминал огромный баклажан. При всей этой красоте глаза – абсолютно тусклые, почти бесцветные и неживые, а губы – тонкие, пепельно-серые.
Почесав сухой ладошкой выпирающий из-под халата животик, старичок отхлебнул чай и поморщился. Отставив в сторону чашку, он недовольно уставился на входную дверь, как взрослый на докучливого глупого ребенка.
Через минуту постучали.
Старик молчал, но дверь все-таки отворилась. Гостья прекрасно знала как и привычки хозяина дома, так и его отношение к окружающим.
– Приветствую вас, Великий Страж, – поклонилась Жанна в пояс.
Тот указал рукой на циновку напротив себя, и женщина, вновь поклонившись в благодарность за разрешение, присела.
– Ну что там твой Эмиль? – пробурчал будто бы себе под нос старик.
– Простите, кто? – переспросила Жанна.
– Ну как там он у вас называется… Кнопмус, Абрасакс, так кажется, еще какие-то у него имена и тела были, не помню и помнить не хочу. Так ты не ответила, какие от него новости?
– Великий. Как и приказали, я разыграла спектакль. Не мне судить насколько успешно он прошел, но пока все идет согласно плану. Поршнев проник в Хранилище. Абрасакс считает, что вы при смерти. Даже голован, кажется, ничего не заподозрил.
– Еще бы, – опять забухтел недовольно Страж, – я такие иллюзии насылаю на него, как бы псина рассудком не двинулась. А Эмиль в тебя не вглядывался, я проверял. Чай будешь?
– Благодарю за честь, Великий, но сегодня нужно торопиться. Знаю, что вы этого не любите, еще раз простите, но нам придется совершить небольшую прогулку. Я, кажется, нашла новый временной разрыв, и, возможно, это именно то, что мы искали.
Было темно, светили лишь звезды, которые в горах кажутся огромными: протяни руку – и достанешь. Двое спускались по каменному склону, направляясь в сторону шумящего ручья.
Несмотря на то что Жанне Кофман перевалило за пятьдесят, она легко перепрыгивала с камня на камень в своих специальных горных ботинках. Следовавший за ней Страж картинно кряхтел, скользил старыми шлепанцами по мху и затейливо ругался, но при этом не отставал.
– Видите? – вдруг крикнула женщина.
Под большим валуном у самой воды сияла полоска яркого света.
– Отойди подальше, – сказал Страж, – как закончу– позову. Помнишь технику, которой я учил? Свобода от всех мыслей. Справишься или еще разок, на всякий случай, потренируемся?
– Я ее постоянно практикую и в Хранилище, и когда голован приходит. Раз все еще жива, то, значит, и сейчас справлюсь, – твердо ответила она.
Страж махнул рукавом халата вверх, и Жанна проворно стала забираться обратно. А он подошел к небольшой расщелине, откуда светило дневное солнце, и стал внимательно вглядываться.
Через полчаса, поднявшись наверх, Страж подошел к медитирующей женщине и положил ей руку на плечо.
– Можешь возвращаться, – сказал старик.
Жанна открыла глаза, вопросительно посмотрела на него.
– Не то, – ответил он на немой вопрос, – но информацию мы получили крайне важную. Оказывается, у нас есть весьма высокопоставленный союзник.
– Кто же это?
– Председатель КГБ, Юрий Андропов.
Москва, 1971 год
Подобного задания не мог припомнить никто даже из старожилов Лубянки.
Предписывалось: четырем группам на грузовых машинах находиться в определенных точках, каждый оперативник должен был сосредоточенно, не отвлекаясь ни на что… читать книгу. По команде, данной в виде специфического гудка, автомобили выдвигаются и перекрывают дорогу.
Все.
Ни больше ни меньше.
Оружие табельное, применять только в крайнем случае. Никаких средств связи. Дорогу перекрыли, а дальше – не ваша забота.
Люди служивые, лишь переглянулись и отправились исполнять приказ.
Юрий Альфредович не любил этот способ перемещения, но следовал правилам политеса. Брежнев настоял на тяжеловесном бронированном черном монстре, «ЗИЛ-114», и просил приезжать в Кремль только на нем.
Проскочили Битцевский лесопарк. С двух сторон от дороги возводили новые, жутко уродливые, но многоквартирные дома.
Внезапно водитель ударил по тормозам: раздался резкий гудок, и со стройки, перегораживая дорогу, выкатился военный грузовик. Не останавливаясь ни на секунду, шофер уже повернул на встречку, увидел, что и там дорогу закрыл второй «Урал-375Д», на рефлексах дал задний ход, но и этот путь был теперь недоступен.
За рулем сидел профессионал высшего класса, совмещавший должность шофера и охранника. Оглядевшись по сторонам, понял, что вокруг лишь бетонные блоки, которые лимузин преодолеть не сможет. Быстро вытащив из-под переднего сиденья укороченный автомат, передернул затвор.
Сзади на плечо легла рука.
– Спокойно, Сережа. Сиди и не высовывайся. С нами просто хотят поговорить, иначе бы уже давно свинцом нашпиговали.
Выйдя наружу, Кнопмус ступил в зимнюю грязь, перемешанную с бетонной пылью, летевшей со строек.
За спиной послышался стук закрываемой двери легкового автомобиля, из-за грузовика показалась чуть сутулая высокая фигура мужчины в зимнем пальто, шляпе и в очках.
– Браво, браво, Юрий Владимирович, – искренне зааплодировал Кнопмус, – блистательно сработано. Вы первый, кому удался со мной подобный фокус.
Андропов подошел к нему и, не пожимая руки, хмуро спросил:
– Знаете, что случилось сегодня в приемной Верховного Совета?
– Обижаете, я был в курсе того, что произойдет, еще дня три назад, а вчера вечером уже имел на руках и полный список участников.
– Значит, не ошибся.
Сняв кожаные перчатки, Юрий Владимирович зябко подул на руки, заметив:
– Тогда считайте, что их жизни будут на вашей совести.
– Э, нет, голуба, – покачал головой Кнопмус, – такого приказа никто не даст. Пока Комитет тут цирк устраивает в духе американских боевиков, Щелоков уже сидит на приеме у Брежнева. А тот в преддверии разрядки не станет устраивать бойню. С недавним захватом самолета проблем хватило. Обошли вас, Юрий Владимирович. Знаете почему?
Кнопмус подошел ближе и, будто змей, зашипел на ухо:
– Один ты привык играть, Андропов. Не командный игрок – волчара. И не станешь никогда генсеком, если дурить продолжишь. Поезжай на прием к Суслову, скажи, что согласен на коалицию. Думал остаться чистеньким, не входя официально в Систему? Открою тебе тайну, ты и так ее часть, хоть и не давал присяги главам. Помни об этом каждую минуту и делай верные выводы.
Отстранившись, Юрий Альфредович развернулся и двинулся к своей машине.
– Постойте, Абрасакс.
Тот словно налетел на стену. Медленно обернулся и покачал головой.
В легком распахнутом пальто, под которым трепыхались на ветру фалды серого костюма индивидуального покроя, на фоне дорогого лимузина, да еще и со своей азиатской внешностью он был похож сейчас на главаря легендарной «Якудзы». Залез в карман, достал серебряный портсигар, покрытый тончайшей гравировкой каких-то формул, вынул папиросу и зажигалку, закурил.
Помолчал, пуская колечки дыма. Вдруг одним невидимым движением оказался около Андропова и посмотрел ему в глаза. Председатель КГБ хотел отпрянуть, да взгляд держал на железной привязи.
Наконец, Абрасакс его отпустил.
Тот чуть не упал на грязный асфальт, но удержался, ухватившись рукой за плечо собеседника.
– Экий вы, батенька, крепкий, – заметил Кнопмус, – иные не то что в обморок падают, а мочатся под себя. Ладно, слушайте и запоминайте. Повторять не стану. Имя Абрасакс вы забудете навсегда. Для вас я Юрий Альфредович Кнопмус. Это понятно?
Андропов едва заметно кивнул.
– Далее. Мне нужен Берия, в миниатюрном варианте. Вы вполне подойдете на эту роль. Для чего именно, уж простите, объяснять не стану. Просто примите как данность. Но и награда будет соразмерной.
Дернув плечом, Юрий Владимирович скривил губы:
– Я не уличная девка.
– А я не сутенер в публичном доме. Предлагаю ни много ни мало – пост генсека. Сами прекрасно знаете: мое слово – закон.
– Брежнева предавать и подставлять не стану.
– Никто и не просит. Наш любимый Леонид Ильич человек немолодой, вскорости своим ходом отправится в мир иной. Простой вопрос – кто сядет на трон после него? Суслов нужен на своем месте, да и со здоровьем у него… А вы – идеальный претендент. Кровь Системы застоялась, растет давление. И новый лидер устроит небольшое кровопускание. Мы отдадим весьма крупные фигуры на съеденье в обмен на некоторую помощь. Именно поэтому вы с радостью станете мне помогать, Юрий Владимирович.
– Уверены?
– А сами-то уверены в том, что многое от вас нужно? Да и вообще, что в принципе нам так уж и необходимы? Сейчас, может быть, да, пока нет более подходящего кандидата. А завтра уже нет. Решайте сами.
Кнопмус вновь развернулся, двинувшись к автомобилю.
– Чего вы хотите? – буркнул Андропов.
Абрасакс остановился, затушил носком ботинка окурок, ответил не оборачиваясь:
– Только одного. Выполняйте все до единой директивы Брежнева. Нужны репрессии против интеллигенции. Кстати, больше не пытайтесь повторить маневр с задержанием, подобные фокусы срабатывают лишь раз. До свидания, – сказал он и стал садиться в лимузин.
– Погодите, – крикнул Юрий Владимирович, – а что делать с этими евреями?
– Выпускайте в Израиль, – ответил тот, – герои заслужили свободу.
Москва, 1941 год
Берия стоял у окна в своем особняке на Малой Никитской и вглядывался в ночную Москву. Пустынные улицы, сходившиеся перед окнами в перекресток, казались ему сейчас тупиком.
Стоял, задумчиво покусывал костяшки пальцев, слегка покачивая головой.