[240]. О его пении я ни слова, но, когда он будет свободен от невзгод любви, ты сможешь сам услышать его, и я уверен, что придешь в восторг».
Опико смолк, и тогда старый жрец перевел взгляд на обросшего бородой пастуха и проникся состраданием пред бледностью его лица, и уже собирался было дать ответ, как вдруг нашего слуха достигла приятнейшая музыка[241] и сладостный голос, доносившийся из ближайшей рощи; а когда мы обернулись, увидели одинокого козопаса, сидящего возле ручейка у подножья ивы; он-то как раз и услаждал пением свое стадо. Не медля, мы тотчас же направились к нему. Но тот, который звался Эленко, при виде людей, приближавшихся к прозрачным водам, поспешно спрятал лиру и замолчал, как будто раздраженный тем, что ему помешали. Наш Офелия оскорбился такой диковатостью и, хотя он был среди пастухов самым приветливым и вежливым, вдруг обидными словами подвигнул его начать пение. Тут, сопровождая свою издевку задорным смехом, такими стихами он его вынудил отвечать:
ЭКЛОГА 9[242]
Что, новый козопас, ты не досадуешь:[243]
Смотри, твоя ватага захудалая,
Ты стадо лучшим выпасом не радуешь?[244]
Что, старый волопас, не дурь ли шалая[245]
Сломать лук Клоника, певца искусного,
Чтоб после выдалась вражда немалая?
Сельваджо видел я намедни грустного,
Уж не с кимвалом он и не с цевницею:
Украл ты их с повадкой вора гнусного!
С Уранио не пахнешь ты корицею,
Тебе злоречия не страшно клацанье:
Козла похитил — мог в том убедиться я.
Нет, призом взял. Тот не хотел сдаваться мне,
Злословил над Эргасто мудрым мнением,
Что миртом и плющом дал увенчаться мне.[246]
Ты победил? С Галичо тем не мене нам
Известно, что свирель твоя визгливая,
Как агнец перед жертвоприношением![247]
Чего браниться: петь зову и живо я,[248]
Залог мой лира, сладостно звучащая;
Монтано судит меркой справедливою.
А вот корова, завсегда мычащая,
Руно и два олешка белогрудые,
Вскормил их щавлем, как принес из чащи я.
В придачу к лире ставлю два сосуда я,
Из бука выделаны, не дубовые,
В них мачехиных коз доил покуда я.
Прости, но не добавлю здесь иного я,
Поставил всё. Ба, вижу я Евгения.
Задаст тебе он, голова бедовая![249]
Пойду к Монтано, что не в отдалении,
А твой пастух уж больно дерзкий, въедливый,
Не верю, что высок он в разумении.
Сюда, Монтан; здесь тень, зефир приветливый
И шепчет речка; песням склада строгого
Судьею стань, ведь их знаток ты сметливый.[250]
Сюда Монтан; траву с лужка пологого
Здесь стадо щиплет, а в лесу с собаками
Охотник бродит, ищет зверя логово.[251]
Так пойте, дабы все холмы с оврагами
Узнали, как при вас всё обновляется;[252]
Покуда ночь не скроет землю мраками.
Монтан, кто здесь со мною состязается,
Тот коз пасет, мечты лелея зряшные.
С таким вождем всё стадо разбредается!
О злые вороны, медведи страшные!
Пусть вырвут ядовитый твой язык они,
Чтоб ты забыл порывы бесшабашные.[253]
И рощи глохнут, как твой слышат крик они,
От шума Аполлон бежит и Делия,
Игрец плохой, так лучше лиру выкини.
Не пенью, ругани внимал доселе я.
Ну, хватит вам, довольно, наругались;
Эленко, ты начни, в ответ Офелия.[254]
Под звук свирели сладостной моей
Пан козлоногий скачет, озоруя,
Приплясывает резвого резвей.
С весны приходом коз всегда дою я,
И тем своей прелестнице не мил:
Насмешки дарит вместо поцелуя.[256]
Меня и вздох Тиррены погубил,
Когда мне взглядом говорила, мнится:
«И кто меня с любимым разлучил?»[257]
Гнездо на дубе свила голубица,
Найдя птенцов, их приберег пока
Для той, кто жестока со мной, как львица.[258]
А я из лесу притащил бычка
Своей пастушке; всех быков он краше:
Рога высоки, стать его крепка.
Та, что по чащам гонится за мною,
Настигнет, знаю, ведь любовь сильна,
Сколь ни беги, нигде себя не скрою.
Я пойман Амарантою, она
Петь у себя под дверью принуждает
И вторит пенью, ангельски нежна.
Филлида ждет меня вблизи ручья;
Едва в свои объятия заманит,
О стаде сразу забываю я.
Лес сумрачен; и если не предстанет
Мое светило в нем, увидишь ты:
Ручьи засохнут, и листва завянет.[262]
О ты Минерва, о небесный Вакх,
Во имя лоз, оливы непорочной,
Позвольте лиру положить мне в сак.
Будь шкура — шелк, из золота рога,
Ценил бы я подобно чуду света
Сего красавца, белого бычка!
О, сколько раз, отрадою согрета,
Стада со мной пасла среди лугов
Та, кою мне дала моя планета!
О, сколько вздохов и сладчайших слов
Я слал любимой! Ветры, к вам взываю,
Их донесите до самих богов.[267]
Рукой, искусством, разумом слагаю