Виктор Петрович, как настоящий ученый, поспешил поделиться с вдовой своим открытием. Он лишь слукавил, когда показал место на карте, где должен был находиться клад. По описаниям спелеологов, это была разветвленная сеть пещер, затопляемых весенним паводком. Отправляться на поиски сокровищ можно было только в конце лета.
Растроганная вдова была так нежна той ночью с этнографом, что ему стало понятно, почему Тангутань могла открыть вековую тайну строителю по фамилии Пизик. Нужно уметь жертвовать. Не в расчете на взаимное чувство, а потому, что так устроен человек. Так он дышит и так чувствует. Причем, эта способность может быть только врожденной, ибо холодный разум всегда ищет выгоды и заставляет человека приспосабливаться к чему-то. Хотя на поверку это что-то является выдумкой маркетологов, заставляющих доверчивых покупателей еще больше тратить денег на то, что, по сути, им абсолютно не нужно. Живущие в окружении естественной природы переносят ее нехитрые правила и на свои взаимоотношения. Никому в голову не придет таскать на себе по горам тысячу обедов, если в пути достаточно трех – четырех. А вот оставить для незнакомого человека запас на пару дней в тайге – закон. Эти банальные истины быстро забываются в городе. Именно в городе придуманы брачные контракты и появились брачные аферисты. Холодный разум оперирует только с числами, душа человеческая для него потемки.
Примерно такие угрызения совести терзали Виктора Петровича, собиравшегося на следующее утро в поездку на работу по мнимому контракту с издательством в Благовещенске. Он неуклюже прощался с гостеприимной вдовой, то пожимая руку, то порываясь обнять. А она крестила его спину, едва сдерживая слезы. Странная эта штука Судьба. Сколько ни гадай на картах, никогда не узнаешь точно. Можно ждать годами, а можно столкнуться нос к носу на соседней улице. В женских романах всегда описывают неимоверные сложности и преграды, которые должны преодолеть любящие сердца, чтобы обрести заслуженное счастье. И всем кажется достоверным именно такой вариант развития событий. Ведь христианство учит о великом страдании, о том, что все мы грешны и должны… Должны. Кто придумал, что Создателю угодны наши страдания, а не простое счастье. Если он создавал нас по своему образу и подобию, то неужели он страдал всю свою бесконечную жизнь. Неужели он создал весь наш мир для вселенских страданий. Неужели даже он, всемогущий, не в силах построить счастливый мир.
Эти не достойные добропорядочного христианина мысли бродили в голове беглого зэка, оставившего вдову с большой надеждой и бесконечным страданием впереди. Она наверняка оправдает то, что этнограф более никогда не вернется в городок по имени Невер, придумав для себя какую-нибудь душераздирающую историю. А, возможно, так и будет ждать его до последнего своего дня на этой грешной земле, раскладывая по вечерам пасьянс Таро под названием «На завтра». Так устроен мир. Причем не только в богом забытом городке Невер, затерянном в забайкальских горах.
Его великий тезка на правом берегу Луары, знаменитый потрясающими историями о принцах крови, заговорами самозванцев и кознями кардинала Мазарини, купившего на корню все это местечко в 1538 году по Рождеству Христову, живет примерно так же. Хотя история старинного французского города корнями уходит в далекое прошлое, когда король франков Хлодвиг-1 из династии Меровингов в 506 году – заложил здесь крепость. Прихожане до сих пор любят слушать воскресные проповеди в церкви Святого Стефана, построенной еще в XI веке. На протяжении пятнадцати веков они торгуют вином и хлебом, продолжая покорно молить Создателя о милости и безропотно страдать, как велел Учитель. Они стремятся сохранить одежду и песни своих предков, бережно передавая сказки и небылицы своим детям. По молодости лет подростки обвешивают себя булавками и делают Тэту, а с возрастом надевают простую одежду и отправляются на воскресную проповедь.
Человек так и не обрел душевный покой. Он мается в надежде на призрачное счастье, набивая шишки и разбивая колени в кровь, а его незримая душа остается вечно молодой, не обрастая пивным брюхом и складками целлюлита. Она болит и мается, надеется и ждет. Неужели только потому, что кто-то придумал когда-то, что за счастьем нужно ходить за тридевять земель.
Глава XV
Кафе на углу улиц Островского и Чехова было популярным. Летом на пятачке перед домом выставляли несколько столиков с красивыми венскими стульями. Свежий ветерок и услужливые китайские девушки в фирменных платьях с драконами, шустро сновавшие между столиков и барной стойкой, делали время незаметным. На перекрестке улиц, словно на перекрестке миров, смешались европейские, русские и восточные традиции. Заказывали русскую водку, китайские пельмени в горшочках, греческие оливки и пахучие сыры с зеленоватой плесенью из Франции.
За одним из столиков внутри кафе сидел мужчина лет тридцати. Перед ним на чистой скатерти лежали бумаги и сотовый телефон. Он явно ждал делового партнера, и официантки никого к нему не подсаживали. Мужчина часто с кем-то говорил по телефону и время от времени заказывал дорогой коньяк. То и дело он вскидывал задумчивый взгляд в окно и закуривал «Парламент», поигрывая необычным перстнем на левом мизинце. Официантки незаметно меняли его пепельницу на чистую, услужливо кланяясь и широко улыбаясь. Им очень нравился клиент, не придиравшийся по мелочам и любивший дорогие мужские безделушки. Черная зажигалка так изящно крутилась в его длинных пальцах, то и дело кликая откидывавшейся крышкой.
Так и не дождавшись собеседника, мужчина ушел, но вернулся к вечеру и занял прежнее место. Спросив у официантки, может ли повар приготовить свежего омуля, он сделал заказ. Сквозь колечки дыма он, как бы нехотя, поглядывал на противоположный дом. Занавески в окне третьего этажа, которые отчего-то так привлекали мужчину, так ни разу и не колыхнулись. В соседних окнах начали появляться огни, но мужчина продолжал скучать. Ничего, что могло бы заинтересовать его, не происходило.
Уже стемнело, когда гость, положив сотовый в нагрудный карман рубашки, направился втуалет. Пройдя извилистым коридорчиком, он оказался в небольшой комнате с зеркалом. Надраенный кафель сверкал в неоновом свете, и где-то урчал кондиционер. Сделав несколько шагов от двери, мужчина услышал, как неприятный хриплый голос за спиной спросил:
– Фил?
Не оборачиваясь, гость краем глаза глянул в зеркало на стене. Двое здоровенных парней вошли следом за ним в небольшую комнату, пахнущую дезодорантом.
– Перетрем? – резанул в тишине все тот же хрипловатый голос.
Резко крутанув вертушку на согнутой левой ноге, мужчина уклонился от удара в затылок и подсек своей вытянутой правой ногой обе коленки ринувшегося на него первого парня. Его ноги подлетели выше головы. Словно в замедленном кино, падая вниз, он получил мощный дзуки в висок. Голова с короткой стрижкой дернулась в сторону и тут же гулко ударилась о кафельный пол. Сверху на нее обрушилось могучее тело хозяина. Хрустнула шея. Но это было уже не важно, все внимание бойца было сосредоточено на блеснувшем лезвии, дугой рассекающем воздух справа. Не имея возможности атаковать по прямой из-за падающего кореша, второй начал первое движение сбоку. Он был левшой. Нырнув под смертельную дугу, защищавшийся почувствовал, как лезвие чиркнуло по его волосам на темечке. Растягивать поединок было опасно. Не разгибаясь, боец влепил навстречу нападавшему с ножом короткий маваси в пах. Подъем новенькой туфли вошел точно в цель. Охнув, второй выронил нож, прикрывая в падении обеими руками самое нежное место в мужском теле. Но это был только условный рефлекс. Сознание уже покинуло его, и он тупо ткнулся лицом в кафельный пол рядом с коротко остриженной головой товарища, так неестественно вывернутой в сторону. Не тратя времени зря, боец метнулся следом и, придавив спину упавшего своим коленом, одной рукой дернул за длинные волосы на себя, а другой мощно пробил навстречу в шею. Тэйшо лег основанием ладони аккурат между пятым и шестым позвонками. Жутко хрустнуло, и наступила тишина.
Положив оба бездыханных тела так, будто драка произошла между ними, гость придирчиво осмотрел свое выражение в зеркале. Румянец коснулся его лица, но дыхание было спокойным. Он погрозил себе пальцем и молча покачал головой в ответ. Аккуратно, касаясь носовым платком внутреннюю ручку двери, открыл ее и, вытерев внешнюю ручку, закрыл. Неторопливо расплатился с официанткой и, забрав бумаги со стола, вышел из кафе.
Свернув на Шимановского, прошел немного, поглядывая в витрины, затем сел в припаркованную на Кузнечной серую «Мицубиси». Аккуратно влился в вечерний поток машин на Театральной, повернул на Магистральную. Здесь было суетно и шумно. Почти все машины были с правым рулем, недавно поменяв японских хозяев на русских. Безвизовый режим с Хэйхэ позволил наводнить город толпам китайцев, считающих его, заложенного когда-то Хабаровым и названного в честь благой вести, сообщенной ангелом Деве Марии, почти своим. Вместе с торговлей и традициями китайцы принесли свои болезни во всех сферах человеческой жизни. В том числе и в криминальной. Огромные деньги, вращающиеся вокруг торговли легальными и всеми остальными товарами, привлекали в Благовещенск современных джентльменов удачи самых разных мастей и национальностей.
Аркан то и дело поглядывал в зеркало заднего вида – не будет ли кто-то долго «висеть на хвосте». Катаясь по городу, он пытался анализировать ситуацию и смотреть по сторонам. Ничего подозрительного. Он успокоился, прокручивая в памяти мельчайшие детали неожиданного нападения. Все сошло под разборку враждующих группировок. Никаких следов он не оставил. Разве что, долго сидел в кафе, но это могло сыграть ему на руку, случись объясняться со следаком. Он был просто посетитель, да и ушел спокойно. Ребятишек в туалете обнаружат минут через двадцать. К тому времени расторопные официантки уберут посуду, а на кухне ее быстро вымоют. Скатерть навряд ли возьмут на экспертизу, а уж пепельницы в кафе драют на совесть. Похоже, все чисто.