Мой Наставник шел не оглядываясь, уверенно и быстро. Дорога явно была ему известна. Значит, он приходил сюда много раз. Тогда вопрос: «Для чего ему проделывать такой длинный и совсем не простой путь? Не для того же, чтобы управлять погодой?!»
Камни под ногами предательски скользили и с шипением уползали вниз. Склон становился все круче. Вот Учитель остановился и, переведя дыхание, проговорил:
— Здесь вход, — он показал на узкую щель между двух стен. — Теперь ты, главное, не спеши и не пугайся. Думаю, ты достаточно подготовлен. Каждый получает столько, сколько может сохранить!
И мы двинулись вперед. Щель была достаточно узкая, и идти приходилось друг за другом. Повсюду торчали острые камни, отвлекаться на осматривание прохода не получалось. Я только пару раз смог бросить взгляд вверх. Высота каменных стен не позволяла разглядеть ничего, кроме узкой полоски синего неба.
Сколько времени мы двигались по этой расщелине, определить было совершенно невозможно.
Неожиданно стало светло. Мы выбрались на площадку, со всех сторон окруженную скалами. Впечатление создавалось такое, будто находишься во дворе дома. Али Баба остановился ровно посреди этого «двора». Там лежал большой камень с плоской поверхностью.
На этот «стол» мой Наставник выложил добрую половину нашей еды. Поклонился, тихо произнес молитву. И мы тронулись дальше, вновь оказавшись в темноте после яркого света.
Поначалу я совсем ослеп от резкого перепада освещенности и шел на ощупь, проверяя ногой тропинку впереди себя. Расщелина стала шире, дотянуться до стенки рукой уже было нельзя.
А через несколько секунд, когда зрение вернулось, я заорал во все горло от неожиданности увиденной картины. Учитель замер на месте как вкопанный и быстро обернулся ко мне.
Мы с Наставником стояли на узкой дорожке. По обе стороны от наших ног до самых каменных стен были аккуратно сложены скелеты людей в истлевших одеждах. Они все лежали на спине со скрещенными на груди руками и головой к стене. Их высохшие ноги с коричневыми ногтями смотрели на меня.
— Я же предупреждал, чтобы ты не пугался, — укоризненно произнес Али Баба.
— Ничего себе: «не пугался»… Хорошенькое дельце! — обиженно проговорил я. — Конечно же, я помню, еще в поселке мне говорили, что сюда приносили после смерти самых заслуженных людей. Но я не думал, что их здесь так много! Ведь их здесь сотни, если не больше!
— Эта традиция сохраняется веками, а достойных людей в нашей местности много.
Докторская привычка быстро приходить в себя победила страх. И поход продолжился, правда, с некоторой настороженностью с моей стороны.
«Нет, их здесь не меньше тысячи! И хотя движения воздуха совсем нет, какиелибо запахи тления отсутствуют. Видно, в условиях горного воздуха и скрытости от влаги тела не разлагаются, а как бы высыхают, мумифицируются, — начал монолог мой внутренний ученыйисследователь, отвлекая меня и не позволяя поддаться панике. — Чтото свежих тел и ткани не видно, наверное, давно не хоронили здесь никого достойного».
Только эти мысли стали проникать в мое сознание, как неожиданно мы вышли на открытую площадку.
Перед моим взором открылась огромная котловина, окруженная снежными пиками гор. В самой глубине ее было озеро такого неестественно синего цвета, что казалось нарисованным. Холодный ветер налетал на нас и здорово освежал, если не сказать — обжигал морозным воздухом.
После тропы в ущелье мертвецов и замкнутого пространства расщелины эта Солнечная долина со сверкающим снегом и зеркалом воды выглядела необыкновенно контрастно!
Наставник подозвал меня и показал рукой на правый освещенный склон горной гряды.
Стараясь преодолеть шум ветра, он прокричал мне в самое ухо:
— Спускаемся к озеру, потом вон в тот проход направо, где начинается снег, там есть еще одно небольшое плоскогорье. В общемто нам надо подняться вон туда, — он показал точно на самую высокую вершину, выделяющуюся на фоне голубого неба ослепительной белизной. — Только это завтра, а сегодня надо подготовиться. Ну что, пошли?
Мы стали спускаться к озеру.
Движение вниз в горах часто бывает труднее подъемов.
Камни осыпались под нашими ногами. Порой нам приходилось буквально ехать на пятой точке вниз, поднимая пыль. С первого взгляда сверху казалось, что все расположено близко — рукой подать. Но это один из фокусов, который устраивает Природа в горах.
Еще есть другой фокус — когда теряется представление о горизонтальности. Вроде идешь по ровной поверхности, а устаешь, будто топаешь в гору.
Както на одном из перевалов в студенческие годы нам показывали такое чудо. Автомобиль, стоящий на горизонтальном участке дороги с выключенным двигателем, начинал ехать сам собой, постепенно ускоряясь. Эта часть трассы у водителей пользовалась нехорошей репутацией изза большого количества аварий. И не мудрено: рассчитываешь на тормоза, а грузовик решает посвоему.
А еще в горах всегда присутствует эффект трех сосен. Когда ходишь кругами в одном и том же месте и никак не можешь выйти, все время возвращаясь к началу пути. Вот страстьто! Надеюсь, что с моим провожатым мне это все не грозит. Хотя… как вспомню расщелину и ноги с темными ногтями, прямо передергивает всего.
Ну вот и вода. Мы подошли к самой кромке озерной синевы. Вода абсолютной прозрачности и, видимо, безжизненная. Естественно, как сюда могут попасть, например, рыба или водоросли, когда кругом и травыто нет?!
Мы находились на солнечной стороне склона, поэтому было достаточно жарко. Очень хотелось утолить жажду, и я решил напиться прямо из озера.
Учитель в это время снимал с себя одежду. Полностью раздевшись, он поклонился озеру и вошел в воду, температура которой была явно ниже нуля. Я вспомнил купание в водопаде и передернулся…
Посмотрел в сторону белой вершины. Как раз на солнечном склоне ее снежная шапка была меньше, чем с других сторон. Зато по руслу долины сползал ледник, а с его нижнего края бежало множество ручьев, наполнявших наше озеро. Вот откуда чистота воды и низкая температура!
Вздохнув, я решил во всем следовать примеру Наставника и стал раздеваться. Ветерок, дующий со стороны снега, пронизывал мое тело насквозь. Тогда, решив, что лучше окончательно погибнуть, чем уступить обстоятельствам, я отчаянно кинулся в воду.
— Ааа! — вопль начинающего моржа полетел над долиной, отзываясь эхом в горах. Вот это холод!!! Голову стиснуло, будто обручем, дыхание перехватило, а руки и ноги без какойлибо команды с моей стороны сами собой быстренько погребли к берегу. Наставник надевал ботинки, сидя на камнях. Я подбежал к своим вещам.
— Подожди одеваться, — предложил он. — Ты так сильно кричал от холода…
— Угу… — зубы мои отбивали скоростную морзянку, передавая на всю округу сигнал SOS следующего содержания: «Холодно нам, замерзли совсем!»
— Однако ты можешь согреться прямо сейчас. Расслабь мышцы, сделай длинный выдох. Выброси из своей головы мысль о том, что ты, являясь теплолюбивым человеком, только что искупался в ледяной воде.
Я расслабился. И действительно немного потеплело.
— Представь, что стоишь на берегу моря гдето в Сочи, а на дворе жаркий июль. Песок под ногами настолько горячий, что трудно стоять, Солнце печет невыносимо. Все твои мысли заняты тем, чтобы не обгореть. Хочется пить… — продолжал издеваться Учитель. — Ну как?
— Да, тепло, както сразу согрелся. Даже можно сказать, жарко становится.
— О чем это говорит? Ты есть то, что сам о себе думаешь. Вот расскажи, какой ты?
— Ну, человек, мужчина. Рост средний, вес тоже, что ещето?
— Неужели это все?
— Нет, конечно. Еще я ученый, путешественник, отец, врач и так далее.
— Смотри, сколько набралось! А теперь скажика мне, отецврачитакдалее, что надо сделать, чтобы услышать в разговоре другого человека?
— Наверное, самому замолчать, — я призадумался. А действительно, думаем ли мы об этом?
— Еще глубже смотри!
— Остановить диалог внутри себя, понять, что хорошо и что плохо.
— Скажи, то, что здесь есть озеро, — это хорошо или плохо? Или то, что там в расщелине похоронены люди, — это как?
Сначала хотелось сказать: «Озеро — хорошо, мумии — плохо…» — а потом пришло непонятное состояние между этими понятиями. Кто это решает? Каждый для себя выбирает — в зависимости от того, что ему нужно в данный момент. Как говорится, на вкус и цвет… И ответил Наставнику:
— Знаете, не так и не так, а както посередине: кому что надо.
— Значит, сам факт существования, например, озера — стерилен, то есть не несет никакой окраски ни в плохую, ни в хорошую сторону?
— Да. Понятия «хорошо и плохо» — относительны и придуманы человеком.
— Тогда скажи мне, ты хороший человек?
— Смотря чего во мне больше… Ой, опять я постарому говорю, — растерялось мое сознание. — Да кто же это может оценить?
— Да никто не может! И оценивают только в тех случаях, когда чегото от тебя хотят.
— А как избавиться от этого узла в разуме: все сравнивать и оценивать?
— Начни с себя. Вот тебе чаша, — Наставник быстро сделал подобие тазика, сложенного из пяти плоских камней. — Сюда клади свои плохие качества.
Я стал отправлять туда кусочки гранитной крошки в качестве всего, что считал плохим в своем характере. А Учитель уже сложил еще две емкости:
— Теперь здесь размещай хорошие стороны характера. Я стал снова наполнять «тазик», пока не начал путаться. Выходило, что одно и то же свойство являлось и хорошим, и плохим. Ну вот, к примеру, бережливость, уважительное отношение к имуществу, хозяйственность, экономичность, жадность… Все они — различные проявления одного качества, которое иногда воспринимается как скупость, а в другом случае — как бережливость. И так со всеми чертами характера! Обессилев, я плюхнулся на камушки в позе обиженного ребенка.
Наставник не унимался:
— Скорее посмотри в воду!
Я нехотя исполнил просьбу. Из воды на меня смотрела недовольная, заросшая щетиной физиономия незнакомого человека. «Постой, постой», — я прямотаки напрягся, ведь думалось, что внешность у меня другая. Потряся головой, с трудом пришлось признать в этом отражении себя.